– Хорошо, – прервал я Тимура, – по поводу охраны я уже понял. Народ там серьезный, не проберешься. Ты дальше давай, ближе к телу.
– Будет тебе и дальше к телу, – отмахнулся капитан. – Чем контора занималась, мне было до лампочки. Мы люди служивые, присягу давали, а контора была насквозь ведомственная и секретная, так что стояли насмерть и особо не интересовались. Слухи о профиле работы ученых, фактически живущих под землей, как ни крути, а просачивались, и к концу первого года службы всем доподлинно было известно, что готовится немыслимая по масштабам каверза по теме биологического оружия, да такая, что пострашнее Хиросимы, Чернобыля и Фукусимы, вместе взятых, будет. Всех последствий я, конечно, себе представить не мог, но уже тогда волосы на загривке дыбом стояли и кашне мешали носить, а сейчас только разводить руками остается. В общем, служили тихо, мирно, свою работу тщательно выполняли, да и денег за это листали ой как немало, так что жаловаться особо не на что было, но с полгода назад вызывает меня на ковер тамошний начальник безопасности, полковник Маликов. Отличный мужик, доблестный военный, да и старый знакомый мой еще с первой чеченской, ротным был, когда я зеленым летехой под его началом по развалинам Грозного ползал. Вызывает и говорит:
– Конец света близко, Тимур… очень близко.
– Товарищ полковник, Сергей Палыч, ты часом не белочку словил, – дивлюсь. – Какой к ядреной кочерыжке конец света? Электричество, что ли, вырубят? Так это не ко мне, к электрикам.
– Не дури, – отвечает. – Шавки мы беспородные для них, но я это так не оставлю. Знал бы во что вписываюсь, горло бы зубами перегрыз. Слушай и не перебивай, а потом действуй по существу, как начнется, людей в охапку и вон из города. Остановить мы беду не сможем, но спасти кого сможем, спасем. Адрес тебе дам, одного отделения полиции, что под себя в свое время делали. Если там закрепиться, то держаться можно хоть год, при должной сноровке.
– Совсем не понимаю, – трясу я головой. – Ты бы, товарищ полковник, заканчивал загадками говорить. Мы, народ простой, нам бы что полегче, да большими печатными буквами.
– Ладно, – кивает, – слушай. Что дрянь химическую делаем, знаешь?
Киваю.
– Как не знать.
– Что опасная она, что жуть, тоже в курсе?
Снова киваю, но молчу. Жду, что командир скажет.
– Правильно молчишь, – улыбается. – Даже я, начальник службы безопасности, до сего момента не знал всех планов руководства, а теперь даже спать не могу. Препарат, что делают, местные яйцеголовые кличут четверкой, по сути четыре всадника апокалипсиса. Библию читал?
– Нет, товарищ полковник. Атеист.
– А ты почитай, книжка презабавная. Просвещу, коли не в курсе. Четыре всадника апокалипсиса, это из откровения Иоанна Богослова. Каждый из них совершает какую-то дрянь. Убивает, калечит, изводит страшными болезнями, чинит розни и разруху. Всех подробностей я, конечно, тоже не перескажу дословно, но кому-то наверху идея очень понравилась, да так, что даже адскую смесь в их честь назвали. Как она будет действовать, я не в курсе, но знаю доподлинно, что гром грянет по всей земле, в каждом ее уголке станет настолько дурно, что лучше и не видеть. В общем, беги, парень. Жен, детей собирайте в охапку и, как свистопляска начнется, постарайтесь уйти из города. Промедлите, и хана, схавают за обедом и костями не подавятся. Уже сейчас дана директива из города никого не выпускать и под эту лавочку формируются вроде как карантинные роты, призванные собирать беженцев. Роты стоят, беженцев нет, но скоро все будет, очень скоро.
Я трясу головой, стараюсь осмыслить, о чем говорит полковник, а он смотрит на меня, будто жалеет.
– Иди, – говорит, – и никому ни слова, ни полслова. Парни у тебя верные, сам знаешь, так что скажешь, что драпать пора, сделают все в лучшем виде.
Спустя несколько месяцев я понял, о чем говорил полковник. Мы видели, что творилось на периферии, когда начался саботаж с поставками топлива для спасателей. Медикаменты исчезали целыми составами, я уж не говорю о патронах и продовольствии. Делалось все, чтобы спасательные службы были бессильны в сложившейся ситуации, и мы начали действовать. Ворваться внутрь лабораторий и разнести все к чертовой бабушке мы, конечно, попытались, но потерпели сокрушительную неудачу, оставив на поле боя порядка пятнадцати «двухсотых», отнюдь не зеленых бойцов, способных не то чтобы из автомата, из салфетки тебя пристрелить. Потом было отступление. Женщины, дети, старики, всех, кого не коснулась болезнь, мы грузили на «Уралы» и в спешном порядке вывозили в заранее подготовленное укрепление, а именно сюда. В то самое место, что порекомендовал мне ныне покойный командир. Сейчас под моим началом двадцать четыре бойца и почти с полсотни гражданских, если считать стариков и детей, а также головная боль в виде нехватки продовольствия и патронов. Потери мы несли не только на поле боя. Многих забрал вирус, сожрав изнутри и превратив в отвратительных чудовищ.
– Четыре всадника апокалипсиса, – хмыкнул я. – Ну первый – это, разумеется, сами бешеные. Второй, как понимаю, сам вирус. Кого не укусили, тот сам обратится. Третий – это жруны, осталось разобраться с четвертым.
– Жруны, – капитан вопросительно поднял бровь. – Это еще что за напасть?
– Не видел? – удивился я. – То ли зверь, то ли человек. Быстрый, хитрый, питается шатунами и не лезет на стволы. Бешеные для него что корм. Охотится и жрет, потому и жруном назвал. Думали сначала, что, может, он такой от болезни мертвячной, но нет, не похоже, а поймать да посмотреть не сподобились. Пуля его берет, но не ясно, что он вообще собой представляет.
– Жруны, – Тимур сосредоточенно почесал коротко остриженный затылок. – Полгода назад к нам в НИИ пришла посылка. Здоровый бронированный контейнер с надписью «Биологическая опасность». По документам контейнер пришел из Канады и значился не иначе как «Хомо Супериор – реактивы и мутагены». Что это, по сути, тогда было не важно. И так было понятно, что наше дело маленькое, проверил и пропустил, а сейчас засомневался. Ну-ка поподробнее объясни, что за зверь?
– Ну как тебе сказать, – тут уже настала моя очередь чесать затылок. – Тварь отвратная. Такая во сне приснится, полподушки откусишь, одеялом запьешь. По виду смесь обезьяны с собакой, но крупней, сильней и быстрей в разы. Хищник однозначно, и если бы не морда его мерзкая, то принял бы за чудо природы.
– Что-то с ней не так? – полюбопытствовал Тимур.
– Да, верно было подмечено, – пожал я плечами. – Взял кто-то кусок пластилина, вылепил лицо, а потом пальцами растащил. Оно-то, это лицо, ужас и наводит. Первая тварь явно мужиком была, вторая точно девкой. Стой, – меня как гром среди ясного неба осенила мысль, – уж не хочешь ли ты сказать…
– …что мутанты эти тоже не на кусте выросли, – улыбнулся капитан. – Ты лучше вот что. Подтягивай своих людей сюда. Здесь и проще и безопаснее в разы. Притеснять не буду, останетесь самостоятельным подразделением, но порядок чтобы соблюдали.
– Приедем, – кивнул я. – Оставаться в нашем здании среди бешеных и мутантов становится в последнее время крайне затруднительно, так что жди гостей послезавтра. Беспорядков создавать не будем, за это ручаюсь, ну а в остальном как карта ляжет.
– «Восьмидесятку» вам дам в сопровождение, с четырьмя бойцами, – кивнул Тимур. – Всяко поспокойнее. У вас же из тяжелой техники жирный ноль, а на деле грузовик ветхий да внедорожник импортный.
– Вот нашего старичка-грузовичка обижать не надо, – на пороге появился оскорбленный Марк, явно осерчавший за свое средство передвижения. – Этот транспорт все ваши самоходные телеги переживет и дальше работать будет, был бы уход. Качественно раньше строили, с душой.
Работа кипела. В первую очередь следовало обзавестись транспортом посерьезнее, так как вещей, с момента нашей с Марком эвакуации из здания бизнес-центра, существенно прибавилось и грузовик явно не справился бы с подобной нагрузкой. На наше счастье, один из бойцов Горина прекрасно разбирался в грузовых автомобилях, с лету расчитывая расход, грузоподъемность и вместительность, стоило только чему-то подобному появиться на горизонте. Путем недолгих размышлений остановились на двух транспортерах, автомобилях грузовых, маленьких и юрких, а именно новых и стоящих на выставочной площадке автосалона, что по левую руку от центральной улицы, по нескольким причинам. Сам немецкий микроавтобус примечателен своей короткой, легковой базой, из-за чего маневренен и расторопен, а грузоподъемности у него в разы больше, чем у любой легковушки. В свое время данный вид транспорта весьма и весьма полюбил криминал, именно из-за его вместимости и ходовых качеств. И почти семьдесят процентов нападения на банки, инкассаторов и прочие прелести, требующие серьезного транспорта и быстроты самого авто, происходило именно на нем.
