– Он, – наконец смог выдать я, стараясь пересилить рвотный рефлекс. Волны отвратительного вязкого страха все еще накатывали, стремясь согнуть, сломать, загнать в угол и заставить скулить как забитого пса. Все было так, как и в прошлый раз, лицо вот только было женским. Команда, впрочем, справилась с шоком на удивление быстро, что не могло не радовать. Быстро долили из канистры бензин. Марик сбегал за гаечными ключами и, покопавшись пару минут, сдернул новенький аккумулятор с нашего боевого внедорожника, и вот седан фыркнул и заревел ветхим карбюраторным двигателем, выдавая на божий свет клубы черного дыма.
– Охотится и жрет, – как бы про себя произнес Марк, опасливо поглядывая по сторонам. – Жрет и охотится.
– Да пусть хоть трижды охотится, – устроившись на пассажирском сиденье, я вытер холодный пот со лба. – Если только шатуны в его вкусе, то честь ему и хвала. Меньше их на улице, меньше нам проблем.
– А если он свои гастрономические вкусы возьмет да изменит? – поинтересовалась все еще бледная Женя. – Что тогда?
– Не он, а она, – кивнул я в сторону места охоты неведомой твари.
– Да хоть бы оно, – взвилась девушка. – Как с ними-то быть, Костик?
– Дилемма. – Марк сел за руль и, захлопнув водительскую дверь, принялся выводить машину со двора. – Что это, мы не знаем. Как его грохнуть можно, мы тоже не знаем. Откуда эта штука появилась, тем более не известно.
– Три «НЕ», – улыбнулся я. – Как мило. Раньше только они по-другому звучали.
– И как же? – поинтересовался сидящий позади Марик.
Обернувшись, я пристально взглянул в глаза админу. Марик моргнул несколько раз, но взгляд не отвел. Внимательно смотрит, уперто.
– Была у нас присказка в армии, – наконец сдался я. – Во всех дембельских альбомах фигурировала, если не на первых страницах, то во главе. Не верь, не бойся, не проси. Не верю я и не прошу ничего, а вот боюсь до сих пор.
Дальше ехали молча, глазея по сторонам и пытаясь усмотреть нового жруна, но адские твари в поле зрения не появлялись. Бешеных, к слову, стало значительно меньше. Если раньше они, чувствуя себя вольготно, рыскали по улицам, пытаясь вцепиться тебе в филей, стояли, мерно раскачиваясь, в тени или просто шествовали по улицам своим леденящим душу мертвецким маршем, то теперь больше прятались. Полуразумные твари чувствовали угрозу извне и уже не обращали на наш маленький экипаж особого внимания. Старались забиться поглубже в свои норы, коими стали подъезды и квартиры брошенных домов, стараясь не выходить на открытое пространство. Чувства безопасности это, впрочем, не прибавило, скорее наоборот. В голове постоянно бурлили тревожные мысли, и если со старыми добрыми мертвяками почти наверняка могла справиться пуля, пока шатун раскачается да кинется в атаку, то сильные и хитрые мутанты с деформированными лицомордами, иначе не назовешь, внушали истинный трепет всей нашей четверке.
– В пекло не ломимся, – напомнил я Марку, мерно крутящему баранку. – Сначала попытаемся определить границы влияния банд, посмотрим, чем живут, что кушают, только издалека.
– Ага, – согласился Марик, – через прицел автомата.
– Можно и так, – уверенно кивнул я, – но спешу напомнить, что сил наших не очень на много хватит и внимание к себе привлекать вовсе не стоит. Пришли, жалом поводили и ноги. Нам теперь еще мутанты в спину дышат, так что гулять на свежем воздухе без надобности.
Первый блокпост заметили почти сразу, и, чтобы на глаза не попасться, Марк поспешил свернуть за припаркованный на углу улицы КамАЗ. Огромный грузовик легко скрыл наш седан, прикрывая нас одним боком с улицы, с другого бока находилась панельная пятиэтажка, и давая приличное место для маневра.
– Жаль, до магазина не доехали, – вздохнул я. – Далеко же, ни черта не видно.
– Через прицел глянь, – тут же предложила Женя, протягивая мне свою винтовку.
Ну конечно же прицел, та же оптика, только поменьше. Раздосадованный, я в сердцах хлопнул себя по лбу ладонью и, приняв смертельную игрушку, лег на асфальт, пристроившись аккурат промеж огромных черных колес грузовика. Упав рядом, Женя принялась показывать мне, как пользоваться прицелом вместо бинокля, в то время как Марк и Марик не спускали глаз с улицы, ожидая в любую минуту появления бешеных или чего похуже.
– Блокпост, – начал комментироваться я вслух для остальных. – Вроде бы толково все. Бетонные блоки подтащены и выставлены так, что без трех поворотов не проехать, а уж о скоростном маневрировании забыть можно, но…
– Что но? – забеспокоилась Женя.
– Построено толково, – я оторвался от прицела и потер глаз. – Люди стоят бестолковые. От службы явно далеки.
Действительно, четверка бойцов, увиденных мной в окружении колючки и бетонных блоков, выглядела в лучшем случае спорно. Бойцами их можно было назвать лишь номинально. Так, гопота лопоухая, к которым в руки неизвестно как попали автоматы и армейские бронежилеты. Кроссовки, куртки, отсутствующий взгляд и полная демаскировка, даже не из-за курения на посту, а в силу орущего сиплым голосом трофейного магнитофона «Панасоник», выдающего на-гора классический блатняк, который некоторые именуют шансоном. Никогда таких людей не понимал. Шансон что? Правильно, песни про жизнь, про быт в основном. Кто шансонье? Да тот же Шарль Азнавур, но уж, прости господи, не Маша Северная или Федя Косой со своей сольной программой «Воровайки».
Вот дальше уже серьезнее. Три неприметных УАЗа, прикрытых ветошью, а в них народ серьезный. Тертые с виду мужики, с выбритыми до синевы лицами. Хмурый взгляд из-под бровей, сидят тихо, не отсвечивают, потягивая что-то из кружек. Не водка точно, такие на посту бухать не будут. Может, кофе, может, чай, но точно не алкоголь. Второй пост защиты, а может, и первый. Те, что на блокпосту, с блатняком на пол-улицы, скорее для затравки. Пушечное мясо, не более, способные палить в беженцев, издеваться над женщинами, но если что похуже да посильнее случится, те, вторые, тут как тут.
– Проехать дальше точно не сможем, – я сплюнул на землю и, поднявшись, принялся отряхивать комбез. – Тех попугаев, что смолят не переставая, даже мы бы легко перестреляли, как воробьев, а дальше спецура.
– И что теперь? – поинтересовался Марик через плечо.
– Что-что? – пожал я плечами. – Аккуратно прокатимся вокруг, поглядим издалека, чем люди живут и, вообще, сколько их тут, ну а потом, наверное, к Горину. Разговор для него есть.
– Все еще подозреваешь? – покосился на меня Марк. – Нормальный же вроде мужик?
– Все вы нормальные, когда зубами к стенке спите.
Мутанты показались еще пару раз, лихо перепрыгивая с крыши на крышу или мелькающие в зачумленных парадных, так что из машины решили не выходить. С блокпостами все обстояло еще веселее. По-тихому проехав по периметру, мы насчитали с десяток явных, откровенно показных, и еще столько же неприметных, с суровыми бойцами позади, так сказать подстраховка.
– Когда только натащить успели? – удивлялся Марк, выруливая в сторону базы омоновцев. – Не было же их буквально неделю назад, а сейчас капитально все, без танка делать нечего.
– С них станется, – хмыкнул я. – Если уж бункер есть, и столько охраны, то и бетонных блоков могли навезти. Долго, что ли? Стройки же вокруг, вся техника стоит. Знай себе вози да разбрасывай.
Полиция засела хорошо, плотно, так что ни вздохнуть, ни выдохнуть. Отделение, где они обосновались, находилось в старой части города и изобиловало проходными дворами и парадными, и потому с самого начала, тогда еще, при старой жизни, хоздвор, где стояли патрульные и прочие автомобили, с двух сторон был перекрыт массивными железными воротами, и, куда ни глянь, поблескивали глазки камер видеонаблюдения. Само здание было зарешечено аж до третьего этажа, исключая любую возможность проникновения извне, как, впрочем, и отрезая любые движения в обратном порядке. Толстые стены, в три кирпича шириной, это минимум, да тройные стеклопакеты, вкупе с егозой по верхнему краю ворот, делали бывшее отделение по меньшей мере неприступной крепостью.
Бойцы, впрочем, тоже все это время без дела не сидели. Параллельные улицы были перегорожены остовами машин, и не абы как, как было в большинстве случаев, а преднамеренно. Выставленные в ряд три, а то и четыре легковушки исключали возможность проникновения на транспорте и заход в тыл. Бешеных и жрунов тоже видно не было, но на асфальте в изобилии валялись гильзы всевозможных размеров. Были и пять сорок пять, и семь шестьдесят два, и еще что-то большое и уже совсем невразумительное для гражданского сознания. Трупы-то, видимо, подобрали да перебросили подальше, чтоб пейзаж не портили, а на них и внимания не обратили.
