Форма входа
Читем онлайн Парус и буря - Ханна Мина
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
События развивались стремительно. Таруси должен был не отставать от жизни — решать и действовать быстро и оперативно. Но он явно не был готов к этому. Он вдруг словно лишился твердости, решительности, энергии, которые всегда были ему свойственны и которые именно теперь были так ему необходимы. Вместо того чтобы предпринимать что-то, он находил для себя всяческие предлоги, чтобы оправдать свою медлительность и бездеятельность. Рахмуни он сказал, что не отказывается быть капитаном на новом судне, но какое-то время ему нужно еще побыть на берегу.
— Совсем недолго, Селим, пока я не устрою все свои дела, — объяснил Таруси. — Тогда я со спокойной душой смогу плыть куда угодно.
Рахмуни не возражал. Он предоставил ему полную свободу действий.
— Я тебя не тороплю, — сказал он. — Улаживай спокойно свои дела. Как управишься, сменишь меня.
Захватив с собой Ахмада, Рахмуни ушел в первый рейс, а Таруси остался на берегу улаживать, как сказал Рахмуни, свои дела. И с этим он не спешил. Вовсе не потому, что Рахмуни на все соглашался. Нет, ему самому почему-то не хотелось спешить, торопить и без того довольно быстро развивающиеся события. Он словно со стороны наблюдал за собой и никак не мог понять причин охватившего его внутреннего беспокойства. То ли это естественное состояние возбуждения в преддверии новой, радостной полосы жизни, которую он так долго ждал? А может быть, это грусть — ведь предстоит разлука с Умм Хасан. Да и шуточное ли дело — бросить кофейню, которую он сам, своими собственными руками построил на голых скалах и с которой сжился как с родным домом? Десять лет прошло вот здесь, на берегу моря, в мечтах о дальних странствиях, о том дне, когда он снова уйдет в плавание на своем судне и будет кочевать из порта в порт, подставляя лицо морским ветрам — ветрам свободы. Десять лет, которые он считал бесполезно прожитыми, он ждал этого светлого дня. И вот теперь, когда этот день настал, какое-то необъяснимое волнение мешает ему полностью насладиться одержанной с таким трудом победой. Разве плавание перестало быть его заветной мечтой? Разве он не хочет иметь свое судно? Может быть, его не прельщает больше бродяжья жизнь капитана? Может быть, она утратила в его глазах прежнюю привлекательность? Или он пугается компаньонства? Но ведь другого такого счастливого случая стать пусть не полным, но все же владельцем судна может и не представиться! Для чего, спрашивается, он просидел тогда десять лет на этих скалах? Во имя чего принес столько жертв? Неужто раз и навсегда отказаться от всех чаяний и надежд, которыми он жил все эти годы?
Таруси, погруженный в думы, сидел на краю обрыва перед самой кофейней. Светало… Солнце, проснувшись, но не решаясь сразу показать свой лик из-за вспыхнувшего кумачом горизонта, протягивало только свои лучи, раздвигая над морем прозрачно-дымчатую легкую вуаль тумана. Море, будто предвкушая радость встречи с солнцем, затрепетало, взволнованно зашепталось о чем-то сокровенном с задумчивым берегом. Чайки, расправив свои белые крылья, парили над самыми волнами, словно стараясь подслушать, о чем это они шепчутся. Терпкий, щекочущий нозд ри запах моря бодрил и в то же время дурманил. Занималась заря нового дня…
Таруси закурил. Глубоко затянулся и, выпуская дым, устремил взгляд вдаль, туда, где море сливалось с синью неба. И ему показалось, что мучившие его мысли вдруг, обретя ясность, невидимыми нитями стали связывать стирающееся в памяти прошлое со смутно проступающим в тумане будущим. А не проистекает ли его медлительность из появившейся у него новой потребности осознать и понять все происходящее вокруг него, осмыслить свои действия и в прошлом и в настоящем, каждый свой новый шаг и, прежде чем его сделать, убедиться в правильности выбранного пути? Перед его мысленным взором, как кадры киноленты, проходила вся его жизнь. Вспоминая и связывая между собой различные события, факты, поступки, перебирая в памяти все пережитое, Таруси остановился вдруг, пораженный, на последнем отрезке своего жизненного пути — на той памятной ночи, когда он спасал Рахмуни, на том потрясении, которое ему пришлось испытать. Он и теперь не мог понять, как все это могло произойти. Неужто все это было? Как он осмелился бросить вызов самой смерти? Ведь шхуна Рахмуни была осуждена на верную гибель. Это был просто-напросто кусок дерева со сломанной мачтой, без паруса, непонятно как державшийся на воде. И он ее спас! Не случись такое с ним самим, он никогда бы никому не поверил. Нет, это был даже не риск, это был безрассудный шаг, на который любой нормальный человек никогда не решился бы. Он пошел на это наверняка не в своем уме, потеряв всякое ощущение реальности. Невозможно даже представить себе, что он вплавь добрался до шхуны и сумел ее довести до порта. Может быть, все это приснилось ему? Неужели человек способен сам кинуться навстречу смерти, забыв о том, как прекрасна жизнь?..
А жизнь со всеми ее трудностями и невзгодами была прекрасна — как вот это июньское утро.
ГЛАВА 5
В кофейне Абу Заккура было, как всегда, людно — не сразу найдешь свободное место. Хозяин кофейни, краснощекий великан с пышными, закрученными кверху усами, стоял за перегородкой. Пощипывая усы, он время от времени косил взгляд в сторону двери, явно кого-то поджидая.
В дальнем углу на своем обычном месте сидел со скучающим видом всеми забытый и заброшенный Абу Хамид. Его группа давно распалась. Никто больше не спрашивал у него о последних новостях. После того как Германия капитулировала, он стал мишенью для насмешек.
— Абу Хамид, а как поживает твой Юнис? — подтрунивали над ним знакомые. — Как же это ты его не раскусил? Распинался по радио, прославлял великую Германию, а сам, оказывается, работал на англичан! Вот тебе и Юнис!
Абу Хамид, после того как его совсем извели подобными шутками в кофейне Ибн Амина, перебрался из квартала Шейх Захир в квартал Шахэддин, в кофейню Абу Заккура. Теперь он уже не бегал делиться новостями, а большую часть времени проводил в своей кузнице на рынке, которую совсем было забросил из-за этого проклятого Юниса.
Под навесом за столиком в кругу наиболее солидных и почтенных посетителей сидел Исмаил Куса, который, как всегда, рассуждал о политике и, как всегда, защищал правительство. Остальные же внимательно слушали его. Исмаил Куса был здесь как бы представителем и защитником правящего блока, к которому многие имели свои претензии. Поэтому ему приходилось отбиваться от разных нападок на блок, разъяснять его политику, отвечать на вопросы, зачастую довольно каверзные. Исмаил ссылался на всякие трудности, на особые условия, на объективные обстоятельства, на соображения высшей политики и уверял, что Франция обязательно выведет свои войска. Но на вопрос, когда же это произойдет, он не мог дать вразумительного ответа и только беспомощно разводил руками.
А народ — не только в Латакии, но и во всей Сирии — именно этот вопрос больше всего волновал и тревожил. В Дамаске и во многих других городах страны вспыхивали забастовки, проходили бурные демонстрации, закрывались школы, устраивались митинги. Несмотря ни на какие преграды и препоны, вести об этом докатывались до самых глухих уголков страны. Люди обсуждали их, говорили о них, спорили. Атмосфера в стране все более накалялась. Тучи сгущались, предвещая бурю.
Люди, имевшие различные, подчас диаметрально противоположные взгляды, убеждения, забывали о своих старых распрях, когда речь заходила о главном — об опасности, угрожавшей независимости страны. Призывы, исходившие из Дамаска, встречали отклик и в Халебе, и в Хомсе, и в Хаме, и в Сувейде, и в Латакии. Люди, принадлежавшие разным религиозным общинам, в час опасности сплачивались, объединялись. Как ни старались враги разобщить народ, рассорить поднявшихся на борьбу людей, ничего у них не получалось, и даже самые искусные их интриги никого не могли обмануть.
В Латакии по-прежнему враждовали между собой различные кварталы, ссорились соседи, шла жестокая конкурентная борьба между дельцами; учитель Кямиль с жаром отстаивал свои взгляды, которые другие считали крамолой; рабочие боролись с предпринимателями, феллахи — с помещиками; но это не мешало представителям этих самых различных групп собираться вместе, чтобы обсуждать вопросы, касающиеся будущего страны.
Из разных концов города стекались люди в кофейню Абу Заккура. Одни оставались здесь, других хозяин направлял к Заки Каабуру. А сам он все ждал кого-то, кто должен был обязательно прийти, но почему-то задерживался. Абу Заккур, отпуская официанту кофе для посетителей, рассеянно здоровался с входящими и все время нервно пощипывал усы, не сводя глаз с дверей.
Но тот человек так и не пришел. Абу Заккур был очень раздосадован. Он возлагал на него большие надежды. Этот человек должен был дать ему ответ о возможности закупки оружия. Деньги они уже собрали — каждый добровольно внес определенную сумму. Абу Заккур нашел посредника для закупки, договорился с ним обо всем. И тот его подвел. Больше ждать он не может: ему тоже надо присутствовать на совещании в доме Заки Каабура. Посредники вообще народ ненадежный. А особенно если дело касается контрабандного оружия. Абу Заккур мысленно перебирал различные причины, которые могли помешать посреднику явиться на встречу: напали на след и арестовали торговца, перехватили самого посредника где-нибудь по пути, конфисковали контрабанду. Мало ли что могло произойти. А вдруг этот посредник оказался проходимцем? Обманщиком? Или еще хуже — провокатором? Доносчиком? Ну, тогда ему не сносить головы. У Абу Заккура до сих пор хранится нож, которым он разделывал когда-то мясные туши…
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Парус и буря - Ханна Мина бесплатно.
Похожие на Парус и буря - Ханна Мина книги
- Из тьмы веков - Идрис Базоркин - Историческая проза
- Аспазия - Автор неизвестен - Историческая проза
- Ошибка Оноре де Бальзака - Натан Рыбак - Историческая проза
- Катулл - Валентин Пронин - Историческая проза
- Последний год - Алексей Новиков - Историческая проза
- Норильские рассказы - Владимир Беляков - Историческая проза
- Крепость - Георгий Гулиа - Историческая проза
- Куранты про комедианта и колдунью - Валерий Маргулис - Историческая проза
- Хмель - Алексей Черкасов - Историческая проза
- Голландский дом - Пэтчетт Энн - Историческая проза