— Мне казалось, что ты расстроился, когда мы получили приглашение.
— Нет. Визит к нему даст мне возможность побольше узнать о тех, кто называет себя друзьями Монткрифа.
Сцепив пальцы, не глядя в лицо Джеймсу, Ромэйн спросила:
— Ты все еще считаешь, что предатель — Брэдли?
— Не думаю, что он достаточно умен, чтобы самому составить заговор, а также что у него есть связи для получения столь важной информации.
— Он знаком со многими влиятельными людьми в правительстве через своих друзей по клубу.
— Никак не пойму, ты защищаешь его или наоборот примеряешь на него наряд оборотня?
— Ни то, ни другое. Я констатирую факт. Дедушка тоже член этого клуба, наряду с полковником и мистером Баумфри. Ты подозреваешь в измене их всех?
Маккиннон натянул поводья и остановил кабриолет в тени вековых деревьев.
— Ромэйн, ты так яростно защищаешь Монткрифа… но ведь ты сказала мне, что больше не любишь его.
— Я сказала тебе, что не уверена в этом.
— Значит, сегодня вечером ты постараешься определиться в чувствах?
— Надеюсь, — Ромэйн бросила взгляд на Джеймса. — У тебя есть тайные мысли насчет сегодняшнего праздника?
Маккиннон осторожно сдвинул назад ее шляпку:
— Разве ты не знаешь, что все мои мысли связаны с тобой? Я не могу выбросить тебя из головы.
Ромэйн прикрыла глаза и прошептала:
— Ты не должен так говорить.
— Почему?
— Разве ты можешь не думать об этом?
Она лишь слегка выделила запретное слово интонационно и поцеловала его в губы. Ромэйн не могла больше сдерживаться, она трепетала от прикосновений его пальцев, властно и нежно скользящих по ее телу. И лишь когда Джеймс мягко уложил ее на подушки, девушка опомнилась и в ужасе потрясла головой:
— Джеймс… я думала… ты сказал… — Она зарделась и поправила шляпку.
— …что мы должны быть не более чем партнерами в этой игре, целью которой является спасение Англии. — Улыбка, появившаяся на его лице при этих словах, была холодна, как шотландская ночь.
— Да.
— Но мы очень близкие партнеры, дорогая, потому что мы женаты.
— Мы только делаем вид, что женаты.
Джеймс посмотрел ей на руку и дотронулся до колечка под лайковой перчаткой.
— Да, только делаем вид. Теперь ты понимаешь, как это опасно?
— Опасно?
— Опасно позволить себе испытывать страсть, которой не должно быть.
— Ты просишь, чтобы я отвергла чувства, которые… — в словах ее звучал страх и опасение, что она не сможет совладать с собой… — Я постараюсь, Джеймс.
Улыбка его была одновременно теплой и извиняющейся.
— Я знаю, что ты постараешься, дорогая. Мы не должны позволить себе забыть настоящую причину, по которой мы произносили клятвы перед священником. Цена забывчивости может оказаться значительно выше твоей подмоченной репутации. Наше беспамятство может стоить свободы каждому английскому гражданину.
Глава 14
— Пожалуйста, не спускайте с нее глаз.
Ромэйн с удивлением подняла глаза. Дора была рада тому, что перед Эллен открылись такие блестящие возможности, но в голосе ее звучало беспокойство.
Грэндж поторопилась ответить вместо Ромэйн:
— Не беспокойтесь, милочка, можете быть уверенной, я буду следить за Эллен так же пристально, как и за леди Ромэйн.
— А вы, Ромэйн… прошу вас тоже не спускать глаз с Эллен.
— Ну конечно, — отозвалась девушка, удивляясь тому, что Дора не заметила, как ее повторная просьба оскорбила Грэндж. Но потом, вздохнув, она поняла причину: на совести Грэндж уже был побег Ромэйн.
Не успела Ромэйн успокоить гувернантку, как в комнату влетела Эллен. Она завертелась юлой, и платье колоколом завертелось вокруг нее. Когда шелест шелковых юбок затих, девушка рассмеялась. Банты на ее бальных туфельках отсвечивали серебром. Радостно захлопав в ладоши, Эллен воскликнула:
— Ромэйн! Ты выглядишь потрясающе! Твое платье можно было бы выставить напоказ в самом лучшем модном салоне.
Слегка улыбаясь, Ромэйн расправила складки по краям глубокого выреза платья из голубого крепа. При каждом шаге девушки таинственно шуршал украшенный цветами белый лиф. Из-под подола юбки выглядывали прелестные замшевые туфельки.
— Подойди ко мне и давай поищем какие-нибудь украшения, чтобы еще больше подчеркнуть красоту твоего наряда, — сказала Ромэйн, открывая шкатулку из черешневого дерева.
Она вынула верхнее отделение шкатулки с жемчугом и отложила его в сторону. Перебирая пальчиками золотые и серебряные броши, Ромэйн искала что-то более подходящее.
Эллен едва не задохнулась от восторга, когда Ромэйн приложила к ее шейке ожерелье из сапфиров в серебряной оправе тончайшей работы.
— Неужели я смогу надеть это?
— И это тоже, — и Ромэйн опустила в дрожащую ладошку Эллен пару сережек. — Все это очень подойдет к твоему платью.
Эллен подбежала к зеркалу, надела сережки и ожерелье. Взглянув на свое отражение, она засмеялась от радости. Не в силах скрыть своего восторга, она повернулась к Ромэйн и спросила:
— Ты действительно не возражаешь, если я поношу эти прекрасные украшения?
Ромэйн улыбнулась:
— Я уже сказала: они идеально подходят к этому платью. В конце концов, зачем им без пользы лежать в шкатулке? — С этими словами Ромэйн натянула длинные перчатки и потянулась к шляпке, отделанной шелком.
Внезапно Ромэйн вспомнила, что так и не выбрала никаких украшений для себя. Пальчики ее пробежали по золотой цепочке, украшенной жемчужиной. Вздрогнув, девушка вставила верхнее отделение в шкатулку и захлопнула крышку. Жемчужина живо напомнила ей о том, как разбойник сорвал кольцо с ее пальчика. Может быть, через некоторое время, когда воспоминания о той страшной ночи перестанут так ранить ее, она снова сможет носить жемчуг, но не сегодня, когда ей предстоит войти в общество совсем другой, взрослой женщиной, а не той наивной девочкой, которая покинула его несколько месяцев назад.
— Ах, Ромэйн, смогу ли я вспомнить, что должна говорить и делать?
Заставив себя улыбнуться, Ромэйн ответила:
— Все будет хорошо, Эллен. Запомни, что твое официальное представление свету состоится лишь на следующей неделе, а сегодня тебе следует только поддерживать легкую светскую беседу.
— Ты хочешь сказать, что мне не стоит бесстыдно флиртовать?
Увидев, что тетушка Дора в ужасе всплеснула руками, Эллен рассмеялась. Она чмокнула мать в щеку и набросила на плечи позаимствованную у Ромэйн голубую шелковую шаль.
— Дорогие Ромэйн, мама и Грэндж! Мне совсем не интересен пустой флирт. Я обещаю вам вести себя благоразумно. Честно говоря, я думаю только о том, как бы не оплошать. — И внезапно задрожавшим голосом она спросила: — Как вы думаете, я справлюсь?
