– А почему это должны быть мы, поручик? – он впервые обратился ко мне по званию, которое стало для меня даже более привычным, чем имя.
– А почему это должен быть кто-то другой? Так уж вышло – вы – Император, я – поручик. Нужно делать свое дело так хорошо, как только возможно.
– Делай что должно и будь что будет? Всё так просто?
– Не стоит множить лишние сущности, да?
Он явно устал и откинулся на подушку. Чертова болезнь! С одной стороны – если бы он не заболел – я бы не догнал его. А с другой – сейчас на все эти сложные вопросы отвечал бы Регент, а не поручик с неоконченным высшим образованием… Как я должен убедить его попытаться спасти страну, которая спокойно спала, когда за ноги вешали его отца? Когда увозили его самого, и мать, и сестер – везли черти куда, на смерть – и никто не пискнул? А уже потом, когда синие показали на что способны – все стали вспоминать Империю если не как потерянный рай, то как отчий дом, куда хочется спрятаться от треволнений мятежной юности – точно. И теперь этот юноша должен причинять добро и наносить радость этим людям? Стал бы я на его месте делать это?
* * *
Я впервые за пять лет ехал в пассажирском вагоне. Второй класс, однако! Здесь были полки с мягким покрытием и стаканы с металлическими подстаканниками, и уборная, и кондуктор в шинели, и кипяток в титане – по сравнению с теплушками просто какая-то сказка. Всё-таки под властью Регента Империя выдохнула и встряхнулась, пришла в себя.
А теперь этому всему мог прийти конец. Я видел это в окно. И первые признаки меня пугали: на полустанке, который мы проезжали, было неубрано. Талый весенний снег никто не чистил, на сугробах виднелись собачьи экскременты и потёки мочи, чернела шелуха от семечек. Расхристанный станционный смотритель в неуставном треухе вместо красной фуражки вяло махал флажком в ответ на бодрый гудок паровоза.
Я вздохнул и посмотрел на Его Величество. Он спал сном праведника, раскинувшись на полке.
Вообще-то он выглядел как настоящий принц из сказки – высокий, статный, с пышной шевелюрой каштановых волос, волевым подбородком и ясными голубыми глазами, взгляд которых мог выбить дух из собеседника или внушить бесконечную симпатию. Какой-то потертый цивильный костюм, драповое пальто и башлык – лучшее из того что мы нашли в Варзуге ему по размеру – затрапезный наряд с трудом скрывал его царственную осанку. Но это было слишком невероятно: принц в вагоне второго класса. Никто и не пытался соотнести этого пассажира с наследником Империи.
Я видел, как некоторые люди постарше, бросив взгляд на будущего Императора задумчиво закатывали глаза или чесали затылок, пытаясь вспомнить, где они раньше могли видеть этого парня.
Мы вышли прогуляться на одной из станций: такой кирпичный вокзальчик с башенками, и надпись староимперским шрифтом – Лесково. Здесь тоже всё было заплевано семечками.
– Возьмем пирожков? – спросил я.
Пирожник – румяный плотный мужчина – священнодействовал за своей тележкой. В тележку была впряжена низкорослая лошадка, на тележке пыхтела железная печурка. Он прямо тут из заготовок выпекал пирожки – с пылу с жару. К нему выстроилась целая очередь – трое парней, явно рабоче-окраинного вида, городовой в сером мундире и мы.
Парни отошли с полными руками вкусностей, время от времени выхватывали горячий пирожок из бумажного пакета и, задыхаясь от жара, поглощали лакомство, обжигаясь и обливаясь жиром из начинки.
Пирожник вытер руки о грязно-белый фартук и поднял глаза на следующего клиента. Это был городовой – обычный, ничем не примечательный дядечка. Он слегка сутулился, шашка в ножнах неловко билась о левую ногу, фуражка сбилась на лоб.
– Дайте, пожалуйста, три пирожка с морковкой и один с мясом.
– Подходите, не стенсяйтесь, – пирожник радушно улыбнулся нам, игнорируя городового.
Тот недоуменно повертел головой:
– Сейчас моя очередь!
– Господа, чего же вы ждете? Что вам подать? – снова обратился к нам пирожник.
– Извольте обслужить меня! – вскипел городовой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Маме своей скажи, чтобы она тебя обслужила, – вдруг вызверился уличный торговец. – Иди отсюда, пока цел.
Это было что-то новое. А точнее – слегка забытое старое. Такое я видел в самом начале… Полиция всегда получает первой – когда начинается смута. И вовсе не важно – ты верный пес режима или просто тянешь лямку за зарплату.
– Но позвольте! Какое вы имеете… – городовой схватился за свисток, но его вдруг окружили давешние парнишки.
– Не свисти, дядя, – сказал один из них – Денег не будет. А лучше – сымай погоны, и беги отсюда. Кончается ваша власть, недолго музыка играла.
"Снимай погоны" резануло меня по ушам. Я чувствовал, как напрягся за моей спиной наследник.
– А-а-атставить! – рыкнул я.
Парни дернулись, но напор выдержали.
– Шел бы ты служивый отсюда, – пирожник вышел из-за тележки.
Рукава его вязаной кофты были закатаны по локоть и я увидел характерные синие узоры на предплечьях.
– Вы понимаете, что сейчас делаете? – я кивнул на парней, которые всё еще держали городового. – Нападение на представителя власти! Знаете, чем карается?
– Какой власти, служивый? Нет никакой власти, вся кончилась! – пирожник вдруг швырнул мне в лицо свой фартук, который успел снять неведомо когда.
Я на секунду замешкался, и пирожник уже влетел в клинч и принялся мутузить меня кулаками по ребрам. Рабочие парни пинали городового, который лежал на земле. И тут в дело вступил принц.
Это было что-то невообразимое! Он двигался плавно, как хищник, перетекал с места на место. Его движения были сродни танцевальным – он даже не наносил ударов. Захват, поворот – и противник валится на землю. Блок, перехват руки – и снова враг повержен.
Я успел отвесить пирожнику пару крепких ударов, прежде чем наследник ухватил его за одежду. Выписав своим внушительным телом замысловатую траекторию, этот крепкий мужчина обрушился в грязный снег как мешок с картошкой.
Глаза будущего Императора сверкали яростным огнем. Парни попытались подняться, чтобы продолжить схватку, пирожник щелкнул выкидным ножом…
– НА КОЛЕНИ!!! – его голос был подобен грому, и на колени повалились не только участники потасовки, но и весь народ, с интересом наблюдавший за происходящим.
Даже я чуть не поддался общему порыву, и только неимоверным усилием воли остался стоять на ногах. Грудь наследника вздымалась от тяжелого дыхания, он взглядом обвел толпу и те, на кого падал этот взгляд, склоняли головы.
– Как смеете вы… – начал он, и в этот самый момент раздался гудок паровоза.
– Пора! – и мы побежали к двери в вагон.
Я оглянулся и услышал растерянный голос пирожника:
– Вы хоть поняли, кто это был-то? Господи прости, да как же это? – он помогал подняться городовому.
– В столицу едет, батюшка… Дай Бог, дай Бог… – проговорил страж порядка, отряхивая грязь с мундира
* * *
Мы ехали навстречу буре. Чем ближе к столице – тем тревожнее были знаки надвигающегося хаоса. Разбитые окна, шатающиеся толпы, кое-где – зарево пожаров и звуки выстрелов. Настроение было подавленное, говорить не хотелось.
Когда поезд остановился, и мы вышли на полупустой перрон, первое, на что я обратил внимание – это полное отсутствие извозчиков. Обычно они толпились тут целой оравой, наперебой предлагая подвезти в любую часть города. Не было даже городовых, которые встречали поезда, бдительно подкручивая усы в надежде выявить неблагонадежных граждан.
Никого.
Мы прошли по плитам тротуара, и под нашими сапогами хлюпал талый снег. Один-единственный извозчик испуганно жался у самого края стоянки. Это был какой-то всклокоченный дедушка в полушубке, распахнутом на груди.
– Быстрее садитесь, господа, быстрее! Я дорого не возьму, но уезжать отсюда нужно побыстрее!
Мы прыгнули в пролетку и он тронул вожжи.
– Встречают приезжих и грабят! Полиция сидит в своих участках и ничего не делает! Военные на патруль тоже не выходят – приказу не было! А на площади – балаболят и балаболят, целыми днями! Колонну изгадили, ступени изгадили, во дворец не суются – там преторианцы с пулеметами. Черти что, господа хорошие, черти что! Попустил Господь второй раз за жизнь такое позорище повидать… – его не нужно было уговаривать делиться информацией.
