бывает… Далее — жопа. Жопы как таковой у Хозяина Хтони не было и писюна тоже — не было… А-а-а-а, черт, убью когда-нибудь того, кто мне в башку вселил такое дурацкое слово! Вместо задницы, передницы и ног имелись два огромных змеиных чешуйчатых хвоста, с помощью которых эта гигантская паскуда и передвигалась, и напоминало это бег на коленках. Хоть хвосты не орали, и то хлеб!
Я смотрел на сие ползучее непотребство и все пытался припомнить, какое-такое название для такого экспоната кунсткамеры подходит? Знал ведь, читал ведь… Или мне читали? Была же какая-то история про многоглавого хрена с ногами в виде змей! Плафон? Питон? Пифон? Тут в моей башке стрикнуло, и я вспомнил ту самую коричневую книжечку с греческими и римскими мифами, на обложке которой лохматая тетка лупила кошку палкой… Или то леопарда?
Помотав головой и хорошенько дернув себя за волосы, чтобы отогнать лезущую в голову дичь, я произнес пришедшую мысль вслух:
— Тифон! Так вот ты каков, северный олень! — и почему-то сразу стало легче.
По преданиям этот тип даже богам-олимпийцам наподдал! Оттырил их и выгнал из Греции! Силен, зараза!
— ХАДАХ!!! — вопли и ор Тифона наконец были прекращены при помощи гранатометного выстрела, который прилетел откуда-то со стороны концлагеря. — ГДАХ! ГДАХ!
Янычары принялись за дело и начали обстреливать ползущего по склону Хозяина Хтони из тяжелого оружия с территории концлагеря, а Тифон устремился к ним с удвоенной скоростью, обнаружив наконец очевидного и агрессивного врага. Его странная, фантасмагорическая фигура на фоне грозового неба представляла собой картину поистине адскую… Представляю, какое впечатление он производил на гораздо более впечатлительных, чем черные уруки, человеков!
И это было мне на руку — я мог заняться наконец исходом урук-хая из этого проклятого места.
* * *
— Громадный, засранец! Будем убивать? — поинтересовался Квадратный и залихватским жестом закинул на плечо пулемет.
Они тут неплохо прибарахлились. И собрали всех уруков уже без меня. Всех уцелевших, если быть точным. Пятнадцать тысяч семьсот сорок четыре орка, мужчины и женщины, цвет Монтенегро и ужас Средиземного моря — все они нашли убежище в дальних штреках, куда их отвели Шрам, Беспалый, Квадратный и другие присягнувшие Орде уруки. Слух о молодом Резчике распространился среди урук-хая, подобно пожару, а наши успехи и воцарившийся вокруг хаос, и снятые ошейники — все это только свидетельствовало в мою пользу. Они начинали верить, и я чувствовал, как закипает эфир от возникновения нового мощного эгрегора.
Закипал не только эфир — Тифон добрался до подножия горы и теперь двигался по концлагерю, разнося бараки и укрепления, нанося страшные удары своими змеиными руками и деморализуя противника дикими воплями. Сквозь проломы в горе мы могли наблюдать, как лопаются, подобно консервным банкам, бэтээры и танкетки под лапищами исполина. Но и янычары не собирались отступать: огонь из всех видов оружия и атакующие заклинания уже прочертили на теле монстра несколько кровавых борозд, большая часть змей на бороде твари безжизненно обвисли, перья на плечах и груди обуглились… Горел, кажется, даже воздух! Но до победы над Хозяином Хтони было еще очень, очень далеко — он рвался вперед и находил своих жертв, и пожирал их, и, казалось, свежие шрамы заживают прямо на глазах, а змеи снова поднимают головы и начинают свое дикое хоровое пение…
— Нет уж! — откликнулся я. — Пусть Тифон и янычары херачат друг друга! Мы же пойдем и освободим мелких. Кто-то знает, в какую сторону надо воевать, чтобы добраться до мелких?
— Бечей! — откликнулась Райла. — Всех нас держали в загонах општины Бечей. Это на северо-восток отсюда, километров сто пятьдесят-двести… Нужно будет пересечь Дунай. Нас везли по автотрассам, я запоминала указатели… На всякий случай. Все думала, что вернусь и выпущу кишки этим упыриным подстилкам…
Действительно, как же я забыл: мои товарищи по несчастью не так давно имели сомнительное удовольствие проводить время в тех самых «загонах»… Все-таки Райла — умница, вот что я подумал. Настолько, насколько орчанка вообще может быть умницей. А еще я подумал о том, что мне несказанно повезло: Хунедоара тоже находилась плюс-минус на юго-востоке, и от неведомого Бечея до нее было всяко ближе, чем из Крупани. А что бы я стал делать, если бы лагерь для юных обормотов организовали ближе к Монтенегро?.. Какая часть урукской натуры сумела бы превозмочь: желание мести, огня и крови или необходимость дать шанс потомству на выживание?
— Это… — сказал Шрам, как бы отвечая на мой вопрос, и почесал голову. — Может, мы сначала Бухарест сожжем и в Истанбуле султанский гарем оттрахаем, а потом мелких освободим? Может, они как-нибудь там сами потусуются?
Взрослые уруки слишком хорошо представляли себе огромную вонючую пушдуг бууб, с которой они столкнутся, когда злая, как тысяча чертей, толпа подростков-орчат выберется из загонов. Это будет ад, жупел, Содом и Гоморра! Живые позавидуют мертвым!
Но даже для уруков такое предложение — это было чересчур. Тут уж загудела молодежь и кое-кто из женщин. Не только мои спутники были здесь после загонов. Юноши и девушки принялись яростно рассказывать о порядках в Бечее, и по всему выходило — упыри-новообращенные лютовали там гораздо хуже, чем янычары — тут. Ладно, ладно. Это нам повезло с Эргенчем. В остальных рудниках дело обстояло мерзко и скверно, но даже их обитатели вроде как прониклись и решили, что мучить и воспитывать гребаных урукских папуасов — дело гребаных урукских взрослых, и никакая другая сволочь не имеет права издеваться над пацанами и девчонками…
— Значит, нам в Бечей! — выкрикнул я. — Мы будем бежать весь день и всю ночь и нападать на всех военных, которых встретим! Мы добудем оружие и снаряжение, зальем кровью упыриных слуг землю Балкан! Но, братья и сестры, не марайте свои руки о города и села, у нас нет на это времени —
