– Есть и другие. Действительно ли это пассивные объекты? Существует ли вероятность самопроизвольного включения двигательных установок, если они исправны? То же самое в отношении неисправных?
– Вы располагаете какими-то фактами? – быстро отреагировал Сюняев.
– Нет. То, чем я располагаю, фактами назвать трудно. Это, скорее, данные, имеющие статистическую природу, да, притом, полученные дилетантом. Но данные эти весьма многозначительны. Хотите с ними ознакомиться?
– Не то слово. – Сюняев хмыкнул. – Я их вожделею!
– Спешу удовлетворить ваше любопытство, памятуя о том, что его природа чисто профессиональная. Итак, года два тому назад я столкнулся с господином Гирей на каком-то совещании. Что обсуждалось на том совещании, я не помню, но уже после, в кулуарном разговоре уважаемый Петр Янович бросил фразу, давшую толчок моим размышлениям. Он выразился в том смысле, что наконец-то нашлись люди, способные хотя бы замедлить процесс превращения космического пространства Приземелья в свалку, но возможности заниматься аварийными КК они не имеют по той причине, что отсутствуют систематизированные данные по параметрам орбит указанных КК. Я предпринял усилия и получил данные по ста четырнадцати брошенным судам – это около десяти процентов от общего числа. Данные неполные и из различных источников. Проанализировав этот разношерстный материал я обнаружил следующее. Как правило орбиты судов лежат вблизи плоскости эклиптики, но какой-либо системы в параметрах орбит обнаружить не удалось. Это и понятно. Векторы скорости у всех судов в момент аварии были различными, как, впрочем, и их координаты. Вообразите себе мое изумление, когда я обнаружил, что у шестнадцати КК орбиты таковы, что так или иначе проходят вблизи некоторых точек на орбите Юпитера. У трех из этих КК плоскость орбиты составляет значительный угол с плоскостью эклиптики, так что вероятность подобного совпадения, по моему мнению, просто ничтожна! Хотя, впрочем, она и в этой плоскости ничтожна. Как такое могло случиться? У нас что же, аварии совершаются на специально подобранных орбитах?
Я и не рискую делать далеко идущие выводы. Для этого необходимо иметь квалификацию в области космобаллистики несколько выше той, которой я располагаю.
– Но у вас есть какие-то предположения?
– Безусловно, есть, но делиться ими я считаю преждевременным. Достоверность информации, которую я анализировал, вызывает большие сомнения. Кроме того, вам, вероятно потребуется время на осмысление, – Таккакацу выдержал паузу, во время которой, надо полагать усмехнулся. – Ну и, разумеется, на формирование позиции.
– Все, выключай, – сказал Гиря. – Дальше – попытки Валерия Алексеевича выудить еще какую-то информацию, эмоции, расшаркивания и обмен любезностями. Вам это не интересно.
Куропаткин послушно выключил кристаллофон и уставился на шефа.
– Вот так, дорогие мои, в таком вот разрезе… Комментарии имеются?
– Ну.., что тут скажешь, – развел я руками. – Непонятно только, почему этого раньше не заметили.
– Это-то как раз понятно, – задумчиво произнес Гиря. – Не замечали потому, что отсутствовали те, кто должен был заметить. А как они появились, так сразу и заметили. Непонятно вам должно быть то, откуда они взялись, эти замечательные замечатели…
– Как явствует из контекста, это не кто иной, как вы, – заметил Куропаткин всскользь.
– Нет. Я ничего такого не заметил. Но до меня дошли слухи, что кое-кто – и я знаю, кто именно – интересуется аварийными КК. Я подумал: зачем ему понадобились эти КК? И подумал, не пора начинать замечать, а то сколько же можно!.. И намекнул об этом коллегам в присутствии господину Таккакацу. На самом деле, я понятия не имел, существуют ли такие данные в природе – просто бросил камень в болото, надеясь что пойдут волны, или, скажем, всплывут пузыри. Но ничего этого я не дождался, и решил, что время разбрасывать камни еще не настало…
Ну, это дело прошлое, а нас интересует, преимущественно, настоящее и будущее… Вот, Глеб, в контексте наших с тобой приватных бесед, попробуй оценить, что происходит.
Смотри: господин Таккакацу через господина Сюняева передает мне свое пожелание встретиться. Для тебя ничего особенного нет. А для меня – есть. Таккакацу, как видим, не забыл, что именно я толкнул его на поиски. Сидим мы неподалеку, если бы он просто связался со мной, мы бы встретились и все приватно обсудили. Но он так не поступил. Почему? А вот почему. Он работает в отделе прогнозистов. Обнаруживать все те факты, которые он обнаружил, и задавать вопросы, которые он задал – их прямая обязанность. Но их положение таково, что, как правило, найденные факты предъявить некому, равно как некому задавать вопросы. Поэтому господин Таккакацу вынужден проводить очень сложную политику. Он это умеет делать, и я об этом знаю. И он знает, что я об этом осведомлен, – Гиря поднял свой перст и ткнул им в меня. – А вот ты – нет. Но это пока. Я тебя буду натаскивать, а Куропаткин, – он ткнул пальцем в Василия, – не будет давать нам спуску. Верно, Василий?
– Так точно, шеф! – рявкнул Вася.
– Вот именно!.. Когда Валерий Алексеевич передал мне просьбу Таккакацу, я начал думать. И решил, что он хочет мне неофициально всучить какую-то почти официальную информацию. Понял?
– Не очень, – признался я.
– А ты старайся. Тут все просто. Мне было известно, что Таккакацу засветился у навигаторов. Он ведь шарил везде в поисках данных по орбитам этих злосчастных КК. Навигаторы – отличные ребята. Но нас они не очень любят. Потому, что мы у них крутимся под ногами и, порой, просто мешаем. Да и по шее можем дать при случае. И начальнички там поняли, что надо держать ухо востро. Ведь аварийные КК – косвенный результат их деятельности. Прогнозисты, конечно, не мы, но тоже не подарок. И Таккакацу оказался на крючке. В случае чего, навигаторы скажут: вот же он тут бегал, что-то выяснял, да, видать, не довел дело до конца, не поставил вопрос ребром у руководства, а мы – что, у нас своих дел прорва… Что в части понимания?
– Пока терпимо, – сказал я.
– А ты, Василий? Я доступно излагаю?
– Вполне, и даже более того, Петр Янович, – заверил Вася.
– Ага! Это хорошо… И вот Таккакацу имел неосторожность обнаружить какую-то ерунду с аварийными КК. Что касается прочих фактов, то они, конечно многозначительны, но, в целом, их можно как-то объяснить. Ну, мало ли, кто куда летает, и зачем… Люди ведь, хотят и летят. А вот тот факт, что пассивные космические объекты тяготеют к орбите Юпитера объяснить крайне трудно. Таккакацу не сказал это вслух, но он явно подозревает что кто-то произвел корректировку орбит аварийных КК. А каким образом, позвольте спросить? Возможна серьезная разборка, и Таккакацу это понимает. Навигационщики не знают, что обнаружил Таккакацу, но они знают самого Таккакацу! С другой стороны, факты-то чисто статистические и сами по себе ни о чем не говорят. И достоверность оставляет желать лучшего. Надо расследовать, а это дело трудозатратное и канительное. А вдруг все это пустышка? Конечно, в любом случае Таккакацу может взять все на себя. В его возрасте, да при его заслугах чихать он хотел на любые мнения и экивоки! Но реноме, парни, такая штука… Кому охота иметь репутацию старого пердуна, хлопающего ушами? Да никому, со мною включительно. Вот тут и начинается политика. Она всегда начинается в области столкновения интересов ведомств и подогревается душевным огнем руководителей этих ведомств.
Первоначально я хотел отправить на встречу Зураба Шалвовича – у него репутация человека порядочного и не склонного раздувать пламя борьбы. Но позже решил, что Таккакацу хочет встретиться именно с Валерием Алексеевичем, которому я и делегировал соответствующие полномочия. Почему? Он знает, что Сюняев любую информацию воспринимает как руководство к действию, и любое действие доводит до конца, то есть до скандала. Не знаю, Глеб, понимаешь ли ты это, но Сюняев – фигура самостоятельная, а вот, скажем, Кикнадзе – нет. Как-нибудь на досуге поразмысли над этим… У Сюняева стойкая репутация человека, сующего свой нос везде, так что если он куда-то влез, то можно смело валить все на его инициативу, а самому, при необходимости, корчить из себя невинность.
Что же получилось в результате? Господин Таккакацу имел рандеву с Сюняевым, и это было заметно, ибо когда Валерий Алексеевич шествует по коридорам, с ним здороваются из всех дверей. Тем самым Таккакацу решил сразу несколько проблем. Первое: переложил на Сюняева долю ответственности, ибо не может быть обвинен в сокрытии фактов. Они теперь в надежных руках, независимо от исхода и трактовок. Второе: имелось в виду, что упомянутые факты с гарантией попадут в мои руки, причем все и без изъятий, что и произошло. Но официально я как бы еще не в курсе и, при случае, всегда могу отпереться, свалив все на Сюняева, известного своей безалаберностью, а Сюняев просто скажет, что не придал значения, забыл передать, запамятовал, да и вообще, вряд ли кто рискнет с ним связываться. С другой стороны, Таккакацу отлично понимает, что если вопрос вспучится, я не останусь в стороне и не буду тыкать в него пальцем. А в свалке с навигаторами, буде она назреет, займу его сторону. Совесть-то у меня в наличии! Ведь из этих мерзавцев действительно невозможно выдавить никакую информацию, не приперев к стенке и не выкрутив руки… Вот такая политика, други мои.
