– А вот, кстати, "Вавилов" тоже изменил орбиту, – неожиданно буркнул Вася.
Я вышел из транса.
– Ты что, бредишь?
– Нет, вот данные. Смотри.
Я глянул на экран монитора. Цифры впечатляли. Судя по ним, "Вавилов" не просто изменил орбиту. Он изменил ее радикально. Создавалось впечатление, что какое-то время он куда-то летел, а потом опять лег в дрейф.
– А как он это сделал, если у него даже реактора нет?
– Да откуда ж мне знать! – фыркнул Вася. – Может нам вообще липовые данные подсунули, а мы тут звеним хрустальным звоном.
– Кто подсунул? Зачем?
– Да Гиря, например, или с его подачи.
– Допустим. А зачем?
– Да откуда ж мне знать!
Круг замкнулся. Я понял, что на все мои дальнейшие вопросы Куропаткин будет отвечать стереотипно.
– Так, – сказал я. – Ну-ка, вставай!
– Ну, встал, – Вася встал. – Дальше что?
– А дальше идем к Гире и бьем ему морду. Ты начнешь.
Вася сел.
– Хорошо. Вставай. Начну я.
– Это другое дело. А если его нет на месте?
– Набьем еще кому-нибудь.
– А он-то причем!?
– Неважно, – сказал я. – Действуем стандартно. Накажем невиновных, наградим непричастных и так далее. Мы это дело так не оставим!
– Верно, – Вася выпятил челюсть. – Пошли!
Гиря оказался на месте. Он, похоже, размышлял, и сначала нас даже не заметил. А когда заметил, не придал факту нашего появления особого значения.
– Петр Янович, – сказал я, – а мы к вам.
– Понятно, что не к моему столу, – буркнул он. – Чего надо?
– Хотим доложить.
– Хотите – докладывайте. А шляться тут нечего…
– Но мы вам хотим доложить, – я начал терять терпение.
– Ну так и докладывайте! – взорвался он. – Что там стряслось?
– Да ничего особенного. Космические корабли бороздят просторы космоса.
– Это мне уже докладывали. Так что я в курсе.
– Но они очень странно бороздят.
Гиря уставился на меня, потом зажмурился, потряс головой и снова уставился. Наконец, выдавил:
– Извини, Глеб, я что-то… Что там куда бороздит? Зачем?
– Петр Янович, – вмешался Василий, – мы тут в архиве сидели…
– Ага! – Гиря взбодрился. – Что-нибудь полезное отрыли?.. Докладывайте!
Я доложил суть в доступной форме. Гиря не перебивал. Когда я кончил, он поежился и начал барабанить пальцами по столу.
– Погодите, – наконец сказал он. – Я чего-то не понимаю. Их что, не один?
– Мы выявили пять штук.
– Пять? – он растопырил ладонь и уставился на нее. – А почему пять?.. Ерунда какая-то… И куда они все полетели?
– На юг, – брякнул Вася, прыснул и зажал рот ладонью.
– С "Вавиловым" – шесть, сказал я.
– И "Вавилов" туда же!? С ума можно сойти…
– Может, Петр Янович, с данными что-то напутали? Вы бы распорядились, чтобы, значит, проверили…
Гиря сделал жест, мол, закройся, не мешай и опять начал барабанить по столу. Наконец хмыкнул и переменился в лице.
– За "юг" ты, Куропаткин, мне ответишь, – произнес он лучезарно улыбаясь, – но если это не чья-то плюха, то… Вы не понимаете?
– Нет, – сказал я. – То есть не вполне. Из этого что-то вытекает?
– Именно вытекает. Если это – факт, то это будет самый первый факт, попавший в наши лапы. До сих пор были намеки и догадки, из которых я ничего делать не умею. А из фактов я умею делать многое и разное… Вы меня не разыгрываете, часом?.. Куропаткин? Ты понимаешь, что со мной будет, если выяснится, что это шутка? И что будет с вами?
– Петр Янович, как можно!..
– Ладно, верю. – Гиря сделался серьезным. – Так, пацаны, теперь шутки в сторону. Я, разумеется, ожидал чего-нибудь в этом роде, но шесть штук – это просто наглость. А ведь вы далеко не все еще перерыли?
– Штук тридцать отчетов из кучи, выбранной по методике Куропаткина, – сухо сказал я.
– Хорошая, видать, была методика, – пробормотал Гиря. – Нам бы таких методик побольше, да с методистами, мы бы горы ворочали. Иди-ка ты, Василий, найди кристаллофон. Сейчас мы вторую часть беседы Валерия Алексеевича с господином Таккакацу прослушаем.
– А что, потом была еще беседа? – удивился Вася.
– Нет, – Гиря махнул рукой, встал и полез в сейф. – Беседа была одна, но вторую часть я вам не дал, чтобы мозги вам не запудривать. А теперь концы сошлись, и надо вам послушать стертую часть, чтобы, с одной стороны, сильно не гордились, а с другой стороны, были в курсе. Жми за кристаллофоном!
Василий на всякий случай припер два кристаллофона. И не зря. Первый воспроизводить отказался. Петр Янович следил за манипуляциями Куропаткина, скорбно поджав губы и укоризненно качая головой.
– Черт бы вас побрал, что вы с ними делаете, что ни один не работает? Ведь это наказание какое-то, по всему сектору валяются, а как надо, так беги в архив… – буркнул он в сердцах. – Василий, шансы есть?
В этот момент раздался звук, как-будто упал стул, и голос Сюняева произнес: "Черт бы меня побрал!"
– Ага! – сказал Гиря. – Работает. Сидите тихо и слушайте внимательно.
"… Что вы обнаружили в моих рассуждениях повод для размышления. Весьма рад. В связи с этим, рискну поделиться с вами кое-какими сомнениями и высказать ряд соображений. Как мне представляется, за всю историю освоения Приземелья достаточно много судов потерпели аварию и были оставлены экипажами. Какое-то их количество по сей день дрейфует по орбитам в пределах досягаемости.
– Да, таких судов много, – согласился Сюняев. – В свое время, решением соответствующих комиссий они были признаны непригодными к дальнейшей эксплуатации, а утилизация либо была затруднена, либо вообще невозможна.
– Совершенно справедливо. Я обратился в навигационные службы с просьбой предоставить мне данные по орбитам таких КК, полагая, что кому-то вменено в обязанность вести учет… и так далее.
– И что же? – нетерпеливо сказал Сюняев.
В его голосе слышался неподдельный интерес.
– Как бы выразиться поточнее.., – Таккакацу выдержал паузу. – В некоторой степени я оказался прав, но… Но степень моей правоты меня удовлетворила отнюдь не полностью.
Похоже Таккакацу улыбнулся, потому что Сюняев хихикнул.
– И что же, вы.., – начал он.
– Минуточку, – вежливо перебил японец, – я бы не хотел здесь и сейчас разбрасываться обвинениями и упреками. Это другая тема.
– Но, видите ли, совсем недавно я…
– Минуточку, – еще более вежливо перебил Таккакацу. – Я бы хотел поставить ряд вопросов с тем, чтобы мы с вами сейчас попытались определить, кому именно их следует адресовать, если, разумеется, не станет очевидным, что в данный момент их адресовать попросту некому. А именно. Существуют ли, и где именно, точные данные о том, сколько и какие именно аварийные КК дрейфуют сейчас в пределах Солнечной системы? Ведется ли их учет? Установлен ли постоянный контроль и ведется ли слежение? Где именно они находятся в данный момент? Каковы параметры их орбит? Стабильны ли указанные параметры? И, наконец, главный вопрос: известны ли случаи исчезновения аварийных КК из поля зрения службы слежения, если таковая имеется?
– А что, разве.., – Сюняев будто запнулся и выдержал "томительную паузу". – И что, "нет" по всем вопросам?
– Не совсем так, но, в целом, если можно так выразиться, практически "нет". То есть, я пока не получил ни одного удовлетворительного ответа ни на один вопрос, хотя весьма настойчиво пытался это сделать.
– Хм.., – Сюняев что-то пробормотал нечленораздельное. – Скажу честно, я тоже не знаю ответов ни на один из поставленных вопросов, и даже приблизительно не могу сказать, кто должен на них отвечать.
– Таким образом, мы констатируем, что, вероятно, специальной службы, занимающейся такими и подобными вопросами, в составе ГУК нет. Все показывают пальцами друг на друга, в частности, навигационные службы указывают на ваш сектор, поскольку авариями и катастрофами занимаетесь вы.
– Наш сектор этими вопросами не занимался, поскольку мы занимаемся безопасностью людей, а брошенные КК необитаемы.
– Можно ли высказать предположение, что вы не причисляете такие КК к объектам, имеющим отношение к безопасности.
– Теперь, пожалуй, нет. Лично я теперь так не считаю.
– Могу ли я узнать причину, по которой вы изменили свою точку зрения?
– Ну.., я, собственно, ее не изменил, поскольку вообще не имел никакой точки зрения.
– Тогда я рад, что сумел оказать вам помощь в ее обретении. К слову сказать, в копилку вопросов можно добавить еще один вопрос: а так ли уж необитаемы аварийные КК?
– Это чрезвычайно интересный вопрос, – задумчиво констатировал Сюняев.
– Есть и другие. Действительно ли это пассивные объекты? Существует ли вероятность самопроизвольного включения двигательных установок, если они исправны? То же самое в отношении неисправных?
– Вы располагаете какими-то фактами? – быстро отреагировал Сюняев.
– Нет. То, чем я располагаю, фактами назвать трудно. Это, скорее, данные, имеющие статистическую природу, да, притом, полученные дилетантом. Но данные эти весьма многозначительны. Хотите с ними ознакомиться?
