Гиря скорбно покивал головой, мол, что делать, такова жизнь.
– Петр Янович, вот вы сказали: "если вопрос вспучится". А он вспучится? – поинтересовался Василий.
– Это уже другая часть политики. Тут надо крепко думать. То что он вспучится рано или поздно мне лично теперь очевидно. Я еще не вполне понимаю, что именно происходит, но теперь уже практически точно знаю, что оно происходит. И политикой здесь не пахнет. Политика состоит в том, чтобы определить, надо ли этот вопрос пучить.., что, не пойдет? – Гиря завертел головой. – Ну, хорошо, вспучивать. И далее, как обычно. Когда вспучивать, какими методами и до какой степени? Для того, чтобы все это решить, нужно долго совещаться с коллегами, а я, не скрою, боюсь Валерия Алексеевича. Начнет возить мордой по столу, критиковать и прочее. А отбиваться мне нечем. Или затеет какой-нибудь план, а мне потом расплевываться. Вот теперь ты, Куропаткин, скажи, чем можно нейтрализовать Сюняева?
– Ничем, – убежденно произнес Вася.
– А ты, Глеб.
– Ну.., – протянул я, соображая, – кое-что можно предложить.
– А именно?
– Нужна рабочая гипотеза. Тогда он в нее вцепится, а не в вас.
– Вот! – Гиря погрозил пальцем Куропаткину. – Перенимай ценный опыт. Не знает он, как Сюняева умять… Смотри у меня, накажу! – он выпятил подбородок. – Да, ребята, она нужна. Давайте-ка мы вчерне ее прибросим, может выйдет что. Только без дураков, по-деловому… Вася, давай так: мне чай – вам кофе.
– В каком смысле? Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду по чашечке. Горло сохнет от разговоров.
– А… А я думал, вы в переносном смысле…
– Именно в переносном. Халва у меня осталась с прошлого раза, а чай перед обедом кто-то заваривал. Вот ты иди, и в переносном смысле перенеси сюда остатки. Весь заварник тащи, и чашки. Кофе – ваш вопрос.
– А если и мы по чаю? – предложил я.
– Ну.., пес с вами. Только, чур, к халве относиться бережно. Если мы сейчас гипотезу не придумаем, она нам еще понадобится. То есть халвы должно хватить на всю гипотезу.
Мы с Васей быстренько спроворили чай, меж тем как Гиря извлекал из сейфа какие-то бумажки и искал среди них самую нужную.
Пить чай мы сели в углу, за маленький столик. Как выразился Гиря, так будет "и демократичней, и поэтичней". Еще он заметил, что Василий занял стул, обыкновенно занимаемый Валерием Алексеевичем, а посему будет временно исполнять его обязанности согласно должностной инструкции.
– Ну вот, – сказал он, когда мы положили в рот по кусочку халвы, – приступаем. По поводу Юпитера – что он вообще из себя представляет, кто-нибудь знает?
– Самая массивная планета, – сказал Вася. – Куча спутников. Модель Солнечной системы в миниатюре. Период обращения – 11 лет. Но в целом, ничего особенного. Вполне заурядная планета.
– Все это мне известно. Меня интересует, зачем бы туда нужно было, скажем, лететь? Есть там что-то стоящее?
– Я думаю, сам Юпитер никому не нужен, но с его помощью можно изменять орбиту пролетающего объекта. Можно, например, перевести объект на орбиту вокруг Юпитера, а в нужном месте выпустить на другую солнечную орбиту, – сказал Вася.
– Раз, – учел Гиря. – Что еще?
– Спутников много и разные, – сказал я.
– И что?
– И на них много чего есть.
– Хорошо, два, – согласился Гиря. – Но спутники – особая статья. Еще про Юпитер?
– Там есть Большое Красное Пятно, – доложил Вася.
– Знаю. И что с ним делать?
– Трудно сказать… Но место хорошее.
Гиря отвернулся в сторону и начал издавать какие-то звуки, похожие на блеянье. Потом вернулся в рабочее состояние и глубокомысленно изрек:
– Просто поразительно, сколь многое нам уже известно о Юпитере… М-мда… Что касается спутников, то о них мы знаем еще меньше. Но одно обстоятельство мне кажется забавным, если не сказать больше. Это один из фактов моей золотой коллекции. А именно: в окрестностях Юпитера никогда ничего не происходит. За последние пять лет я могу припомнить только три-четыре случая. Для справки: возле Нептуна только на моей памяти произошло около тридцати случаев, а возле Сатурна вообще дурдом. Но там кольца – что же вы от него хотите… Ясно одно: Юпитер – самый подходящий объект для коррекции орбиты в его гравитационном поле. Попробуем исходить из этого.
– Тем более, что и господин Таккакацу на это упорно намекает, – вставил Куропаткин.
– Тем более, – согласился Гиря. – Допустим кто-то, экономя энергетические ресурсы, подгадывает так, чтобы Юпитер оказался в нужном месте, и перегоняет брошенные суда на нужные орбиты.
– Зачем? – опять встрял Вася.
Гиря поморщился.
– Василий, – сказал он, – не гони лошадей. Давай все по порядку. Я понимаю, что тебе не терпится отловить негодяя, и спросить, зачем он бесчинствует в космическом пространстве, но… Короче, не суетись. Итак, есть некто. Кто он? А вот! – Гиря поднял палец. – Есть соответствующая бумажка, – он повертел бумажкой перед нашими носами. – В ней черным по белому докладывается, что однажды экипаж некоего тендера в таком-то квадрате такого-то радиуса визуально наблюдал позиционные огни (а они остаются включенными даже на брошенных аварийных судах) и принял позывные (а в отношении них справедливо то же самое) некоего судна, по прикидкам, класса рейдер, о наличии которого в данном квадрате навигационными службами уведомлен не был (а должен). Казалось бы, ну, мало ли что им там померещилось с устатку, так ведь нет. Объект вышел на связь, переговоры, носившие несколько сумбурный характер, были записаны на кристалл и предъявлены по прибытии на базу. Разумеется, навигационные службы заявили, что никаких судов в этом квадрате не было да и быть не могло.
– О чем они там говорили? – поинтересовался я.
Гиря меня внимательно изучил.
– Ты хочешь начать расследование эпизода? – язвительно поинтересовался он. – Так вот, в свое время эпизод тщательно расследовали, кристалл я слушал лично, и, смею тебя заверить, не я один. Ничего, проливающего свет, он не содержал. Базар.
– А голоса?
– Достоверны.
– А экспертиза?
– Увы. Не было состава, не было оснований. К нам отношения не имеет.
– То есть, отчета в архиве нет.
– Нет. Есть вот эта бумажка. Но! Это официальная бумажка, подписанная в том числе и капитаном судна. Таких и им подобных бумажек у меня не одна, и не две.
– Каков же вывод?
– Вывод? Типичный "Летучий голландец".
– А где этот сектор? – вдруг спросил Вася.
– Вот. Во-от! – Гиря стукнул ладонью по столу. – Я тут бегло просмотрел эти бумажки, и вижу, что сектора эклиптики разные, да вот радиус – Юпитера. Скажу вам больше, мужики, я связался кое с кем и поинтересовался, используется ли Юпитер навигаторами для коррекции полетных траекторий. Они мне ответили, что все это не просто, но выжимка такая: если и используется, то, как правило, при условии, что траектория лежит в плоскости эклиптики. В противном случае траектории не очень устойчивы к разбросу скоростей и направлений, так что использовать себе дороже.
– Ну и что?
– А то, что, курс и скорость объекта были измерены. Эклиптикой там и не пахло. Мало того, измеренных курса и скорости в этом месте быть не может.
– То есть объект шел на активной тяге?
– Черт его знает! Сейчас, задним числом, поди разберись… С другой стороны, это же "Голландец"! Плевал он на космобаллистику. На реях покойники, в трюме скелеты, поставил бом-брамсель и прет на солнечной тяге куда хочет! – Гиря сверкнул очами и уставился на Куропаткина.
Вася поежился и машинально сунул в рот кусок халвы.
– Х-ха! – сказал Гиря, – могу себе вообразить, что сделалось бы с Сюняевым, сиди он в этом крэсле. А этот ничего – халву трескает… Так, данный аспект вам понятен. Был бы этот "Голландец" один, мы бы еще вокруг него попрыгали, но теперь я вижу, что надо переходить к статистическим методам. Поэтому займемся другим вопросом: под каким флагом они бороздят просторы вселенной. Только, – Гиря поморщился, – не суйте сюда пришельцев и братьев по разуму. Дело серьезное. В связи со всеми этими делами, я постоянно вспоминаю приснопамятную "Межпланетную Лигу"… Впрочем, мы что-то засиделись. Давайте-ка сейчас закруглимся, разойдемся, и все тщательно обдумаем. А через пару дней продолжим совещание на свежую голову.
Мы откланялись.
В коридоре Вася поинтересовался, что за лига такая, но я отмахнулся, сказав, что дело это прошлое, и все уже давно быльем поросло. У меня эта лига тоже вертелась в голове, но я решил Васю пока не возбуждать, а попытаться, для начала, самому навести справки и понять, не могло ли усохшее древо дать новые ростки…
"Межпланетная Лига" была создана лет пятнадцать назад группой астрофизиков и планетологов как независимая международная общественная ассоциация ученых и энтузиастов освоения космоса, собравшихся под флагом борьбы с ГУКом. Сначала они просто гудели на своих конференциях и семинарах, а спустя пару-тройку лет, собрав под знамена всех сочувствующих и обиженных потребовали пресечь безобразия в организации экспедиций к планетам Внеземелья. Их поддержали "Независимые ученые" и группа "Прогресс". ГУК реагировал неадекватно, то есть вообще никак. Поднялся шум. Кончилось тем, что заправилы лиги предъявили ультиматум и призвали к бойкоту ГУКа все научное сообщество. Суть обвинений состояла в том, что чиновники ГУК и околокосмическое лобби в Ассамблее ООН узурпировали полномочия на принятие решений в области планирования исследований, а серьезные ученые не принимают в этом никакого участия. Чиновники на это не отреагировали, полагая, что пошумят и разойдутся. Но это было только начало. Лига быстро росла, и функционеры ГУКа почувствовали, что почва под ногами стала зыбкой. Последствия могли быть очень неприятными. На своем конгрессе Лига потребовала объявить суверенитет Внеземелья, а себя объявила гарантом этого суверинетета в том смысле, что без ее вердикта ни один КК не должен пересекать орбиту Юпитера. Самое смешное, что все это было вполне серьезно. Пошли разговоры о том, что ГУК втихушку тратит гигантские средства на то, чтобы начать разработку каких-то полезных ископаемых на спутниках планет-гигантов. Что это, якобы, разрушит экологический баланс на планетоидах, что там возможны внеземные формы жизни, что Нептун – это местный Солярис. Что ученые, и только они, имеют право решать, какие исследования проводить, а какие нет, что ГУК – насквозь прогнившая система, которая в угоду амбициям своих начальников бесконтрольно тратит ресурсы человечества, и так далее, и тому подобное. Дело дошло до того, что группа депутатов вынесла вопрос на обсуждение Ассамблеи ООН. Руководство ГУКа очнулось, пригласило всех заинтересованных к диалогу, круглому столу и поискам консенсуса, но было поздно – оппозиция уже закусила удила и перла напролом.
