его за дверь, спустить с лестницы. Но мама вытянула руку, перекрыла ему дорогу, заглянула в глаза, произнесла, беззвучно шевеля губами, то ли «Стой», то ли «Подожди», а потом развернулась к дочери.
– Рит, ну давайте вы как-то сами разберётесь, – проговорила с лёгким упрёком, одновременно и мягко, и твёрдо.
– Да не буду я с ним разбираться! – упрямо воскликнула Рита. – Не собираюсь я в этом балагане участвовать.
Хотя, абсолютно непонятно, зачем Шелесту всё это надо. Опять заскучал и решил развлечься?
– Неужели вы не видите, что он просто прикалывается?
– Рита, – ещё твёрже произнесла мама, и Шелест почти одновременно с ней:
– Ничего подобного. Не прикалываюсь. – Добавил без лишней решительности и патетичности, спокойно и вроде бы даже не очень серьёзно, но в его исполнении подобные интонации казались куда более убедительными и вескими: – И я не уйду, пока ты не ответишь согласием. Вот так и буду здесь стоять. Или сидеть. – Потом любезно поинтересовался у мамы: – Ничего, если я время от времени буду пользоваться вашим туалетом и ванной?
– А ничего, если я сейчас полицию вызову? – не выдержал папа.
Ему тоже надоело ощущать себя идиотом, над которым бесстыдно потешаются.
– Ясно, – кивнул Шелест, отступил смиренно, посмотрел взглядом полным понимания. – Тогда я с той стороны двери посижу, – пояснил миролюбиво. – Если так, вы не против?
Ему не ответили – да потому что никто серьёзно не воспринял – и он удалился, вежливо раскланявшись, хотя, прежде чем закрыть дверь, многозначительно глянул на Риту:
– Если что, я здесь.
Так она и поверила, ага. Шут гороховый. Неужели до него не доходит, что нельзя так издеваться над людьми? Над ней. Что ей и без того тяжело. Ведь Рита просила его, как человека, завязывать с этими играми. Она устала от них. Устала от этой театральности, ненастоящести, притворства.
Это реально не смешно – вот так вот пришёл, прикололся, сбежал. И она не развеселилась, ей, наоборот, стало только обиднее. Его и так слишком много в её мыслях, а сейчас – стало ещё больше. Хотя она и старается ограничить себя просто поиском подходящих эпитетов – придурок, идиот, клоун. И отвлечься никак не получается. Если только попробовать включить на компе кино.
Часа полтора прошло, и снова звонок. Рита даже с места не сдвинулась, и дверь опять открыл папа.
– Извините, что опять беспокою. Но можно в туалет-то? А то я не знаю, где здесь ближайший, а в кустики как-то стрёмно, не привык.
Рита с мамой одновременно выглянули, каждая из своей комнаты. Рита рассерженная и раздражённая, а мама… ну, наверное, мама подумала, что папа уже не станет заморачиваться на полицию, а всё сделает сам. Хотя Шелест держался совершенно бесстрашно, улыбался чуть виновато. Только вряд ли ему это поможет, но…
Папа неожиданно пошире распахнул перед ним дверь.
– Иди. Вон там, – ещё и указал рукой, куда.
Рита опешила, а Шелест спокойненько двинул в нужном направлении, по пути коротко глянув на неё.
Они все с ума посходили?
Она опять скрылась в комнате, ещё и дверью хлопнула погромче, но даже сквозь неё через пару минут услышала, как Шелест протопал назад к выходу, поблагодарил крайне признательно:
– Спасибо. Извините ещё раз, что пришлось побеспокоить.
О, божечки!
А спустя ещё пару минут пришла мама.
– Рит, ну так нельзя.
Рита насупилась, уточнила, негодуя:
– Ты готова меня замуж за него выдать?
– Я тут вообще ни при чём, – возразила мама. – Как и замужество. Но, может, вы всё-таки поговорите? Но только искренне. Так действительно нельзя. Ну, представь, он там сидит…
– Да ушёл он давно! – убеждённо воскликнула Рита. – Мам, неужели ты думаешь, он действительно там сидел? И сейчас сидит. У него же машина. Отъехал-приехал, поржал, выделался.
– Точно? – с сомнением произнесла мама, и Рита возмущённо фыркнула.
– Вот ты правда ему веришь, а не мне? Ты же его совсем не знаешь.
– Но ты-то ведь знаешь, – парировала мама, но тут же опять засомневалась: – Или тоже не совсем?
– Знаю!
Вот почему она такое говорит? Считает, что её дочь, сама не понимает, чего ей надо? Или полная дура, которая не в состоянии разобраться в человеке?
– В том-то и дело. Прекрасно знаю, что вот это всё самый обычный цирк. Делать ему больше нефиг, вот и развлекается. Но я в этом участвовать не собираюсь. Не хо-чу!
Мама пожала плечами с таким видом, будто речь шла о чём-то совершенно очевидном и само собой разумеющемся, изрекла, стараясь, чтобы не получилось чересчур назидательно:
– Так вот и скажи ему определённо, чего хочешь и не хочешь. А то как-то тоже не совсем понятно. Ты его цепляешь, злишься, возмущаешься, а конкретно так ни разу и не ответила. Ни «да», ни «нет».
– Хорошо! – Рита подскочила с кровати. – Скажу. – Решительно двинулась мимо мамы к выходу из комнаты. – Только не уверена, что найдётся, кому. Вот ты сама сейчас убедишься, что нет его, не сидит. Это всего лишь пустые слова.
Она прошла в прихожую, открыла замок, распахнула одну дверь, потом вторую.
Глава 32
Рита
Напротив их квартиры находились ещё две и между ними стояла тумба от мебельной стенки, на которой обычно сидел сосед, когда курил. Но сейчас на ней расположился вовсе не он. Шелест.
Держал в руках телефон, деловито и увлечённо пялился в него, водил по экрану пальцем. Но как только дверь открылась, оторвал взгляд от мобильника, вскинул голову, посмотрел вопросительно на застывшую в дверном проёме Риту, а та… та реально растерялась. Наверное, минуту просто пялилась на него, а потом выдохнула судорожно, отвела глаза и спросила первое, что возникло в мыслях:
– Чаю хочешь?
– Конечно, – откликнулся Шелест, будто это тоже было вполне естественно: гонять чаи, сидя на тумбе в чужом подъезде.
Приглашать его в гости Рита не собиралась. Хотя в приличных домах и приличных семьях именно так и полагалось. Чтобы всё чинно, по правилам, согласно этикету.
Да ну нафиг! Она сходила на кухню, налила чай в большую чашку. Не слишком горячий. Потому что лето, не холодно. Ну и чтоб не обжёгся. И опять вышла на площадку.
– Держи.
Шелест взял чашку, зачем-то заглянул в неё, потом чуть запрокинул голову, снизу-вверх посмотрел на Риту.
– И что? Один чай?
Мама дорогая!
– Печенье пойдёт.
– Я бы не отказался и от чего-то посерьёзней, но ладно, пусть будет печенье.
Рита принесла плетёную миску с печеньем – и конфетами тоже – и ещё одну чашку с чаем. Себе. Тоже уселась на тумбу, устроив миску
