тюремными надзирателями, специалистами по охране психического здоровья, членами семьи, если обвиняемый был в предварительном заключении, на принудительном лечении или выпущен под залог соответственно.
Только тогда я наконец готов обследовать ответчика в тюрьме, чтобы оценить качество и обоснованность их жалоб. Некоторые симптомы развиваются определенным образом. Например, при настоящем психозе зрительные галлюцинации бывают относительно редко и чаще вызваны органическими причинами, например, опухолью мозга (на которую указывают и специфические неврологические симптомы) или даже прием волшебных грибочков. Слуховые галлюцинации бывают чаще и обычно внешние, то есть вас призывают убивать, убивать, убивать не голоса в голове, а голоса снаружи. Как правило, они отпускают беглые замечания о том, чем больной сейчас занимается, или отдают простые приказы, в противоположность, например, полноценным диалогам, в которых высказываются мнения. Я имел дело со множеством ответчиков, которые пытались убедить меня, будто у них внутри таится темная сущность со своим сложным характером, воззрениями и мнениями (точь-в-точь как Стив, фальшивый двойник душителя с холмов). Настоящие психотические переживания простоватые и совсем не такие утонченные. Есть и другие важные факторы, которые помогают отличить действительно имеющиеся симптомы от симуляции, в том числе возраст, в котором симптомы появились впервые: например, биполярное аффективное расстройство, как правило, начинается лет в 20–25. Я вовсе не хочу сказать, что всякие, кто утверждает, будто начал видеть призраков только после 40 или слышит голоса внутри головы (и ведет с ними сложные диспуты о геополитических перестановках на Ближнем Востоке), обязательно лжет. Из всех вышеописанных архетипических правил есть исключения, и все данные необходимо взвешивать с холистической точки зрения. Я, собственно, хочу сказать, что любая аномалия заставляет сильно задуматься и обычно пробуждает во мне дух весьма скептически настроенного Коломбо: «Я вот только одного никак не пойму»…
Помимо всего вышеизложенного я, как любой приличный психиатр, не только слушаю, что мне говорит пациент, но и украдкой оцениваю его внешний вид и манеру держаться в целом. Скажем, мужчина, утверждающий, что цепенеет от ужаса при виде незнакомых лиц и мучается от голосов, которые побуждают его наложить на себя руки, весело болтает с другими заключенными в коридоре перед разговором со мной. Или, скажем, женщина, которая визжит от страха, вжавшись в угол камеры, и спрашивает, вижу ли я вон того летучего великана, пожирателя младенцев, чудесным образом становится спокойной и собранной, когда описывает свое алиби. Или, например, обвиняемый в изнасиловании утверждает, что мысли у него путаются и он не в состоянии следить за ходом процесса, вдруг поправляет меня, когда я нарочно ошибаюсь, излагая историю его правонарушений. Кроме того, надо задуматься и об интересах обвиняемых. При настоящем психозе человек обычно плохо улавливает суть ситуации. Обычно нужно время, чтобы вытянуть из него жалобы на симптомы. Если бы я действительно страдал от параноидных мыслей, я бы скорее постарался скрыть их от первого встречного и не стал бы вываливать все как на духу. А теперь представим себе, как ведет себя типичный симулянт, который хочет, чтобы его признали психически больным и отправили в специализированную больницу – ведь тогда он избежит суда. Обычно он из кожи вон лезет, лишь бы убедить меня. Как правило, такие люди переигрывают, и у них получается неправдоподобно. Ведущие голливудские актеры редко встречаются за решеткой. Правда, беглый поиск в «Гугле» показывает, что срок в свое время отмотали и Роберт Дауни-младший, и Марк Уолберг, и Шон Пенн, и Кристиан Слейтер, и Кифер Сазерленд, и Уэсли Снайпс – беру свои слова обратно!
Еще больше для меня значит, пожалуй, интуиция, которая появляется у всякого приличного психиатра, осмотревшего сотни больных. Годы регулярной работы с преступниками не только подарили мне много седых волос, но и помогли выработать здоровый скепсис. Это неосязаемое качество немного похоже на способность чувствовать, когда у вашей подруги жизни дурное настроение (но она не желает об этом говорить) или когда ваш четырехлетний сын врет в ответ на вопрос, кто открыл пачку шоколадного печенья (это так, просто случайные примеры, взятые с потолка). У психиатра, который стоит своих денег, вырабатывается «детектор лапши на ушах»: когда так долго видишь вблизи настоящую психопатологию, это позволяет улавливать легкие нюансы и чувствовать, когда что-то не так. Несмотря на все эти смелые заявления, должен признать, что и меня дурачили. Один такой случай стал для меня профессиональным позором и сделал меня мишенью беззлобных насмешек со стороны коллег.
Глава восемнадцатая. Одураченный
Когда я проработал в тюрьме уже примерно год, в начале 2018 года мне на жизненном пути повстречалась мисс Стелла Лоуренс, которая меня одурачила. Годам к 25 у нее было уже более 30 правонарушений, в основном мелкие нападения, а также длинный перечень краж и магазинного воровства. Жизнь до тюрьмы была у нее бурной и прямо-таки трагической. Многие годы ею занимались социальные службы, поскольку ее мать предпочитала выпивку родительским обязанностям, и она переходила от одних приемных родителей к другим. Поговаривали, что она подвергалась сексуальному насилию со стороны сводного брата, но это, по-видимому, не подтвердилось. Она несколько раз привлекала внимание служб по охране психического здоровья и за несколько лет прошла более десятка обследований, целью которых было установить, достаточно ли она больна, чтобы поместить ее на принудительное лечение в психиатрическую клинику. Несмотря на некоторые противоречия, в целом коллеги были согласны, что у Стеллы «нет признаков острого психического расстройства».
Когда я изучил материалы ее дела, мне стало ясно, что в жизни Стеллы царил полный беспорядок и было очень много неясного и необъясненного. Скажем, в заключении по одному недавнему обследованию упоминалось, что она беременна, а два дня спустя, во время контрольного осмотра, об этом не было ни слова. Она потеряла ребенка? Или солгала, что ждет его? На приемы она ходила редко, и достучаться до нее было нелегко: то она заявлялась пьяная, то просто отказывалась отвечать, то вела себя крайне агрессивно. Кроме того, налицо были вопиющие противоречия в ее показаниях, и возникали подозрения, что она просто хочет раздобыть лекарства.
За два месяца до того, как наши пути в тюрьме пересеклись, она однажды ночью в ужасе прибежала в отделение экстренной медицинской помощи, утверждая, что слышит голоса и видит вервольфов, таящихся во мраке. Ей не хватило самой малости, чтобы убедить юного наивного доктора прописать ей валиум (седативное средство, вызывающее привыкание и, как верно заметила Шантель, любимый «кайф» домохозяек семидесятых), но тут вмешалась более опытная женщина-врач, которая знала о выходках Стеллы в прошлом. Стелла тут же обернулась рычащим лютым зверем (как
