…Радченко оставил в котелке немного чая, расстелил на земле куртку, лег и закрыл глаза. Подумал, что погоня подберется к ним на расстояние прицельного выстрела уже утром. Одно утешает: выбились из сил не только Радченко и Джейн. Тем, кто идет за ними, досталось не меньше. И с этой мыслью он провалился в глубокий сон.
Глава 25
Дежурство Девяткина в больнице заканчивалось ровно в полночь, однако майор был уверен, что развязка наступит раньше полуночи. Из темного кабинета в административном корпусе он видел, как на территорию больницы заехал фургон с надписью на кузове «Служба газа». Машина остановилось неподалеку от хирургического корпуса.
С позиции Девяткина открывался не самый лучший обзор. Слева и справа панораму загораживали кусты сирени. Единственный фонарь на высоком столбе давал слишком мало света, чтобы разглядеть человека, вылезшего из кабины. Загудела коротковолновая рация. Это один из оперов, наблюдавший за больничной вахтой из соседнего здания, подал голос.
– Я – Байкал-три, – сказал он. – Голову даю на отсечение, что это Шатун. Кепка надвинута на глаза, старый комбинезон, на руках перчатки. Лица почти не видно, но по телосложению, по манере двигаться…
– Я – Байкал-один. – Девяткин поднес переговорное устройство к губам. – Слушать всем. Не предпринимать никаких действий. Действовать по команде старшего по группе капитана Лобова.
Он сделал шаг к окну и замер, стараясь разглядеть человека в бинокль. Тень козырька кепки падает на лицо. А фигура действительно напоминает Шатуна, и повадки его; крупный мужик, двигается медленно. Когда стоит на месте, переступает с ноги на ногу. Если это действительно он – что ж, остается поздравить себя. Мужчина вытащил из кузова раздвижную лестницу и высокую картонную коробку, водрузил свою ношу на плечо и тронулся в сторону девятиэтажного серого корпуса.
Если это Шатун, это его примут оперативники, как только он поднимется на шестой или седьмой этаж. Там двенадцать полицейских в штатском, готовых к любым неожиданностям. Девяткин накинул плащ, вышел в темный коридор, оттуда на больничный двор. Передвигаясь вдоль административного корпуса, перешел через узкую асфальтовую дорогу, нырнул в кусты и зашагал к темному входу в девятиэтажный корпус.
– Я – Байкал-два, – ожила рация. На связи был оперативник, дежуривший на первом этаже. – Объект вошел. Открыл парадную дверь своим ключом. В холле никого нет, темно. Он увидел, что лифты отключены, и…
– Ну, чего дальше? – поторопил Девяткин.
– Поднимается пешком. На плече складная лестница и какая-то коробка из толстого картона.
Девяткин подумал, что спешить некуда. Скоро этого человека с лестницей задержат. А возле палаты, где лежит Жора Тост, сейчас дежурит один оперативник. Ну, больше там и не нужно, если не хочешь медицинский персонал распугать и привлечь к персоне Тоста лишнее внимание. Майор взглянул на часы и подумал, что этот оперативник по имени Николай, позывной Байкал-девять, не вышел на связь в одиннадцать вечера. Наверное, спит или…
Из рации доносился только треск помех. Девяткин повернулся и быстро зашагал к хирургическому корпусу. Дверь главного подъезда открыта. Заспанная женщина в синем халате – то ли вахтер, то ли дежурная сестра. Она сказала, что внизу в течение последнего часа никто не появлялся – ни чужие, ни свои. Убедившись, что лифты не работают, Девяткин побежал вверх по ступенькам и, оказавшись на шестом этаже, вошел в полутемный коридор. Свет в палатах погашен; в дальнем конце коридора, у другой лестницы, столик дежурной сестры.
Из главного коридора свернул направо и остановился как вкопанный, увидев кресло, в котором, широко расставив ноги, сидел человек. Руки на животе, а лицо и грудь прикрыты газетой. На бумаге отпечатались свежие кровавые пятна. Девяткин вытащил пистолет и сдернул газету. Оперативник, сидевший в кресле, смотрел в пустоту широко открытыми глазами. Пуля пробила лобную кость, крови вышло немного. Майор толкнул дверь палаты ногой и, войдя, включил свет.
Тост, одетый в трусы и белую майку без рукавов, лежал ничком на полу, в тесном пространстве между дверью и кроватью. Рядом очищенное от кожицы яблоко и перочинный ножик с лезвием, испачканным кровью. Видно, убийца переступил порог и шагнул к кровати, не зажигая света. Тост чистил яблоко перочинным ножом. Он даже не успел испугаться… Еще живой, свалился с койки и, потеряв ориентировку в пространстве, пополз к входной двери, оставляя за собой широкую кровавую полосу. А у самой двери получил еще две пули: в спину и в затылок. Возможно, все произошло не совсем так. Тост, зажав в кулаке перочинный ножик, дополз до двери и все-таки успел вогнать лезвие в ногу своего убийцы, не видевшего ножа в темноте и не ждавшего этого сюрприза. И только потом получил последнюю пулю.
Девяткин сглотнул застрявший в горле комок. В кармане плаща ожила рация:
– Я – Байкал-два, – сказал старший оперативник. – Подозреваемый задержан. Товарищ майор, вы меня слышите?
– Слышу, – ответил Девяткин.
– При нем винтовка Драгунова с оптическим прицелом, упакованная в коробку. Еще в коробке два десятка патронов. Человек назвался Иваном Коловым. У задержанного удостоверение оператора нагатинской газовой станции. По его словам, доставить в больницу коробку и лестницу попросил человек, по описанию похожий на Шатуна.
Дальше Девяткин не слушал, он выбежал из палаты, скатился вниз по ступенькам лестницы, вихрем помчался через холл, едва не сбив с ног женщину в синем халате.
– Только что туда побежал, – крикнула она вслед, – в подвал!
Через минуту Девяткин оказался в подземном переходе второго уровня. Длинный, плохо освещенный коридор просматривался из конца в конец. Никого не видно. На бетонном полу возле стены капельки крови. Видно, убийца постоял тут некоторое время и пошел дальше. Но куда? Девяткин пробежал вперед, оглянулся. Кажется, где-то высоко над головой хлопнул то ли тяжелый металлический люк, то ли железная дверь.
На ступенях ближней лестницы капли крови вперемежку с пылью. Майор побежал вверх, прыгая через ступеньку, и оказался в узком темном коридоре. Вместо бетонного пола железные решетки, впереди дверь, обитая листами жести, и надпись, выведенная неверной рукой, – «Котельная».
На перилах свежие разводы крови, будто кто-то вытер руку о светлый пластик. Одно из двух: или убийца ждет его за этой дверью, или он уже поднялся наверх через котельную и теперь пытается уйти из больничного двора незамеченным. Девяткин сделал еще полшага вперед и пнул дверь подметкой башмака.
Выстрелы с обеих сторон ударили одновременно, майор отступил назад. В первое мгновение он увидел только абрис человеческой фигуры у противоположной стены и услышал, как где-то совсем близко просвистела пуля. Согнув руку в локте, Девяткин выстрелил в ответ. Противников разделяла дистанция в семь-восемь метров, с такого расстояния трудно промахнуться, если рука не дрогнет. Он в очередной раз нажал на спусковой крючок, но не услышал выстрела. Затвор пистолета отошел назад – значит, расстреляны все патроны.
В воздухе плавал пороховой дым, пахло машинным маслом и скипидаром. Девяткин сунул в рукоятку пистолета снаряженную обойму, передернул затвор. Держа оружие наготове, переступил порог, нашарил на стене выключатель.
Когда вспыхнула лампочка, он отфутболил в темный угол пистолет, валявшийся посередине комнаты, и перевел взгляд на мужчину в плаще. Человек лежал на боку возле противоположной двери, одна нога поджата к животу, вторая вытянута. Ботинки приметные: кремовые мокасины из мягкой кожи. Мысок левого ботинка в крови; а вот и он, узкий след, оставленный лезвием перочинного ножа.
Девяткин, наступив башмаком на плечо Шатуна, перевернул тело на спину. Лицо бывшего адвоката было спокойным, глаза закрыты, морщины на лбу разгладились. Можно подумать, будто он спит. Только место для отдыха выбрал неподходящее.
– Вот и встретились, – вслух сказал Девяткин. – Я уж думал, ты меня обставишь. Адвокатам всегда по жизни везет. А ментам не очень… – Он поднес к губам рацию: – Я – Байкал-один. Всем прием. Лобов, ты где? Этого кадра с винтовкой отправляйте к нам на Петровку, там будем разбираться. Я в помещении котельной, в подвальном этаже. Срочно нужны двое понятых, вахтеры подойдут. Еще нужен оперативник с хорошим почерком, протокол писать. Да, самое главное… Нужна «Скорая помощь», точнее, «труповозка». И звони в городскую прокуратуру, пусть высылают свою бригаду. Да, да. Шатун, собственной персоной.
– Поздравляю, – выдохнул Лобов.
– Не с чем. Перед смертью Шатун все же успел навестить своего друга. Бывшего друга. Да, такие дела… Опер, который дежурил у палаты, долговязый такой… Его – насмерть.
Девяткин дал отбой, положил рацию на стол и вытащил пачку сигарет.
