Защитники о чем-то переговаривались между собой. Выражение некоторых лиц было хорошо знакомо Ваймсу. Ему сейчас приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы самому не выглядеть так же. Такое выражение бывает на лице человека, который вынужден отплясывать чечетку на зыбучем песке, потому что мир вдруг взял да и ушел у него из-под ног.
Ваймс отбросил в сторону дурацкий и совершенно ненужный рупор и поднес ко рту сложенные ладони.
— Кое-кто из вас меня знает! — крикнул он. — Я сержант Киль, в настоящее время главный в участке Стражи, что на улице Паточной Шахты! Я приказываю разобрать эту баррикаду…
Его прервали хор насмешек и пара неточно брошенных камней. Ваймс не двинулся с места, подождал, пока крики не стихнут, и снова поднес ладони ко рту.
— Повторяю, приказываю разобрать эту баррикаду. — Он набрал полную грудь воздуха. — И построить ее на другом углу, рядом с Цепной! А еще одну в начале Чистоводной! Только построить нормально. Черт возьми, кто вам сказал, что можно просто свалить посреди улицы груду хлама! Баррикады возводится! Кто здесь главный?
Не которое время из-за мебельных ножек не доносилось ничего — похоже, вопрос лишил защитников лара речи. Потом кто-то крикнул:
— Ты?
Послышались нервные смешки.
— Очень остроумно! А теперь посмейтесь вот над этим! Пока мы никого не интересуем! Сейчас в этой части города все спокойно! Но когда начнется заваруха, будете иметь дело с кавалерией! И ее саблями! Долго вы продержитесь? А вот если вы запрете улицу Паточной Шахты с одного конца, у Цепной, и с другого конца, у Чистоводной, останутся только узкие переулки, где кавалерии не разгуляться! Вам решать! Мы хотели бы вас защитить, но я со своими людьми буду вот на этой баррикаде…
Он развернулся на каблуках и зашагал к замершим в ожидании стражникам.
— Итак, ребята, — сказал он. — Вы слышали. Тыч и Гаскин, берите тюремный фургон и переверните его на мосту. Дрынн и Масхерад, и ты тоже, Фред… угоните несколько повозок. Вы здесь выросли, и не надо мне заливать, что никогда этого не делали. Парой повозок перекройте улицы вон там, а остальные загоните в переулки и разверните так, чтобы их заклинило. Вы знаете эту часть города лучше меня. Перекройте все подходы.
Колон задумчиво потер нос.
— Со стороны реки все получится, сержант, но со стороны Теней — сплошные переулки. Все дыры не заткнешь.
— Не страшно, — отмахнулся Ваймс. — Кавалерия туда не сунется. Знаете, как называют в Тенях лошадь?
Колон усмехнулся.
— Конечно, сержант. Закуска.
— Вот именно. Остальным вынести все столы и скамейки из участка…
До него вдруг дошло, что ни один из стражников так и не пошевелился. В воздухе витало… сомнение.
— В чем дело?
Билли Букли снял шлем и вытер пот со лба.
— Э… И как далеко это зайдет, сержант?
— До самого конца, Билли.
— Но мы давали присягу, сержант, а теперь мы не подчиняемся приказам и помогаем мятежникам. Мне кажется, это неправильно, сержант, — пробормотал Букли с несчастным видом.
— Вы давали присягу поддерживать закон и защищать граждан не за страх, а за совесть, — напомнил Ваймс. — А еще защищать невинных. Больше там ничего не написано. Должно быть, когда ее писали, только это и считалось важным. Там нет ни слова о приказах, даже моих. Вы представители закона, а не солдаты правительства.
Один или два стражника с тоской посмотрели в дальний конец улицы, пустой и такой притягательный.
— Но я не собираюсь останавливать тех, кто решит уйти, — добавил Ваймс.
Стражники тут же опустили глаза.
— Приветики, господин Киль, — раздался нерешительный голос за его спиной.
— Да, Шнобби, — произнес он, не оборачиваясь.
— А как ты узнал, что это я, сержант?
— Я догадливый, — ответил Ваймс и, вопреки советам здравого смысла, обернулся, чтобы посмотреть на сорванца. — Что происходит?
— Серьезный бунт на Саторской площади, сержант. А еще говорят, люди ворвались в участок, что в Сестрах Долли, и выбросили из окна тамошнего лейтенанта. И на улицах полно мародеров, а Дневная Стража гоняется за людьми, да только все уже попрятались…
— Да, кажется, я уловил общую картину, — вздохнул Ваймс.
Карцер был прав. Стражники всегда в меньшинстве, поэтому могут быть стражниками, только когда люди этого сами захотят. А когда расклад меняется, ты становишься для них просто одним из безликих болванов в железных шапках и легко можешь закончить жизнь мокрым пятном на мостовой.
Уже слышались крики, хотя пока еще довольно далеко.
Он окинул взглядом замерших в нерешительности стражников.
— С другой стороны, господа, — сказал он, — если вы решите вдруг уйти, то куда вы пойдете?
Та же самая мысль посетила Колона и остальных стражников.
— Мы найдем повозки! — крикнул он уже на бегу.
— А я хочу свой пенни, — заявил Шнобби, протягивая грязную ладошку.
К его немалому удивлению, Ваймс дал ему целый доллар, прибавив:
— Только держи меня в курсе всего происходящего, хорошо?
Столы и скамейки уже выволокли из участка, а буквально минуты через две Дрынн пригнал повозку, нагруженную пустыми бочками. Возводить баррикады на этих улицах было легко; куда труднее тут было поддерживать чистоту.
Стражники взялись за работу. Это было простое и хорошо знакомое им дело. Когда-то в детстве им уже приходилось строить баррикады. Возможно, они думали: «Хей, но на этот раз у нас есть значки. Не может быть, чтобы мы были не правы».
Ваймс как раз пытался водрузить скамью на гребень быстро растущего заграждения, когда почувствовал чье-то присутствие за спиной. Он продолжал работать, пока не услышал вежливое покашливание. Только тогда Ваймс оглянулся.
— Да? Чем могу помочь?
Люди стояли, сбившись плотной группой. С первого взгляда было понятно, что сплотиться их заставил только страх. При обычных обстоятельствах они вряд ли стали бы иметь друг с другом что-то общее.
Тот, кто собирался говорить от имени собравшихся, — ну или, по крайней мере, тот, кто стоял чуть впереди остальных, — выглядел в точности как типичный участник Убийства Из-За Спорного Забора.
— Э-э, офицер…
— Да, сэр?
— Что вы тут делаете?
— Пытаемся поддержать мир. Тот мир, что вокруг, если быть точным.
— Но вы говорили, что в городе бунт и скоро должны подойти солдаты…
— Весьма вероятно, сэр.
— Резерфорд, прекрати заискивать, защищать нас — его долг, — вмешалась женщина, стоявшая рядом.
Всем видом она излучала уверенность в своем праве собственности, и Ваймс тут же перенес мужчину в другую категорию потенциальных клиентов. У этого типа был характерный бегающий взгляд домашнего отравителя, то есть мужа, который приходит в ужас от одной мысли о разводе, но вынашивает коварные планы женоубийства. И его можно понять.
Ваймс тепло улыбнулся даме. В руках она держала синюю вазу.
— Чем могу помочь, мэм?
— Что вы собираетесь делать для того, чтобы нас не зарезали в собственных же постелях? — резко вопросила она.
— Еще нет и четырех часов, мэм, но если вы соблаговолите сообщить, когда соберетесь ложиться спать…
Женщина выпрямилась с такой величавой надменностью, что Ваймс слегка опешил. Сибилла с ее двадцатью поколениями высокомерных предков за спиной и то не смогла бы с ней сравниться, даже включив свое герцогиньство на полную мощность.
— Резерфорд, сделай же уже что-нибудь с этим типом!
Резерфорд посмотрел на Ваймса. Ваймс представил себя со стороны: злодейски небритый, растрепанный, грязный и, возможно, слегка пованивающий. Он решил снять часть бремени с согбенной спины бедолаги.
— Может, вы с вашей дамой желаете присоединиться к нам и помочь с возведением баррикады? — поинтересовался он.
— О да, конечно, благодарю… — начал было Резерфорд, но его снова заткнули.
— Эта мебель выглядит грязной, — заявила госпожа Резерфорд. — А эти бочки, случаем, не из-под пива?
— Вы правы, мэм, но они пусты, — ответил Ваймс.
— Ты уверен? Я категорически отказываюсь прятаться за алкоголем! Никогда не одобряла алкоголь и Резерфорду не позволяла!
— Мэм, уверяю, рядом с моими людьми ни одна пивная бочка не останется полной, — сказал Ваймс. — По этому поводу точно не беспокойтесь.
— А твои люди трезвы и опрятны? — с подозрением спросила женщина.
— Когда без вариантов, то да, мэм, — уверил Ваймс.
Ответ, очевидно, удовлетворил женщину. В этом смысле госпожа Резерфорд очень походила на Ржава. Ей было важно, как говорят, а не что.
— Дорогая, думаю, будет лучше, если мы поспешим… — неуверенно начал Резерфорд.
— Без папы я никуда не пойду! — отрезала его супружница.
— Очень хорошо, мэм, — сказал Ваймс. — И где же он?
