Вокруг становилось все светлее, она чувствовала, как нагревается вода в ее клетках, как замедляется процесс претворения элементов и как желание все больше тяготит ее. В ней зашевелился страх, что она может погибнуть, не сподобившись Прикосновения, и вот она собрала все свои силы, чтобы стать еще выше, несмотря на парализующее воздействие полдня, и почувствовала, как вертится Земля. Все чаще чудилось ей, что уже близится Прикосновение и что над нею, пролетая, мелькают тени. Она улавливала движение звуков, шорох минующего ее Прикосновения, ветерок от взмаха его крыл, когда оно пролетало мимо, ощутила и сладострастную дрожь тех, на кого оно снизошло.
Но она еще на стала тем, чем могла стать. И хотя рост стоил ей теперь неимоверных усилий, она знала, что может вырасти еще, что ее аромат может стать еще крепче, а потому продолжала черпать сок из своих корней, пока края ее чашечки не запылали оранжево-красным цветом, соперничая даже с солнцем, силу которого она присвоила. От напряжения ее пронизала дрожь, и хотя она как будто уже предощущала изнеможение, которое вскоре наступит, она ещё немного приподнялась навстречу свету. И тогда это свершилось. Свет затмился, толчок лишил ее равновесия, она отчаянно заколебалась, но и на этот раз ее сила восторжествовала — она остановилась и замерла в безграничном блаженстве Прикосновения, всецело отдавшись тому Чуждому, Другому, что только и сообщало ее силе смысл и полноту. А когда потом она легонько высвободилась, ее охватила Истома, все в ней замерло в сытости и покое, она почувствовала, что и рост на время остановился. И она опустила свой венчик, чтобы отдохнуть, чтобы забыть о напряжении, которое ждет ее снова, забыть до тех пор, пока этого нового напряжения властно не потребует от нее иной процесс.
Когда Амариллис Лугоцвет проснулась, ей понадобилось какое-то время, чтобы свыкнуться со своим прежним телом — телом феи. Она лежала на лужайке возле ручья, а поднявшись, увидела, что солнце передвинулось на запад, но день еще не кончился. Она чувствовала себя свежей и преображенной, хотя была во всем точно такая же, как по прибытии сюда. Вот, значит, какое таинство должно было свершиться со мной на Авалоне, — подумала она и, медленно вставая, долгим, нежным взглядом окинула цветы, которые все еще покачивались под звуки странной музыки.
— Надо возвращаться, — сказала она себе, — Альпинокс и Нордвинд будут меня ждать. — И приплясывающей походкой направилась к берегу мимо цветущих яблонь. Когда она подошла к воде, хрустальная ладья уже ее ждала, а сама она снова была в темно-сером дорожном костюме в полоску в мягкой фетровой шляпе, темное суконное пальто висело у нее на руке.
На сей раз ладьи летела не так стремительно, как во время путешествия на Авалон. Казалось, фее Нарциссов хотят дать время освоиться с внешним миром. И глядя прямо перед собой, — покидая Авалон, было запрещено оглядываться назад, — она вдруг увидела, как на воды высовывается чья-то голова, — на нее смотрело лицо, вообще-то грустно-задумчивое, во сейчас расплывшееся в радостной улыбке.
— Фон Вассерталь! — не веря своим глазам, воскликнула Амариллис Лугоцвет. — Как вы попали в Атлантику?
Фон Вассерталь, улыбаясь, поплыл рядом с хрустальной ладьей.
— Вы ведь знаете, я плавал во всем океанам… Совершил настоящий круиз, но теперь кошмар кончился, чужане заключили мир и намереваются вновь отстраивать свои ужасные города.
— Что такое вы говорите? — Амариллис Лугоцвет нахмурила лоб. — Воина кончилась? Когда я отплывала на Авалон, она еще даже не началась. — Она вздохнула. — О, Нордвинд!.. О, Альпинокс!.. А я-то думала, они все еще ждут меня в бухте Кармартен.
— Об этом не беспокойтесь, — сказал фон Вассерталь. — Я только что покинул остров Ис, где все общество в полном сборе и ждет вас. Изабель и Розабель тоже там, тоже прибыли с Авалона.
— Бедный Альпинокс… а я-то ему обещала, что все эти годы проведу вместе с ним.
— Альпинокс? — Фон Вассерталь громко расхохотался. — Вот уж кто не остался внакладе. С тех пор как я его встретил, он только и говорит, что о своем путешествии с Нордвинд. Кажется, он побывал в Гренландии и на Северном полюсе и полон впечатлений. Его симпатия к ледяным утесам, должно быть, зародилась в один из последних ледниковых периодов. Так или эдак, но он в восторге и подумывает снова затеять процесс обледенения Альп.
— Еще чего не хватало! Пусть и не думает, — вскипела Амариллис. — Этого уж мы, во всяком случае, не допустим, надеюсь, вы со мной согласны, милый фон Вассерталь? — Полная боевого задора, она взглянула вниз, на плывущего. Фон Вассерталь с улыбкой кивнул и заметил: — А теперь следуйте за мной, я постараюсь как можно быстрее доставить вас на остров Ис, — там вы сможете сразу же поговорить обо всем с Альпиноксом.
— Как же я могу за вами следовать? — немного растерянно спросила Амариллис Лугоцвет.
— А вот так — прыгайте-ка сюда!
Амариллис Лугоцвет прыгнула и очутилась внутри наполненного воздухом пузыря, как раз подходившего ей по размеру. Водяной, надув пузырь потуже, замкнул его и потащил за собой. Это была большая любезность с его стороны, и Амариллис Лугоцвет была ему за это благодарна, ибо Атлантика даже в это время года могла оказаться, по своему обыкновению, весьма холодной и неприветливой. Правда, она охотно вспоминала посещение подводного дворца фон Вассерталя, но разве можно сравнить прозрачную, как слеза, и пронизанную солнцем воду озера с этой чащей водорослей и взбаламученным песком, а чем ближе в Бретани, тем больше становилось мути. Временами впереди ничего не было видно, однако фон Вассерталь без труда находил дорогу сквозь подводные заросли, наверное, он руководился не зрением, а каким-то особым чутьем. Во всяком случае Амариллис Лугоцвет бесконечно радовалась, что может скользить рядом с ним, так надежно укрытая от всего, что болтается и плавает вокруг.
Благодаря пузырю, она оказалась полностью в стихии фон Вассерталя, и при других обстоятельствах могла бы чувствовать себя пленницей. Но сейчас это доставляло ей удовольствие, и она не сводила с него глаз.
Прошло порядочно времени, — Амариллис была бы не прочь, чтобы оно длилось подольше, — и она стала замечать сквозь водоросли огромные каменные глыбы — менгиры, целые каменные коридоры, ей казалось, что она различает также и нечто похожее на городские стены и развалины зданий, между которыми сновали рыбы.
Фон Вассерталь приблизился к похожему на бывший дворец каменному зданию, свободному от водорослей, потому что здесь обитали большие рыбы. Он без труда открыл тяжелую дверь, и они проникли в красивый зал, убранный строго, без лишней роскоши. Фон Вассерталь огляделся, однако, не увидев никого, сделал Амариллис знак, чтобы она еще немного потерпела, и они выплыли из дворца наружу, направляясь сквозь воды, становившиеся все мельче, к берегу маленького острова Эр-Ланник в Морбиавском заливе. Еще до того, как они ступили на землю, Амариллис Лугоцвет заметила, что каменные глыбы расположены полукругом, и, выбравшись из своего пузыря и взойдя на берег, поняла, что то была ушедшая под воду вторая половина большого кромлеха, который она уже не раз видела сверху.
— Я устроил себе в подводном дворце Ис временное пристанище, — сообщил фон Вассерталь, стряхивая воду с волос и одежды, — я и мои друзья иногда пользуемся им во время путешествий. — Он снова показал на воду. — Не бог весть как роскошно, но для краткой остановки вполне удобно. Остальные, по-видимому, решили сделать вылазку на сушу, — продолжал он, вглядываясь в даль, и приставил к глазам ладонь, чтобы защитить их от солнца. — Дайте мне только перевести дух, и мы незамедлительно их отыщем.
Солнце мягко пригревало, и дул легкий ветерок, развевавший его длинные волосы.
Амариллис Лугоцвет подставила лицо ветру и втягивала носом воздух. По ее ощущениям, стоял конец августа, вот только какого года, это ей еще надо было выяснит.
— Итак, война кончилась, — задумчиво сказала она прежде и всего подумала о семействе фон Вейтерслебен. — И это была страшная война, — прибавила она, вспомнив свои тяжелые предчувствия.
— Что верно, то верно, — откликнулся фон Вассерталь. Даже он, никогда не принимавший близко к сердцу бедствия чужан, сейчас нахмурился, и на лице у него появилось страдальческое выражение. — Самая страшная из всех.
— Есть у вас какие-нибудь известия с вашего озера? — спросила она с тайной надеждой узнать что-нибудь о поселке.
— Природа там не пострадала, — сообщил он, — это все, что мне известно, да и озеро как будто в хорошем состоянии.
— Вы намерены вскоре туда вернуться? — спросила Амариллис Лугоцвет.
— Думаю, все мы вернемся, — ответил фон Вассерталь таким тоном, словно не допускал иной возможности.
Амариллис Лугоцвет задумалась.
