— И дети понимают?
— Да, если идти от практических навыков. С пяти лет почти любой умный ребенок способен понять все, что вы ему объясняете, и освоить все, что вы даете ему, употребляя правильный метод. Логика и структура преподносятся в форме игр и головоломок. Ребенок, играя, быстро схватывает, в чем состоит суть. А потом вы переходите к полезным навыкам. При таком методе дети проходят обучение значительно быстрей. Или возьмите другой предмет, где можно использовать игры для усвоения основных принципов. Любое научное мышление протекает в категориях вероятности. Все вечные истины — всего лишь достаточно высокая степень правдоподобия, неизменные законы природы — это только выведенная средняя величина. Как преподнести эти в основе своей очевидные понятия детям? Играйте с ними в рулетку, крутите монеты, бросайте жребий. Научите их всем видам игры в карты, в кости.
— «Повороты и ступени эволюции» — это их любимая игра, — вставила миссис Нараян, — а еще они любят играть в игру «Счастливые семьи Менделя».
— Немного позднее, — добавил мистер Менон, — мы учим их довольно сложной игре, в которой участвуют четверо играющих и шестьдесят карточек с особыми обозначениями разделяются на три группы. Мы называем эту игру «Психологический мост». Большая роль отводится случаю, но немаловажна и собственная сноровка, решимость и умение взаимодействовать с партнером.
— Психология, менделизм, эволюция — ваше образование тяготеет к биологии.
— Да, — признал мистер Менон. — Мы отдаем приоритет не физике или химии; главное для нас — это наука о жизни.
— Таков ваш принцип?
— Нельзя сказать, что дело только в принципе. Учитываются также целесообразность и экономическая необходимость. У нас нет денег для глубокого изучения физики и химии и нет необходимости в таком изучении — потому что нам не надо развивать тяжелую индустрию, чтобы стать сильней, не надо вооружать армию; к тому же мы не испытываем ни малейшего желания очутиться на невидимой стороне луны.
Намерения у нас самые скромные — жить достойной человека, полнокровной жизнью, в ладу с природой нашего острова, на данной широте нашей планеты. В случае необходимости мы могли бы обратиться к вашим результатам исследований в области физики и химии, но пока предпочитаем изучать то, что сулит нам гораздо большие выгоды, — я имею в виду науку о жизни и разуме. Если бы политики в недавно ставших независимыми странах имели хоть каплю здравого смысла, они занялись бы тем же самым. Но они мечтают об усилении своего влияния, жаждут обзавестись армиями и отравляться наркотиками теле-моторизации как в Европе или Америке. У тех стран уже нет выбора, — продолжал мистер Менон, — они погрязли в физико-химических исследованиях со всеми вытекающими отсюда последствиями — военными, политическими, социальными. Но у слаборазвитых стран такой выбор еще имеется. Они не обязаны следовать вашему примеру. И пока еще сохраняют .возможность пойти нашим путем, занимаясь прикладной биологией, контролем над урожайностью, ограничивая индустриализацию, — путем, который ведет к счастью, так как дает людям здоровье, знание, правильное отношение к миру. Это счастье внутреннее, а не внешнее счастье-мираж, которое приносят игрушки, таблетки и бесконечные развлечения. Да, они все еще могут выбрать наш путь, но — не хотят, они желают подражать вам, помоги им Господь. А так как они не в силах достичь вашего уровня — во всяком случае, достаточно быстро, — то неизбежны разочарования, всеобщая нищета и анархия, и наконец — тирания. Трагедию эту нетрудно предвидеть, но они идут ей навстречу с открытыми глазами.
— И мы ничем не можем им помочь, — вмешалась миссис Нараян.
— Да, мы должны только продолжать делать то, что уже делаем, и надеяться, что пример нации, которая нашла путь к счастью, может стать примером для подражания. Шансов к тому немного, но вдруг это все же случится?
— Или прежде того вы окажетесь в составе Великого Рендана.
— Да, может произойти и такое, — мрачно согласился мистер Менон. — И все же мы обязаны продолжать свою работу, учить детей. О чем бы еще вам хотелось услышать, мистер Фарнеби?
— У меня еще много вопросов, — сказал Уилл. — Например, с какого возраста вы начинаете знакомить детей с естественными науками?
— Как только приступаем к умножению и: делению. Тогда же даются первые уроки по экологии.
— Экология? А не сложновато?
— Именно потому мы с нее и начинаем. Нельзя, чтобы дети воображали, будто все существует само по себе. Пусть они с самого начала поймут, что все живое находится во взаимосвязи. Покажите это на примере леса, поля, рек и озер, деревни и местности вокруг нее. Втолкуйте им это хорошенько.
— Позвольте мне добавить, — заговорила директор, — что мы преподаем им науку о всеобщей взаимосвязи в сочетании с этикой. Взаимное равновесие, внушаем мы, — это не исключение, но правило, присущее природе, и людям следует — говоря на языке морали — подражать этому правилу. Дети, как я уже говорила вам, легко все понимают, если приводить им примеры из жизни животных. И потому мы знакомим их с современными версиями басен Эзопа. Но их персонажи — не карикатура на людей; это правдивые экологические сюжеты с универсальной моралью. Другой замечательный пример для детей — рассказы об эрозии. У нас здесь эрозии не наблюдается, и потому мы показываем фотографии, сделанные в Рендане, Индии, Китае, Греции, на Ближнем Востоке, в Африке, в Америке — во всех тех странах, где жадные, глупые люди только брали, ничего не желая давать, и эксплуатировали землю без любви и понимания. Будьте добры с Природой, и Природа отплатит вам добром. Вредите, губите ее — и Природа вскоре погубит вас. В Краю Пыльных Бурь на западе США истина «Поступай с другим так, как хочешь, чтобы поступали с тобой», куда очевидней, чем там, где эрозии подвергнута семья или деревня. Душевные раны скрыты — и дети вообще мало знают о старших. Когда не с чем сравнивать, они принимают наихудшее как должное, как нечто присущее самой природе вещей. Однако разница меж цветущим лугом и пустыней в оврагах вполне наглядна. Песни и овраги — их можно понимать как иносказание. Дети, понимая, что к земле надо относиться бережно, легко переносят это на мораль. От Золотого правила по отношению к растениям, животным, земле они переходят к Золотому правилу по отношению к людям. И здесь важен следующий момент. Мораль, которую постигает ребенок, изучая факты экологии и перенося их на людей, представляет собой универсальную этику. В природе не существует ни избранного народа, ни земли обетованной, ни уникального исторического Откровения. Мораль бережного отношения ко всему не допускает ни чувства превосходства, ни особых привилегий. «Поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой», — это правило относится к любому живому существу в любой точке нашей планеты. Мы сможем существовать на этой планете, только если будем проявлять сочувствие и понимание в обращении с природой, Элементарная экология приводит непосредственно к элементарному буддизму.
— Несколько недель назад, — сказал Уилл, — я заглянул в книгу Торвальда, чтобы прочесть о событиях, случившихся в Восточной Германии между январем и маем 1945 года. Вы читали об этом?
Оба его собеседника покачали головами.
— И не читайте, — посоветовал Уилл. — Я был в Дрездене через пять месяцев после февральской бомбардировки. Пятьдесят или шестьдесят тысяч жителей, преимущественно беженцы из России, сгорели живьем за одну ночь. И все потому, что маленький Адольф не изучал экологию, — Уилл саркастически улыбнулся, — и не был знаком с главным правилом бережливого отношения к планете.
Можно было только в шутку говорить о том, что слишком ужасно для разговора всерьез.
Мистер Менон поднялся и взял свой портфель:
— Я должен идти.
Они обменялись рукопожатиями. Приятно было познакомиться, и он надеется, что мистер Фарнеби не будет разочарован посещением Палы. Но если он хочет побольше узнать о местном образовании, то должен обращаться исключительно к миссис Нараян. Лучшего гида и инструктора ему не найти.
— Вам хотелось бы заглянуть в классы? — предложила миссис Нараян, после того как заместитель министра ушел.
Она повела Уилла вдоль по коридору.
— Математика, — сказала она, открывая дверь. — Пятый старший класс. Руководитель миссис Ананд.
Уилл почтительно наклонил голову, когда его представили. Седовласая учительница приветливо улыбнулась и прошептала:
— Мы углубились в решение задачи.
Уилл огляделся. Несколько мальчиков и девочек сидели за столами, нахмурившись, покусывая карандаши и вглядываясь в записи. Их темные волосы были аккуратно приглажены. Поверх белых и цвета хаки шорт, поверх ярких цветных юбок золотились обнаженные по пояс тела. У мальчиков под кожей обозначались ребра, тела девочек были полнее, глаже, с выпуклостями грудей — крепких, высоко посаженных и изящных, словно у нимф, изваянных в стиле рококо. И все это воспринималось совершенно естественно. Что за удовольствие, подумал Уилл, жить там, где первородный грех — всего лишь только устаревшая доктрина.
