— Не может быть! — воскликнул следователь. — И он…
— Увы, — вздохнул тот. — И его не миновала чаша сия. Было решено, что для работы в таких нечеловеческих условиях требуется кто-то более… хм… устойчивый. Хорошо еще, что распознать адвоката, заболевшего intelligenza, достаточно легко: он делает себе мерило и начинает вести себя вызывающе.
— Мерило? — Дэвид оторвался от созерцания заоконных красот (сейчас экспресс пересекал мост через широкую реку, и внизу били разноцветные фонтаны). — А что это такое?
— Ах, это заморская ересь, — печально поведал Людвиг и погладил Цисси. — Этому в наших университетах, к счастью, не обучают… Так вот, мерило, к вашему сведению, представляет собой ломообразный жезл, на двух сторонах которого отгравированы риски с номерами статей… такая, понимаете ли, мерная линейка. Обвиняемый собирает золотые, складывает их в столбик, а адвокат проверяет мерилом его высоту. Соответственно, по одной стороне определяется гонорар адвоката, а по другой — размер подношения ведущему дело. Таким образом, — закончил Мягко-Жестоких, — по их мнению, обеспечивается беспристрастность суда, ибо размер подношений одинаков для всех участников процесса.
Стажер только глазами хлопал, пытаясь уложить в голове услышанное и как-то соотнести это с привычными реалиями.
— Постойте, — растерянно произнес он. — Господин Мягко-Жестоких, но причем же здесь адвокаты?
— Людвиг, вы мне юношу не путайте, — ворчливо произнес Руперт, — не то начнет читать иностранные бредни, а у него в голове и наше-то законодательство никак не уложится!
— Но, возможно, ему полезно будет узнать, до какой немыслимой глупости могут докатиться ничем не сдерживаемые лица с легкой степенью intelligenza? — предположил тот. Следователь подумал и кивнул. — Так вот, юноша… Вы привыкли к тому, что в Каролевстве роль адвоката состоит в том, чтобы содействовать исправлению заблудших и врачевать души человеческие?
— Ну да… — притянул Дубовны, чувствуя, что вот-вот узнает нечто ужасное.
— А эти люди, — Мягко-Жестоких приподнял Цисси, как указующий перст, — извратили саму суть этой профессии! Их адвокаты стараются сокрыть неблаговидные деяния слабых духом, оправдывают их слабость… ну, например, тем, что если проступка никто не видел, то этого проступка и вовсе не было!
— Какой кошмар… — прошептал пораженный до глубины души Дэвид, схватил стакан, налил воды и залпом выпил. — И этот несчастный, ваш предшественник… теперь… вот так?!
— Увы, — печально вздохнул адвокат. — Его лечат, конечно, болезнь удалось захватить на ранней стадии… Главное, вовремя отобрали мерило. Теперь он на принудительной трудотерапии. Чудовищная, просто чудовищная судьба для такого человека! Ведь я знал его: отличный специалист! И нужно же ему было съездить в заграничное турне с целью, как он заявил, расширения кругозора… Вот результат! Малейшая слабина — и intelligenza овладела его рассудком…
Дэвид моментально дал себе слово, что за границу не поедет, даже если его будут заставлять силой.
— Сочувствую, Людвиг, — серьезно произнес Руперт. — Это настоящая трагедия для каролевского адвокатского сообщества.
— Вы правы, — вздохнул тот. — М-да… Господа, это всё очень печально, а наш юный друг, кажется, даже побледнел, но давайте всё же сменим тему.
— Да, пожалуй, — поддержала Каролина, дивно выглядевшая в нежно-голубом платье, стилизованном под крестьянские праздничные наряды двухвековой давности. (Конечно, те костюмы не шились из такого качества шелка, не украшались кружевами подобной стоимости, да и украшения из голубых топазов крестьянки носили навряд ли.)
Тут госпожа Кисленьких увидела кого-то, должно быть, поприветствовавшего ее, улыбнулась и кивнула в ответ.
Те, кто сидел лицом к двери, могли увидеть высокого, безупречно одетого господина не самых юных лет, но такой наружности, что присутствовавшие в вагоне-ресторане незамужние девицы, да и все прочие дамы уставились на него, как по команде. Господин обладал аристократическими чертами лица: один только гордый профиль с головою выдавал потомка древнего и славного рода. Прекрасно уложенные волнистые волосы, в юности, должно быть, золотые, а нынче почти платиновые, обрамляли высокий лоб. Из-под темных, вразлет, бровей глядели изумительной синевы глаза, а улыбкой этого господина можно было, наверно, останавливать армии.
Госпожа Кисленьких вдруг спохватилась, схватила сумочку, порылась в ней, вытащила знаменитую записную книжечку и с трудом уместила на последней страничке еще одно имя.
— Каролина, дорогая, когда вы успели? — пораженно спросил Бессмертных. — То есть, вернее было бы спросить — когда он успел?
— О, не спрашивайте, — вздохнула та. — По правде говоря, это было совершеннейшей для меня неожиданностью.
— Как обычно, — кивнул Руперт.
— Ну… — протянула Каролина. — Обычно я узнаю о наличии очередного супруга только после его кончины, а этот оказался столь любезен, что предупредил меня заранее…
Кое о чем она умолчала, но остальным хватило и этого.
— Гхм, — произнес Вит-Тяй мрачно.
— А кто это? — простодушно спросил Дэвид. — Я, кажется, видел его в салоне, но…
— Это король Януш Беззаботный, — пояснила Каролина. — Только — тс-с-с! Он едет инкогнито!
— А-а, ну так — другое дело, — удовлетворенно кивнул поручик, успокоившись.
Пол Топорны никак не отреагировал на упоминание очередного супруга Каролины, из чего следовало — им уже доводилось встречаться.
— Король? — шепотом переспросил стажер. — Настоящий? Как Его величество Кароль?
— Ну… во всяком случае, именно сейчас мы проезжаем по его владениям, — улыбнулась писательница. — Вокруг нас Беззаботное королевство, Дэвид, вы разве не слышали, что сказал проводник?
— Нет… в окно засмотрелся, — смущенно признался тот. — То есть, постойте, выходит, это как бы королевство внутри нашего Каролевства? Верно я понял?
— Теоретически всё обстоит именно так, — хмыкнул Бессмертных. — А на самом деле — не совсем.
— А как же, как? — изнывал от любопытства Дэвид.
— Видите ли… — задумчиво произнес следователь. — Вообще-то, настоящая фамилия этого достойного господина — Бессердечный. Когда-то он был актером и играл прекрасных принцев. Замечательный был актер, верно, Людвиг?
— О да, я помню его в роли Беззаботного принца в юбилейной постановке Каролевского театра, — кивнул адвокат. — Кажется, именно тогда, после пятидесятого спектакля, он сошел с ума?
— Сошел с ума?.. — перестал что-либо понимать Дэвид.
— Ну да, сами представьте, какое это испытание для рассудка: столько раз подряд играть принца, разыскивать златокудрую суженую, сражаться со злодеями… Словом, однажды прямо посреди спектакля Януш вскричал «Коня, полцарства за коня!». А служащие сцены решили, будто так и задумано, чтобы разнообразить постановку, и коня привели, прямо в зал, — сказал Руперт. — Януш вскочил верхом и был таков! А он, к слову сказать, отнюдь не беден… К тому моменту, как его отыскали, он успел уехать далеко, объявил немаленькую территорию между Мглистым Логом и Болотноградском своим королевством, себя провозгласил королем, сменил фамилию на Беззаботного и начал строительство этих замечательных замков, что вы можете наблюдать за окном…
— Скандал разразился страшный, — довольно припомнил Людвиг. — Можете представить, как ликовали всевозможные орфографы-заговорщики и зарубежные спецслужбы, прослышав о подобном демарше? Ждали, полагаю, будто Кароль отправит войска в самозваное королевство…
Теодор чему-то усмехнулся, но промолчал.
— Но у Его величества, во-первых, хорошее чувство юмора, — продолжил Бессмертных, — а во-вторых, ему нравилась игра этого актера. Кроме того, он не мог не понимать, как отреагируют на его действия за рубежом…
— И?.. — изнывал Дэвид.
— И приказал оставить Беззаботное королевство в покое, — пожал плечами следователь. — Всё равно на этих землях ничего полезного не было, а в Каролевстве определенно не хватало парка аттракционов!
— Как это? — окончательно растерялся стажер.
— Дайте, я расскажу, — вмешалась Каролина. — Вы упускаете кое-какие важные мелочи, господа!
— Прошу, — пригласил Руперт.
— Дэвид, — издалека начала писательница, — скажите, вам нравится, то, что вы видите в Беззаботном королевстве? Все эти замки, парки, искусственные озера?
— Да, весьма, — отвечал тот.
— Король Януш именно такой видел свою страну, — сказала Каролина, — будто в доброй детской сказке. О, тут есть, конечно, и мрачные замки с глубокими подвалами и темницами… где никто никогда не томился, есть и страшные лабиринты, но выход можно найти всегда. А кроме того, здесь устраивают дивные праздники, балы, причем являться принято в туалете заранее объявленной эпохи… Не понимаете?
