К тому же, поступившие заводские комплекты оборудования конца 20 века к декабрю в основном запустили на проектную мощность. Исчезла необходимость вывозить заводы из Подмосковья, Тулы, Ленинграда, да еще новые технологии, основанные на полной автоматизации, резко — в разы увеличили количество и качество традиционной военной продукции. Плюс — появились принципиально новые изделия, начиная от миниатюрных радиостанций и гранатометов, и заканчивая сложными электронными комплексами для авиации, надводного и подводного флота, цифровыми средствами управления артиллерией, беспилотниками, которым противник тоже ничего не мог противопоставить. Внезапно войска Вермахта оказались открыты для командования Красной Армии. Ни ночные передислокации войск, ни лихорадочная смена шифровальных кодов — не помогали. Но самое главное — обучение войск по передовым методикам, прекращение отправления неподготовленных танковых экипажей на фронт, по сути — на убой. Ведь в реале Красную Армию в 41–42 годах била, прежде всего, немецкая пехота и танки не за счет количественных, а за счет качественных преимуществ.
Просматривая в штабе донесения, переданные сержантом Родионовым, офицеры рассуждали, что в 1942 году немцам будет очень тяжело. У Красной Армии есть все шансы перемолоть основные силы и взять Берлин не в 1945, а намного раньше — либо к концу 1942, либо в начале 1943 года.
В связи с утратой прямого выхода на силур, у руководства страны угас сиюминутный практический интерес, и природный феномен полностью перешел к научным сотрудникам, продолжавшим изучение необычного явления. Перед спешно созданным НИИ была поставлена задача — разобраться с физикой явления, по возможности расширить имеющийся крохотный портал в юрский период, найти его аналоги в другие эпохи и, главное, вернуть потерянное «окно» в силурийский период или сразу в будущее. Однако, тут дела продвигались очень туго. Не помогли ни мозговой штурм, ни электрические и магнитные воздействия, ни даже СВЧ и рентгеновские облучения. Единственный успех был связан с привлечением полной экзотики — шаманов и колдунов, набранных из лагерей ГУЛАГа. Да и то крохотная подвижка заключался лишь в том, что имеющийся портал удалось расширить на несколько сантиметров. Зато по смежным областям знаний — информация лилась рекой. Геологи уточнили несколько своих теорий, палеонтологи нашли кладку мелких динозавров со сложным и труднопроизносимым названием, сумели перекатить к себе несколько яиц и теперь тряслись над ними, как курица несушка над своим выводком, ожидая в ближайшее время вылупления динозаврят. Медики проводили опыты с древней микрофлорой и фауной, а ботаники пытались вырастить канувшие в лету растения. Лишь один момент омрачал восторг научников — с полученными материалами нельзя было ни с кем поделиться. Публикации, включая уже написанные диссертации — были под запретом до тех пор, пока с феномена не снимут гриф секретности.
Впрочем, именно микробиологи из 1941 года помогли медикам с теплохода «Армения» разобраться с фактами ускоренного заживления раненых. Оказалось, физическое воздействие, валящее с ног все живые организмы при первом переходе через портал, воздействует на молекулярном уровне. Его природа пока остается неизвестной. Несмотря на несколько теорий, ни одна из них не дает исчерпывающего объяснения. Тем не менее, воздействие есть. Но если высшие многоклеточные организмы могут, спустя некоторое время, восстановиться, а при повторных переходах — и вовсе приспособиться, то простейшие одноклеточные бактерии массово гибнут — как зловредные, так и полезные. Причем, даже небольшой процент «выживших» — в данном случае идет на пользу, иммунная система животных и человека успевает включиться раньше, чем ослабленные переходом болезнетворные микробы и вирусы, уничтожает их, попутно формируя антитела. Получается эффект, аналогичный введению вакцины против той или иной болезни, которая до перехода находилась в организме-носителе. Этим микробиологи и объясняли отсутствие эпидемий — портал стерилизовал любой организм почище самых эффективных антибиотиков. Болезни не могли перебраться в иной мир вместе со своим носителем. Кстати, этим же объяснилось легкое расстройство желудка, возникающее у всех новоприбывших в первые дни после перехода — гибла кишечная микрофлора. К счастью, не вся, за несколько дней она восстанавливалась из выжившей малости, зато потомки полезных бактерий, намного легче переносили новые переходы между мирами.
У старшего лейтенанта Андрея Волкова, прокладывающего дорогу на Курск, также было все хорошо. Широкий коридор через засеку пробит, осталось лишь на отдельных участках засыпать песком с гравием глинистые низины, да положить в нескольких оврагах и руслах ручьев бетонные трубы, обеспечив свободный ток воды, а сверху опять-таки, присыпать песчано-гравийной смесью — и в целом грунтовка будет готова. Не то что КАМАЗы, легковушка проедет и нигде не забуксует. Встречался Андрей и с Олегом Святославовичем, договорился о местах дислокации войск. В связи с этим часть дорожных строителей Волков уже перевел поближе к Курску — возводить в княжестве жилье для военнослужащих, строить гарнизонную и аэродромную инфраструктуру. Курский князь сказал, что будет совсем не против, если сотник Волков наймет местных крестьян, зимой то они все равно практически ничего не делают. Еще князь пытался выведать планы Афанасьева относительно Черниговского престола, но поняв, что Волков не владеет информацией (или не хочет ею делиться), отстал. Монгольское войско в Курском княжестве пока не появлялось, но в свете скорых боев под Рязанью, Андрей просил и сюда добавить красноармейцев с военной техникой.
Пока прокладывали дорогу, строители сумели полностью перейти на «подножный корм», оставив большинство взятых с собой припасов в неприкосновенности. Леса изобиловали непуганой дичью. Глухарей били палками — по утрам те сами выходили к только что расчищенной и засыпанной песчано-гравийной смесью дороге — клевать мелкие камешки, служившие боровой птице в качестве «зубов», которыми в зобу перетирают твердые семена. Птицы разгуливали по пустой дороге, а одинокого человека подпускали очень близко, лишь в последний момент шарахаясь в кусты. Но именно тут переплетения мелких ветвей не давали им распахнуть широкие крылья и огромные птицы попадали в котлы дорожных рабочих. Рябчиков и куропаток извлекали по утрам из снежных сугробов: дичь вечером ныряла в снег и там ночевала, но иногда подмерзшая ледяная корочка затрудняла выход птицы обратно. Рабочим оставалось лишь найти такую ночевку и вытащить тех, кто не успел вовремя выбраться. Да еще загнали стадо зубров, прижав их к засеке на обочине. В стаде был матерый бык, три самки и три годовалых зубренка. Взрослых особей застрелили и разделали на мясо, а зубрят удалось общими силами отловить. Их живьем передали силурянам — это Волков решил похвалиться трофеем перед сослуживцами.
— Ну и что мне с ними делать? — размышлял Шибалин, глядя как мальчишки колонии пытаются кормить хлебом перепуганных и связанных телят. — На мясо зарезать? Жалко. Звери то из Красной Книги. В зоопарк продать? Пойдут вопросы — откуда взяли. Просто в Беловежской Пуще выпустить? А они выживут?
Немцы все больше и больше удивлялись богатству открывавшейся перед ними земли. Между ними уже устойчиво ходили рассуждения, что коль путь домой закрыт, было бы неплохо остаться тут навсегда. Хотя еще месяц тому назад такая мысль вызывала резкое неприятие бывших сослуживцев.
Река Проня, начало декабря 1237 года (студень 6746 год)
Три немецких четверочки, сопровождавшие автоколонну с артиллерией, после четырех часов марша по следам снегоходов ушедшей вперед разведки, наконец-то вышли на реку Проня. Неглубокий и широкий овраг, прокопанный безымянным ручьем, заваленный притоптанным санями смерзшимся снегом, оказался вполне проходимым не только для танков, но и для следующей по пятам автоколонны. В отличие от непроходимого густого леса, стоявшего по краям. Короткие пеньки ольхи, березок, то и дело торчавшие из под сугробов на обочинах, говорили, что этим зимником местные часто пользуются и все выросшее за лето и мешающее в пути, заботливо срубают.
Но дальше зимник выходил на лед, танкистов взяло сомнение — выдержит ли он тяжелую технику? Вслед за замершими танками остановились и автоколонна.
Притомившиеся за время марша по трясучей дороге, без хуторов, без коротких привалов и потому примолкшие в кузовах красноармейцы, начали высовываться, пытаясь разглядеть — что там впереди и как долго продлиться остановка.
Силурийский старожил артиллерист лейтенант Игорь Андреев, попавший на базу вместе с Афанасьевым из Бобруйского лагеря, связался с танкистами, потом пешочком направился к Лэнд-Роверу доложить обстановку. Арсений Николаевич выслушал, махнул рукой — мол, все равно давно пора привал делать, а заодно пусть лед проверят.
