Пулемет в лесу молчал. Лишь пару раз, когда монголы опять попытались построить боевой порядок и начать разгон в атаке на уходящие дружины, застрекотал короткими очередями, остановив их порыв. Как только атака останавливалась — умолкал и пулемет.
— Что ж не подготовились? — вместо приветствия спросил Александр Осадчий подъехавшего князя. — Специально ж бойца послал.
Но Всеволод лишь махнул рукой, слезая с коня.
— Ты из Торжка? Спасибо, друже. Кабы не твои вои, всех нас положили б.
На сей раз махнул рукой Осадчий.
— Из Торжка, из Торжка. Афанасьев к вам в помощь прислал. Все, амба. Патронов осталось на десять минут. — вместо «пожалуйста» ответил Александр. — Да и ствол пора менять, а запасного с собой нету. Мы тут налегке.
— Куда мыслишь направиться? — спросил князь.
— Я в дозоре. У меня приказ, пугнуть монгол и на север. — Осадчий махнул рукой, показывая направление.
— К Рязани?
Александр покачал головой.
— Не совсем. До Рязани мы не доедем.
— Жаль. Весточку хотел передать. Что разбил нас Батыга. Нет больше русских войск на Воронеже.
— Весточку? Так, погоди пару минут, я сейчас подойду.
Осадчий отошел в сторону, связался с Афанасьевым и объяснил ситуацию. Переговорив, вернулся к пронскому князю, который тем временем отдавал распоряжения дружинникам, уходящим в лесную чащобу.
— Значит, весточку, говоришь? Это можно. Сегодня вечером Юрий Игоревич все узнает.
— Сегодня? Там же три дня, если лошадей не жалеть… А! У вас голуби есть.
— Голуби — не голуби. Ну, почти. Пиши, что надо передать. А хочешь, поехали с нами — сам все расскажешь. Мы человек пять-шесть взять можем.
От приглашения Всеволод отказался, мол негоже князю своих воев бросать. Осадчий усмехнулся, пояснив, дескать, Всеволод Ярославович, бывший князь в Новом Торге, сын Ярослава Всеволодовича киевского, по этому поводу имеет совсем иное мнение. На что пронский князь сплюнул: у них, у Ярославичей, все не как у людей. Тем не менее, троих раненых, но держащихся на ногах витязей, подозвал. Мол, если не трудно, вот с ними весточку передам. На словах надежней, потому как писать на морозе, без пергамента, чернил и писаря — очень тяжело. Да и перехватить записку врагам легче, случись чего.
Когда последние дружинники углубились в лес, Осадчий дал приказ пулеметчикам отходить к снегоходам. Спустя некоторое время кавалькада, включая трех раненых, покатила к водоразделу, обходя и ушедших на запад пронских и рязанских воинов, и ставших лагерем монголов, приступивших к грабежу павших русичей.
Исток реки Проня, 11 декабря 1237 года (студень 6746 год)
К вечеру Осадчий докладывал Афанасьеву результаты боя на реке Воронеж. Раненых дружинников отправили вместе с автоколонной к реке Проня. А затем на шишиге их повезут дальше — в Рязань. Как изначально и планировалось, батарею гаубиц установят у неизвестной деревни на черных землях. Большая часть бойцов останется при ней, в качестве прикрытия. А с танками стратеги явно просчитались. Для прикрытия водораздела требовалось в десятки раз больше техники и людей. И если с техникой более ли менее дело можно было утрясти — Шибалин пообещал подкинуть еще два десятка немецких танков с экипажами, а также взвод старшего лейтенанта Ярошенко с его тремя Т-80, то людей Шибалин выделить не мог.
— Нету у меня! Ты почти всех выбрал. Только раненые остались да конвоиры, включая твоих комендачей в Торжке. Ты лучше у своих будущих родственников попроси. Рязанский князь тысячу другую быстро наберет. — объяснял Валерий Петрович по рации ситуацию Афанасьеву. — Ничего, что автоматом не умеют пользоваться, зато с мечом и луком в рукопашной всех наших за пояс заткнут. А тебе бойцы только в ближнем бою и потребуются, ибо на дальних дистанциях техника будет работать. Но если монголы к батарее прорвутся — наши роты и с автоматами их не удержат. Монголы элементарно числом задавят. Вот с этой просьбой к князьям в Рязань дружинников и повезли.
Автоколонна ползла медленно, не выходя на середину, старалась идти берегом, по самой кромке воды. И все равно в некоторых местах машины попадали на незамерзающие ключи, проламывали лед, буксовали. Доехав до нужной деревни, автоколонна свернула в лес. Одинокая шишига покатилась дальше, заметно прибавив скорость. Впрочем, все равно Афанасьев намеревался ее догнать на Лэнд-Ровере, когда грузовик приблизится к Рязани. А тем временем, пользуясь отсутствием чужих глаз — раненые дружинники и рязанский проводник уехали, из Силура открыли портал.
— Принимай технику. — сказал Саня, поеживаясь в проеме на морозном сквозняке. — До чего ж тут у вас холодно!
Рядом нарисовался Серега.
— Ну как тут у вас, Арсений Николаевич? — спросил он Афанасьева. — Помощь не требуется.
— Ты уж один раз помог! — крикнул подполковник, пытаясь перекричать гул проходящей в портал техники. — Половину отделения потерял, да и сам чуть не погиб. А еще диверсант!
— Да ладно вам вспоминать. Ну, ошибся, с кем не бывает?
— Сережа, ты тренируйся, пока молодой. Мниться мне, очень скоро и твоя помощь понадобится. Людей нет, а знаешь какое у нас соотношение с противником? Один к ста! На одного нашего — сто или все двести монголов. Вот ты за что наказан? На пятерых наших положил всего тридцать врагов! Один к шести! Всего-то! С таким соотношением мы проигрываем вчистую. Было б пятьсот — тебе б никто слова не сказал! А для тридцати — допустимый максимум — один раненый. Причем, легкораненый.
— На пятьсот у меня патронов бы не хватило. — обиделся Серега.
— Вот именно! Значит, если видишь, что нужное соотношение никак не получается, то нечего и рисковать. Нужно уметь просчитывать риски! Вон, Васильев с Осадчим — сотни три уже на свой счет записали, а у бойцов ни одной царапины!
— Ладно, Арсений Николаевич, учту. Эх! Нужно было нам, пока портал в 41 год работал, еще пару лагерей к себе перетащить. — Серега задумался. — Кстати, сейчас мысль одна возникла — на счет людей. А вы не думали ввести в своем княжестве всеобщую воинскую повинность?
— Эва, куда хватил! — засмеялся Афанасьев.
— А что? Действительно! — поддержал стоявший рядом Саня. — двухгодичный призыв для всех восемнадцатилетних. Зато в случае вот такого «ахтунга» можно кучу народу под ружье поставить!
— Не все так просто. — задумался Афанасьев. — Во-первых, прежде чем обучать бойца, его нужно научить грамоте. А иначе он даже устав прочитать не сможет. Не говоря уже про инструкции по уходу за автоматом или пулеметом. А еще нужны артиллеристы, танкисты, летчики. Как он будет стрелять из гаубицы, если элементарной арифметики не знает? Вы думаете, для чего я школы строю? Но это не все, есть еще и во-вторых! Сейчас у каждого князя своя дружина плюс бояре. Что такое боярин? Это военное подразделение со своими боевыми холопами. При исполчении по требованию князя он обязан вывести на войну определенное количество воинов — одетых, обутых, обученных и вооруженных. Именно на кормление этих воинов боярину выделяются земельные угодья. В принципе, я мог бы вывести своих бояр, только толку от их воинов? Для прежних князей их умение и вооружение достаточно, для меня — нет. А отобрать, переобучить и отрядить к себе — не могу. Вассал моего вассала — не мой вассал! Такие тут средневековые порядки. И другой вопрос — за кого будут сражаться его холопы, случись в княжестве внутренняя измена? Молчите? Вот в том то и вопрос! Потому сейчас этих холопов мне никто не отдаст. Сначала нужно всю систему поломать. Но исподволь, постепенно. А иначе в Торжокском княжестве полыхнет локальная гражданская война со всеми ее прелестями. И кому от этого станет лучше?
— Понятно! Обучить смердов, заинтересовать ремесленников, прикормить купцов, создать свою партию поддержки на низовом уровне, а потом ка-а-ак вдарить по несогласным боярам! Большая политика, однако! — ухмыльнулся Саня. — Где-то я такое уже встречал?
— Ладно, заболтались. Закрывай портал, нам ехать пора. — Афанасьев пошел к танкистам ставить боевую задачу.
Серега покачал головой.
— Похоже, обиделся. Саня, зря ты так. Другого ж пути для объединения все равно нету. Либо, как Афанасьев говорит, либо воевать со своими. Что лучше?
Волго-Донской водораздел, 12 декабря 1237 года (студень 6746 год)
Неполный танковый батальон из 23 танков, в том числе трех современных Т-80, трех Ганомагов с бойцами, и четырех трофейных грузовиков со снаряжением медленно пробиралась к истоку реки Пожва по следам ушедшей на снегоходах разведки.
Еще три немецких четверочки свернули на реку Проня сопровождать автоколонну с артиллерией под командованием силурийского старожила лейтенанта артиллерии Игоря Андреева, попавшего на базу вместе с Афанасьевым из Бобруйского лагеря. С ними уехал и Арсений Николаевич на Лэнд-Ровере.
