– Фон Шелленберг! – крикнул я. – Кажется, это ваше.
И бросил ему гармошку.
Европеец увидел меня, чуть нахмурился. Он не был захвачен врасплох нашим появлением. Скорее он не придавал ему большого значения. Поймав гармошку на лету, он внимательно осмотрел ее.
– Превосходная вещь, – сказал он, убирая инструмент в карман рубашки. – Теперь я могу понять, какая магия в ней заключена. С вашей стороны неосмотрительно давать ее мне. Вероятно, это знак доверия?
Очевидно, в месте Силы тайны амулета ему раскрылись. Я все еще не знал, как именно должна работать гармошка. Как бы мне не пришлось об этом пожалеть. Но я доверял интуиции Абсолютной волшебницы, создавшей эту штуку.
– Мы знаем все, – сказал я, подходя ближе. – Ты не уйдешь отсюда с Дитем Баланса. Я мог бы привести тебе кучу причин, почему я не дам тебе уйти с Кристиной. Но не стану. Потому что не могу ждать, что ты войдешь в мое положение.
– Я был в вашем положении, Сергей. – Фон Шелленберг то и дело косился на Кристину, видимо, не решаясь разорвать целиком магический контакт. – Не забывайте, что я пришел в Инквизицию из Темных. Кстати, вы бы там нашли себе замечательное место.
– И почему все постоянно пытаются указать мне надлежащее место? – вздохнул я. – Знаешь, Максим, когда я понял, что ты за Иной, то очень захотел убивать. Но не тебя. А Систему, превратившую Иных в брошенные шахматные фигуры. Все мы, от пешек до ферзей, мечемся сами по себе, просчитываем ходы, позабыв напрочь, что игроки давно ушли вместе курить на балкон. Зачем вам Баланс? Зачем вам регулировка Иных? Есть какой-то глобальный план, или вы там в своем кантоне просто распухли от безнаказанности?
– Что вы, Сергей, какая безнаказанность? – удивился фон Шелленберг вполне искренне. – Никто не хочет уничтожения ни Светлых, ни Темных. Великий Договор был лучшим соглашением во все времена. Но, понимаете, это не только соглашение. Это еще и прецедент. Не за горами день, когда и Светлые, и Темные начнут вести свои собственные, внутренние распри. И будут заключать свои договора. Дробиться на все более и более мелкие фракции, учреждать свои аналоги Инквизиции, создавать свои локальные Дозоры. И Сумрак их поддержит. Чтобы этого не случилось, нам нужен Баланс. Мы не просто занимаем пост хранителей мира. Мы добросовестно несем нашу службу. А как Вероника вас пропустила?
– Мы нашли общий язык.
– Печально, – вздохнул фон Шелленберг. – Мне придется поговорить с ней.
– Ты не сможешь, – сказал я. – Она теперь свободна.
Сжав в ярости кулаки, фон Шелленберг побагровел. Мне показалось, что я слышу скрип его зубов.
– Сереж! – крикнула Веда. – Контакт!
Я не стал тратить драгоценные доли секунды, чтобы обернуться, – наклонился, уворачиваясь он пущенного сзади заклинания, развернулся, доставая шакрам. Двое оставшихся полу-Иных стояли на разрушенных стенах. Мужчина и женщина.
Эманации родителей Кристины. Виктор и Елена.
Елена отбила заклинание Веды легко, словно прогоняла муху. Виктор приготовился выстрелить по мне снова.
Вывесив Щит Мага, я почувствовал удар в спину, и он тут же слетел. Фон Шелленберг даром времени не терял. Я выстрелил шакрамом в стенку перед собой, пробив круглую дыру, в которую тут же и влетел, прежде чем меня смогло настичь Тройное Лезвие.
Пущенный Ведой Пресс оказался до того силен, что на две трети снес каменный фундамент, на котором стояли полу-Иные. В одно мгновение обе эманации оказались погребены под кучей булыжников.
– Он уходит в Сумрак! – прокричала Веда. – Беги за ним!
Я обернулся. Фон Шелленберга уже не было видно.
Каменная груда взорвалась, словно внутри нее бомбанул динамит. Невредимые полу-Иные наращивали свои собственные Щиты.
Справа по воздуху пронеслась огромная туша. Кот, ставший еще больше размером, сделал поистине гигантский прыжок почти через всю территорию руин. В его зубах сверкал ошейник, который он швырнул мне. Схватив его, я почувствовал небольшой упадок сил. Амулет все еще работал, подавляя магическую энергию. То, что нужно.
Подбежав к Кристине, я надел ошейник ей на запястье. Черта с два ее кто-то затащит в Сумрак, покуда на ней этот амулет.
Веда сосредоточилась на Елене, атакуя ее Щит волнами заклинаний. В ее действиях не было никакой системы – Пресс, Тройное Лезвие, «фриз», «терка», снова Пресс. Не существовало универсального щита, способного оградить от такого коктейля, – эманация отступала шаг за шагом, вешая то «сферу отрицания», то снова Щит Мага. Был и еще какой-то непонятный абсорб, который я не распознал, но его снес обычный «серый молебен».
Клумси тем временем взял на себя Виктора, и провалиться мне на месте, если я мог представить, что коты могут так двигаться! Мохнатый комок шерсти больше напоминал трехмерную цепную пилу. Он лупил и царапал всеми четырьмя лапами, попеременно используя хотя бы одну, чтобы удержаться на враге. Бил хвостом, целясь в глаза. Вертел задом, сбивая центр тяжести. Грыз, кусал и мотал башкой во все стороны. И непрерывно орал, словно опрокинул стопку валерьянки. Вскоре полу-Иной с ревом пал на колени, тщетно пытаясь оторвать кота от своего лица, и бессильно опрокинулся наземь.
У Веды дела шли не столь хорошо. Отразив все заклинания, Елена выпустила файербол в Светлую.
Зачерпнув Силы из Источника под ногами, я влил все, что мог, в Щит Мага, который Веда спешно повесила на себя. Его едва хватило, чтобы пережить огненный выплеск, по мощности соперничающий с выхлопом космического топлива из дюз, и столь же громкий.
Спящая Кристина чуть вздрогнула.
– Вы перешли границу, Сергей, – послышалось шипение фон Шелленберга, и я почувствовал, как меня затаскивает в Сумрак. В буквальном смысле за шиворот. Кое-как извернувшись, я увидел пылающее ненавистью лицо европейца.
Он не собирался уходить глубже. Несмотря на неограниченный приток Силы извне, от такого маневра фон Шелленберг ничего бы не выиграл. Для инициации Кристины ему вполне хватило бы протащить ее на первый слой.
Ударив его локтем в лицо, я вырвался и отскочил, поглядывая через Сумрак в обычный мир, который двигался немного медленнее нас.
– С другой стороны, вы облегчаете мне задачу, – говорил европеец. – Кристина чувствует, что тут происходит. Они всегда все чувствуют. Завидев вас с госпожой Возрожденной, легко проникнуться неприятием и Тьмы, и Света. Вы даете мне великолепную Серую волшебницу, Сергей.
Адская боль пронзила мою голову, и я свалился на сумеречный гравий, прямо в объятия синего мха, принявшегося недовольно ощупывать мое лицо.
Тьма и Свет! Этот Высший ментальный маг в сумеречном месте Силы, похоже, плевать хотел на ограничения Столпа!
Кое-как повернувшись, я сквозь пелену в глазах посмотрел на наш мир.
Подбежав к полу-Иной, Веда схватила ее и стукнула головой в лицо. Даже отсюда я видел, что остроконечный пирсинг Светлой волшебницы разорвал Елене губу. Обняв ее изо всех сил, Веда принялась опускаться к нам, на первый слой.
Эманация раскрыла рот в беззвучном крике. Вход в Сумрак ей был заказан. Но противостоять натиску она не могла. Не с окровавленным ртом.
Сумрак не любит кровь. Тем более – неживую. Он сразу лишает энергии, выгоняя из себя, не делая исключений никому, включая собственных детей.
Даже здесь, на обесцвеченном первом слое, было видно, как посинела кожа Елены. От ее рта по всей поверхности сотворенного Сумраком тела побежали фиолетовые жилы. Ее разрывали на части две силы – Сумрак выталкивал ее с запретной территории, Веда не давала ей уйти.
– Вот, – устало произнесла Веда, продолжая обнимать полу-Иную. – Все кончилось. Боли нет. Боли нет…
Выдохнув, Елена рассыпалась на сотни оранжевых искорок, которые разлетелись в пространстве Сумрака. Тут же повернувшись ко мне, Веда быстрым движением швырнула мне в лицо сгусток холодного пламени, который в момент спалил наползающий на меня мох.
Фон Шелленберг отступил на шаг, огорченно посмотрел на пустующий постамент. В нашем мире на нем лежала Кристина. Здесь же не было и намека на ее появление. Не тогда, когда девочка лежала с амулетом Клумси под присмотром самого кота, который будет охранять ее сон лучше плюшевого мишки.
– Ну что же, – произнес фон Шелленберг. – Вы вынудили меня.
Его последующие движения оказались незаметны. Возможно, он их и не делал. Я лишь осознал, что мы с Ведой не можем пошевелиться.
Спокойным движением Максим достал из кармана рубашки гармошку. Поднес ее к губам и выдохнул. Никакого музыкального звука не последовало. Вместо этого гармошка вылетела, повисла в воздухе, и из нее полилась задорная речь:
– От имени Тьмы и Дневного Дозора я, Завулон, Высший Темный маг, предоставляю Максиму фон Шелленбергу, Высшему Инквизитору, право на повышение ранга на один уровень любому из девяти членов его команды, делегированной на поиск Дитя Баланса, при условии, что он или она проявит себя достойным оного. Тьма будет свидетелем моих слов.
