Я поздоровался. Он ответил. Прошло почти две недели с тех пор, как мы виделись в последний раз.
- Помнишь ее? - спросил он, показывая книгу.
И преотлично. Совсем недавно я сам её самозабвенно листал. Когда-то, в самой первой и самой интересной жизни, у меня тоже такая книга была. До дыр, до одури зачитанный том. И страниц не хватало.
Нахлынула ностальгия, она часто накатывала в лазарете и сразу после него. Вероятно, это связано с тем, что при воплощении ворошится прошлое. Несомненно, это обстоятельство было Накиру известно, если он действительно имел со мной что-то общее. Не исключено, что и он то же самое чувство испытывал.
Я рассердился на себя за то, что дал слабину. Поэтому мой вопрос прозвучал, наверно, немного грубо:
- Чем еще докажешь свою идентичность? Мы ведь для этого? Что в нас еще общего?
- Сейчас скажу. - Он секунду подумал. - Раз уж мы начали с книг, то вот: наше самое первое посещение библиотеки состоялось в шестилетнем возрасте. Я только что прочел про Волшебника Изумрудного Города, и мне загорелось еще. Про библиотеки я был наслышан.
"Это он от моего имени якает!" - промелькнуло у меня в голове.
- Уступая моему нытью, - продолжал он, - отец согласился меня отвести. Путь лежал через парк, сугробы были ростом с меня и выше, меж ними вилась тропинка. Мороз - градусов за тридцать. Библиотекарша по этому поводу набросилась на отца: мол, ребёнка! В такой мороз! Он оправдывался. Я же кинулся к полке внизу, сразу заметив Урфина Джюса.
- Как эта библиотека выглядела?
- Одноэтажное деревянное здание, позднее его снесли, а библиотеку переселили в дом культуры.
- Как звали библиотекаршу?
- Кира Алексеевна.
- Александровна, - поправил я. Существенно, что он оговорился именно так. Я и сам ее иногда как Алексеевну вспоминал.
За окном поднималась метель.
- Во что мы в детстве играли? - продолжал инспектировать я.
- Чику помнишь?
Помню. В метрах двух-трёх от забора выкапывалась ямка, "котёл", игроки бросали в неё по монетке и били о забор медными пятаками с таким расчетом, чтоб отрикошетило в ямку. Позже я узнал, что в других компаниях эту игру называли пристенок. А у нас - чика.
- А как-то пьяненький участковый выгреб с кона все деньги, а в котёл нассал. Да ещё и родителям сообщил, что играем на деньги, после чего тебе месяц на кино не давали, - сказал Накир.
Чика, бабки, лапта... Пожалуй, мы были последним поколением, кто ещё в такое играл. А теперь с той стороной универсума игры ведем.
- Не на деньги, на судьбу играете! - говорил участковый, застегивая и подтягивая форменные штаны.
- А помнишь ли, - спросил я, - как однажды зимой я на озере провалился, было не глубоко, но я никак ногу никак не мог выдернуть, конёк цеплялся за лёд?
- Нет, - уныло качнул головой он после целой минуты раздумий.
Я тоже не помнил. Вернее, соврал, решив его испытать. Хотелось верить ему, но всё же тень сомнения оставалась, и я всё ещё находился в этой тени. Тень не исчезла, но стала светлее, после того, как он не дал мне соврать.
Он смотрел на меня в ожидании новых вопросов. Нет, определенно мне этот тип нравился. В глазах его было искреннее любопытство. Но каким я сам себя вижу его глазами? Это ж я сам, я-в-нём, от себя самого ожидаю вопросов! Под маской плоти - мой информационный двойник, и он знает обо мне всё! В том числе то, чего бы не следовало.
- Твой фанк уже внесли в Реестр? - спросил я.
- Иначе говоря: зафиксирован ли я как новое мыслящее существо, которое не подлежит умиранию? Дело пока негласное. Я все еще засекречен. Из-за застенчивости перед общественным мнением, полагаю, - сказал он.
Я тайком, чтоб не травмировать, узнавателем "запомнил" его.
- И... и как мне тебя называть?
- Меня еще никак не назвали. Зови, как звал.
Мы продолжили наши увлекательные ретроспекции. Кое-что он припоминал скорее, чем я, и помнил лучше. Но чаще наоборот. Очевидно, механизмы извлечения памяти у нас отличались. Должны были отличаться. Некоторые события мы помнили и понимали по-разному. Нужно учесть, что личность Алика накладывала на него свой отпечаток и влияла на интеллект. Кстати, он тоже должен был подойти, сообщил Накир. Да что-то задерживается.
Алика я недолюбливал. Может, и он меня тоже. А Накир? Кто ему ближе? Как мы уживаемся в нём?
Я спросил: эта местность, дорога к ней - не кажется ли ему знакомой?
- Конечно. Я здесь неоднократно бывал в качестве Алика, - сказал он. - А что?
- А раньше? В моём качестве? Я тут за усадьбой обнаружил заброшенный дом.
- Да, им владел какой-то юрист. То ли адвокат, то ли нотариус, не помню уже. Всё взлёта цен ждал, да так и не дождался, отдал нам, - он так и сказал, "нам", - почти за бесценок.
- Это же Красный Дом! - сказал я. - Ну?
- Да помню я Красный. Отлично помню. Только это разве он?
Мне стало ясно, что у него предыдущее воспоминание об этом доме, моё, вытеснено более поздним, Аликовым. В его сознании тот Красный Дом "перенесен" в другое место.
- А помнишь, как Генка Босой медный крест под полом нашёл, и мы весь Дом перерыли в поисках клада? - спросил он.
Мне тут же пришла на ум затыренная мною деньга. Стало немного стыдно.
- Так и будем воспоминаниями обмениваться? - спросил я. - Или нет промеж нас проблем?
В первое мгновение он растерялся. От резкости моего тона, от внезапного перехода к неприятной теме. Но мне и нужно было задать этот вопрос врасплох.
- Я не мог тебе там открыться, - сухо сказал он.
- Это у нас продолжение дознания?
- Скорее экзамен на соответствие. И на это раз экзаменатор - ты. Предполагается, что я знаю всё, что тебе ведомо - до болотного трипа, по крайней мере. Хотя чтобы досконально сравнить, целая жизнь потребуется. Но я думаю, ты уже понял, что общего в нас много. И если ты под следствием - то и я под следствием. Ты под колпаком - я под колпаком. Может, я каюр не такой хороший как ты. Может вообще не каюр. Случая испытать себя пока не было. У меня нет нарушителя.
Но все мои знания, все мои навыки, конечно, при нём. Вероятно, он может сносно справлять своё, верней, моё ремесло и даже иметь результаты. Я решил, если до перфа дойдет, привлечь его как помощника. Тогда же и выясню, на что он горазд.
- Показания от имени Алика-Лесика ты сочинил? - спросил я.
- Да, я, - сказал он. - А от имени копов - конструкт из сети. Я лишь слегка подкорректировал.
Вероятно, скоро триллеры и детективные истории будут компьютеры сочинять, подумал я. Что дало повод вернуться к библиотеке.
До Силзавода у меня была порядочная, около двух тысяч томов. Куда разбежались после? Том за томом утопали в никуда. Прочие вещи были бесшумно расхищены. Квартиру риэлтеры реализовали с подачи того же Силикатного: деньги-то нужны на исследования. Можно сказать, что на меня и потрачены. Хотя были, конечно, и более богатые и, во всяком случае, добровольные жертвователи. С тех пор я больше не обзаводился собственностью. В вечность нельзя с вещами, я так считал. А оказалось, не только с вещами, но и с усадьбами теперь можно.
Я взял с полки томик Пушкина. Письма, год издания - 1954. Том восьмой из полного собрания сочинений. У меня было такое же. Я открыл наугад. "Буря, кажется, успокоилась; осмеливаюсь выглянуть из моего гнезда. Милый мой Торопецкий, у меня до тебя просьба..." Я проморгался: чёрт, Туманский, конечно. Откуда тут быть Торопецкому?
- А вот был такой Каспар Моравский. Помнишь его? - спросил я.
- Есть у меня соображения на этот счет, - сказал он. - Пока не окончательные. Видишь ли, Алик тоже не все знает. Но он не знает и того, что знаем я и ты. Поэтому эта загадка его не мучает. А нас с тобой мучает. Мучает ведь?
- Да. Ты мне расскажи, что знаешь, а уж вместе мы...
- Ты мне определенно симпатичен, - перебил он. - Но симпатичен и Алик, которому я обязан не менее, чем тебе. А по его понятиям, я должен про Каспара молчать.
- Детский вопрос: кого ты больше любишь, папу или маму? - сказал я.
- Вот именно. Если быть откровенным, я пока не решил.
Значит, Алик знает кое-что про Каспара? Это новость. Такое признание уже многого стоит. Если знает Алик, знает и Гарт - вряд ли без санкции генерала Накир о Каспаре обмолвился.
Накир, чтобы смягчить последнюю реплику, включил позитив.
- А помнишь, - спросил он, - как ты в восьмом классе кибера перепрограммировал, и он вместо того, чтобы экзамен по биологии принимать, начал принимать химию? Троих провалил, прежде чем начальство врубилось.
Я был в затруднении. Никаких киберов в качестве экзаменаторов у нас не было. Даже первый компьютер - "Электроника" - я увидел только в середине восьмидесятых.
