Пробившись в зал, я увидел опрокинутые стулья. Повсюду валялись брошенные стаканчики с недопитым кофе. Дора Маккой лежала навзничь на полу, а рядом с ней кто-то стоял на коленях.
Мэр, съежившись, стоял у стены, по его рубашке спереди расплывалось влажное коричневое пятно. Он то и дело промакивал кляксу салфетками, причем с таким рвением, словно она прожигала дыру у него в груди.
В зале жутко воняло тухлятиной.
Городской прокурор что-то заворачивал в скатерть, которую сдернул со стола. Держа загадочный предмет от себя подальше на вытянутой руке, он вышел вон.
Увидев меня, мэр выпучил глаза и принялся тыкать пальцем в Дору Маккой. Старуха лежала на полу, разметав седые волосы по коричневому ковру, и, хлопая глазами, смотрела в потолок.
Мэр затряс рукой с салфеткой, показывая ей на Дору:
— Эту свихнувшуюся каргу надо в дурдом сдать! А может, и за решетку отправить! Она кинула в меня дохлым койотом. Сраным гнилым трупом! Вы где-нибудь такое видели?
Доре помогли встать. Больная рука выскользнула из перевязи и безжизненно висела вдоль туловища. Старуха одарила меня улыбкой.
Я осмотрелся по сторонам. По опрокинутым стульям, разбросанным папкам и перевернутым стендам можно было без труда представить, какая тут паника поднялась.
На стене, за возвышением, на котором сидели члены городского совета, виднелся кусок прилипшей к ней шкуры, от которого во все стороны расходились брызги крови. Все это красноречиво свидетельствовало о том, с какой силой Дора запустила дохлятиной в мэра. Я сделал несколько фотографий для газеты.
Мэр, продолжая громко возмущаться, подцепил рубаху кончиками пальцев и отлепил от тела насквозь промокшую ткань.
— Господи, да откройте же кто-нибудь окно, — взмолился он, ослабляя на шее узел желтого в крапинку галстука. Затем расстегнул рубаху, стянул ее с себя, швырнул на пол и показал пальцем: — У меня тут кишки по всей рубашке. Давай, иди сюда и фоткай! Я весь перемазан гнилыми кишками!
Это действительно было так. Я выполнил просьбу мэра.
Дора поднесла к голове здоровую руку, отвела назад волосы и улыбнулась двум заместителям шерифа, которые явились, чтобы отвести ее в КПЗ. Один из полицейских собирался надеть на старуху наручники, но вместо этого, увидев ее больную руку, со всей осторожностью повел Дору на выход, словно внук родную бабушку в церковь.
Один из полицейских склонился к закрепленной на воротничке рации и вызвал скорую. Когда она приехала, медики проверили у Доры пульс и надели ей на лицо кислородную маску. Затем положили ее на носилки и выкатили их наружу.
— Эй, а про меня забыли? — возмутился мэр. — Я весь в трупном яде!
К этому моменту практически каждый из присутствующих осознал всю нелепость случившегося. Послышались нервные смешки. То один, то другой человек с видом эксперта по баллистике подходил к шкуре койота, прилипшей к стене, тыкал в нее пальцем и высказывал свое мнение об угле атаки и скорости броска. Некоторые кивали на пустой мешок, лежавший рядом со стулом, на котором сидела Дора.
Мэр все никак не мог прийти в себя и перевести дыхание. Он начал задыхаться, встал, прошел на нетвердых ногах несколько шагов, после чего уселся прямо на пол.
— Как? Ну как можно так поступать? — твердил он.
Посмотрев по сторонам, градоначальник увидел меня и выставил перед собой дрожащий палец:
— Мне плевать, сколько ей лет. Да хоть сто! Слышал, что я сказал? Хочу, чтобы ты процитировал меня дословно! Напечатай в газете все как было. Я хочу, чтобы об этом узнали все. Ничего не утаивай, выкладывай как на духу!
Когда я добрался до роскошной штаб-квартиры всемирно известной газеты «Вестник Булл-Ривер Фолз», заголовок для передовицы был готов.
Как только я взошел на крыльцо и потянулся к дверной ручке, до меня донеслось странное позвякивание. Обернувшись, я увидел чалую Доры, которая с невозмутимым видом паслась на лужайке перед городской аптекой.
Продолжая жевать, лошадь подняла голову, уставилась на меня, после чего вернулась к ужину.
До меня донесся стрекот, и я увидел в сумраке какие-то тени. Присмотревшись, в тусклом свете фонаря я разглядел трех вооруженных до зубов сусликов, сидевших на бордюре. Один из них небрежно отсалютовал мне, сорвал с головы черный армейский берет и помахал. В темноте я не мог разглядеть его мордочку, но мне это было и не нужно. Я и так догадывался, кто сейчас передо мной.
ГЛАВА 40
В два часа ночи в медицинском центре «Булл-Ривер Вэлли» никто не обратил внимания на отряд из семидесяти пяти тяжеловооруженных сусликов в черных костюмах ниндзя. Грызуны явились спасти Дору, которая, как они считали, была задержана незаконно.
Упорство, с которым Дора отстаивала права сусликов на их исконные земли, произвело на Чаза неизгладимое впечатление. Благодаря своей возмутительной выходке Дора стала настоящей притчей во языцех среди зубастых обитателей горы Беллиэйк. Да, она швырнула дохлым, подгнившим койотом в мэра, но грызуны сочли этот поступок самым романтичным и трогательным проявлением заботы об их племени.
Увы, Чаз не подозревал, что у меня уже созрел надежный план, как уговорить мэра отказаться от выдвижения обвинения против владелицы ранчо «Последний шанс» в совершении тяжкого уголовного преступления. Ну а потом было уже поздно: колеса сусличьего правосудия завертелись, и Чаза с его спецназовцами, жаждавшими мести, было не остановить.
Сусликам Дора представлялась эдакой юной принцессой, которую запер в высокой башне злой колдун, и их священный долг заключался в том, чтобы освободить Маккой. Любой ценой. Во что бы то ни стало.
И вот отряд вооруженных автоматами «узи» сусликов отправился в больницу, в которой Доре Маккой лечили руку. К счастью, анализы показали, что бешенством хозяйка ранчо не заражена.
Как я уже сказал, перед заданием суслики облачились в костюмы ниндзя, а на головы надели банданы, на каждой из которых была красная звезда и эмблема Сусличьей народной армии. За пояс бойцы заткнули самурайские мечи, острейшие кинжалы и прочее холодное оружие. На ногах у них были красные шипованные кроссовки «найк», которые они украли из гипермаркета, а на передних лапах — шипованные кожаные наручи.
Чаз, вооруженный нунчаками с личной монограммой, нарядился в облегающее трико. Шерсть из-под воротника торчала, словно львиная грива. К обеим задним лапам щегольски крепилось по кобуре с пистолетом «ругер». Голову венчала диковинная заморская парадная фуражка, пышно украшенная золотым шитьем. На плечах его величества поблескивали эполеты.
Со стороны Чаз напоминал мохнатого свихнувшегося прусского фельдмаршала, решившего заняться балетом.
Суслики высадились сразу с двух миниатюрных «чинуков» на крыше больницы, проникли в здание через воздуховод центральной системы кондиционирования и бесшумно спустились по альпинистским веревкам на пол кладовой отделения урологии. Там Чаз приказал взять с полок урологические прокладки для мужчин, причем самого большого размера.
Затем суслики открыли кран и хорошенько смочили прокладки в теплой воде.
Потом они проникли в послеоперационный покой отделения анестезиологии. Там грызуны по-быстрому смастерили простенькие катапульты из резиновых медицинских трубочек и дыхательных мешков, лежавших стопкой на каталке. Чаз потом признался, что идея с катапультами пришла ему в голову после просмотра документального фильма об осаде Карфагена римлянами в сто сорок девятом году до нашей эры.
Тем временем еще один отряд сусликов внизу закрепил портативные оконные датчики тревоги на дверях всех имевшихся в здании лифтов, после чего разлил по покрытому линолеумом полу жидкость для мытья рук, превратив фойе больницы в гигантский каток.
Затем грызуны отправились в палату 104, где храпела обколотая успокоительным Дора.
Наверху Чаз и две дюжины спецназовцев навалили мокрые урологические прокладки на каталку и погнали ее перед собой. Они миновали психоневрологическое отделение, где ненадолго привлекли внимание одного-единственного пациента. Он несколько секунд наблюдал за странной картиной, после чего снова уставился в телевизор, по которому крутили сериал.
