– А соседка Раиса Степановна? Очень милая женщина. Я по ее просьбе в подъезде на нашем этаже цветы поливаю…
– Значит, три.
– Жену забыл.
– Жену? Какую жену? Будем возвращаться к старому разговору? Да ты же кандидат на инвалидное кресло! Ее уже через неделю в твоей квартире не будет! Тебя же, дурака, мыть надо, мочу, кал из-под тебя выносить, стричь, кормить, гулять вывозить! Ты в каком мире живешь, какая у тебя жена, представляешь?
Успокоительное действовало, спорить не хотелось, да и понимал Борис Антонович, что друг его в целом прав. Но за нанесенное оскорбление нужно было получить сатисфакцию.
– Саш! – заговорщицки прошептал он. – Я прощу тебе последние слова, если ты достанешь выпить.
– Офонарел? А если тебе сегодня под нож?
– Нет, сегодня уже ничего не будет. Иван Клетцеру и Баркову будет звонить. Те, небось, на операции, пока он их отыщет, настанет вечер. Так что – только завтра. Может быть, даже в Москву повезут. Или в Берлин отправят. А я потихоньку с ума схожу. По секрету скажу тебе: Наташка вчера явилась с исцарапанной спиной и засосами на шее.
– Вот сучка!
– Спорить трудно. Так что понимаешь, в каком я состоянии?
– Что покупать?
– Да меня трясет, ты же видишь. Возьми водки в ближайшем продуктовом, да пластиковые стаканчики прихвати. Минералки побольше…
– Слушай, я сделаю так. Дома у меня есть отличный «Хеннесси Икс-О». Если собрался подыхать, по крайней мере, в ад попадешь, благоухая приличным напитком, а не сивушной вонью. Яблок принесу, груш, апельсинов, сока, и нормально посидим. Только дождемся, когда Анатольевич уйдет.
– Да что тебе Анатольевич! Это частная клиника, и он здесь – главный. Может, не только управляющий, но и акционер. Его мы никак не подставим. А если он нас застукает – возьмем такси и поедем ко мне. Утром вернусь. Посидим.
– Это я посижу, а ты… – Саша показал на ноги товарища. – Полежишь.
– Ладно, иди. Жду.
Борис Антонович пожалел, что в спешке не взял какую-нибудь книжку. Оставаться наедине с мыслями было тяжело. Он вспомнил, когда Иван предлагал ему аппарат Елизарова. Это было перед окончанием школы, он собирался поступать в Институт иностранных языков. А лечение означало, что поступление пришлось бы отложить на год и все это время сидеть на шее у больной матери. Вот и все решение. Видно, судьба… А микроинвазивные операции на позвоночнике – когда их начали делать? Году в двухтысячном? Ну он уже был и хромой, и кривой, и обиженный на весь мир. Надо было голову на плечах иметь и не связываться с Натальей, все беды – из-за баб…
В дверь тихо постучали, даже как-то поскреблись.
– Войдите! – разрешил Борис Антонович.
На пороге появилась Наташа в белом халате со скорбной миной на лице. «Десять к одному, что мой приступ сорвал ей вечеринку», – подумал Борис Антонович.
– Что случилось, Боря?
– Да так, ерунда. Парализовало нижнюю часть тела.
– Ах! – Наталья картинно схватилась за щеки, но плохие актерские навыки не дали скрыть скользнувшую по лицу брезгливость.
– Да ерунда. Теперь будешь выносить за мной утки с говном, кормить с ложечки, переодевать. Если случайно обмочусь, подмывать – короче, ухаживать за мужем. Я ведь твоя любовь до самой смерти – так ты говорила?
– Боря, что за тон?
«Тон»? Новое слово в дворовом лексиконе! Бизнес-практика дает неплохие плоды…
– Когда мне Иван Анатольевич позвонил, я помчалась, дороги не разбирая. От слез цвета светофоров не различала.
«А почему глаза не красные и тушь не размазана?»
– Если тебе позвонил Иван, наверное, он все рассказал? Зачем ты тогда спрашиваешь, что случилось?
Минутное замешательство.
– Но как это случилось?
– Как? Сейчас объясню. Кстати, можешь поделиться с подругами, поднять свой авторитет. Тебе станут завидовать: муж так страстно и сильно любил тебя, что когда узнал об измене, у него помутился рассудок и отнялись ноги.
– Я не пойму, ты о чем?
– О царапинах на твоей спине и засосах на шее.
Наталья прикусила губу.
– Что молчишь?
– А что говорить? Я тебе давно уже все сказала. Мне нужен секс, ты мне его не даешь.
– И давно ты?..
– Что давно?
– Прекрати дурочку валять, переспрашивать! Давно ты путаешься с кем ни попадя?
– Да как из Германии вернулись, – ответила Наталья с вызовом.
– Что, с самого первого дня?
– Нет. Где-то так с пятого.
– И кто он?
– В смысле?
– Прекрати! Кто твой любовник!
– У меня нет любовника! Я то с одним, то с другим, то с третьим! Но в основном с другом Иркиного жениха. Правда, он женат, и дети есть, так что с ним сложнее всего.
– А кто тебе спину расцарапал?
– Да так, дурачок один, малолетка. Работает в соседнем офисе. Ничего не умеет. Думал, что так страсть выражают.
– Ты что, трахаешься прямо в офисе?
– Почему в офисе? В офисе негде. В машине.
– Которую я тебе купил?
– Да, которую ты мне купил! Только вспомни, сколько раз я у тебя отсосала! Если бы я за каждый минет брала хотя бы пятьдесят баксов, как девчонки в моем старом дворе, это уже был бы «мерседес», а не «пежо» сраный!
Борис Антонович закрыл лицо руками. Нет, это не змея, не пиявка… Это дьявол! Это настоящий дьявол!
– Вещи забирай и вон из моей квартиры! Разведемся заочно, больше не хочу тебя видеть!
– Хрен тебе! Я там прописана! Тебе надо, ты и разводись! Выпишусь только по решению суда, так и знай! И пока ты по больницам будешь валяться, я хоть нормально поживу! Надоело в кустах и машинах трахаться! Хочу в нормальной постели!
– Это же моя постель… Не смей… – Борис Антонович затрясся. – Слышишь, не смей приводить на мою кровать мужиков!
– Ладно! – Наталья направилась к двери. Повернувшись, добавила: – Я на диванчике!..
– Какая же ты дрянь!
– Сам виноват! Сделал бы вид, что не заметил, и все! Сам нарвался. Когда бы поправился, все бы стало по-прежнему! Но теперь ежу понятно, что ты никогда не выздоровеешь! Ну и на кой черт мне такой инвалид нужен? Нет, ты подумай своей профессорской башкой – какого рожна ты мне сдался? Да, я хочу, чтобы меня любили, хочу, чтобы дарили подарки, чтобы меня трахали, наконец! А ты – развалина! Сам подавай на развод, у меня на это времени нет, у меня работы по горло. Жить мне пока негде, жить буду у тебя. Мужиков водить не буду, не бойся – это я пошутила. Ну и… выздоравливай, что ли?
– Сука! – заорал он ей вслед.
– Чао, бэби! – донеслось из коридора.
Дрожащими пальцами он набрал номер мобильного Саши и, заикаясь, сказал в трубку:
– Планы изменились. Нужно поторопиться еще сильнее. Если я сейчас не выпью, то в окно выброшусь.
– А что произошло?
– Приходила Наталья, был откровенный разговор, мы решили развестись. Слушай, меня колотит всего, приходи скорее.
– Ладно. Ловлю тачку и еду.
Борис Антонович перевернулся на живот, воткнул лицо в подушку и зарыдал. Со слезами выходила сердечная боль, стало чуть легче. Утерев глаза, подумал: «Как там у Достоевского? “Уверяли, что Виргинский, при объявлении ему женой отставки, сказал ей: “Друг мой, до сих пор я только любил тебя, теперь уважаю”, но вряд ли это было на самом деле; напротив, говорят – навзрыд плакал».
В палату заглянул Иван.
– Что с тобой? – оторопел он, увидев красные глаза Бориса Антоновича.
Тот махнул рукой.
– Я только что разговаривал с Барковым. У него сейчас запись примерно на три недели, подвинуть никого нельзя. Но дней через двадцать он тебя прооперирует. Вынет грыжу, а между позвонками вставит четыре титановых винта вместо разрушенных дисков. Голову на отсечение дает, что ты через полгода в футбол играть будешь. А потом и ногу тебе вытянем – станешь абсолютно здоровым человеком. Двадцать первый век, третье тысячелетие, сейчас такие технологии! А ты тут нюни распустил! И всего делов – один день и пять тысяч долларов. Деньги-то есть, или у меня возьмешь?
– Мне Саша обещал.
– Ну вот и хорошо. Давай прекращай истерику. Отвезем тебя на поезде в Москву и сами привезем обратно. Пока дома полежишь, пописаешь в уточку, а Наташка за тобой поухаживает.
– Не поухаживает. Мы разводимся.
– Во как! Это почему?
– Трахается со всеми подряд.
– Это, брат, раньше надо было думать. У нее на роже написано, что она дает каждому второму.
– Каждому третьему. Это раньше она была кассиршей, а теперь, извини, офис-менеджер на иномарке.
– Блин, сорок лет, а сам как ребенок. Сиськи с жопой увидел – и головой в омут. Помнишь у Бунина – «Вертер из Тамбова»? Ладно, я пошел. Сегодня здесь переночуешь, а завтра домой, а то у меня жить дорого. Да и скучно. Ни Интернета, ни телика.
– А у меня мышцы ног за три недели не атрофируются?
– Тут дилетанты, ты считаешь, собрались? А физиотерапевт на что? А массажист на что?
– А что говорит Клетцер?
– Передает привет. Да мы и без него обойдемся, его методы не то что устарели… Просто теперь они не для нашего случая. Держи себя в руках. Все будет хорошо. Пока, дорогой, а то у меня пациенты…
