Красноволосая вздрогнула, увидев его просиявшее от радости лицо. Лель вскочил на ноги, а она по привычке бросилась в лес, будто бы была добычей лютого хищника.
— Энэйн! — крикнул он громко и побежал за ней. — Постой, прошу тебя! Не убегай!
Но девушка убегала. То ли случайно, то ли нарочно она выскочила на лесную тропинку, которой часто ходили охотники или даже ездили странники. Здесь было негде укрыться. Но на этот раз она как будто не пыталась затеряться в лесу, а потому бежала по открытому пространству, позволяя юноше видеть изгиб статной спины, колыхающийся подол яркого платья и необузданный костёр волос, в переливах солнца кажущийся то мельтешащими искрами, то всплеском приторного вина. Словно опьянённый, Лель боялся оторвать взгляд, страшился, что незнакомка окажется лишь видением.
Девушка притормозила, когда деревья вдруг начали редеть, и когда в низине за лесом показалось поселение. Она прильнула к ближайшему дереву чтобы перевести дыхание. Лель вскоре нагнал её и, желая сказать многое, вдруг в неловкости замолчал. Веснушчатое лицо повернулось к нему. Это было самое прекрасное лицо, которое он когда-либо видел.
«Она не поймёт меня. Ведь не знает языка. Какой толк от того, что я буду говорить?» И словно опасаясь, что, воспользовавшись случаем, красавица вновь убежит, он жадно схватил её за руку. Энэйн на мгновение опустила взгляд.
— Я.… безумно рад, что мы снова встретились, Энэйн. Не знаю, почему ты убегаешь, но...тебе не нужно бояться. Я не причиню вреда.
Девушка молчала, внимательно вглядываясь в его лицо. Отсутствие реакции только подтвердило теорию. Лель собрался с мыслями, выдохнул и указал на поселение внизу, затем на себя.
— Я там живу. Это моя деревня. А ты? У тебя где-то рядом дом?
Молчание. Только сейчас Лель обратил внимание, что платье девушки порядком изношено и перепачкано, что алые волосы растрёпаны, и что смотрит она взглядом волка. Он крепче сжал её руку и сделал шаг по направлению к указанному месту.
— Пойдём со мной. Тебе здесь нечего бояться. Ты ведь не из людей, да? Я чувствую, что ты похожа на нас. Пойдём.
И Энэйн пошла.
***
Гелата проснулась резко. Её разбудил вопль, и девушка, открыв глаза, поняла, что настал день. Улицы заполонили люди. Где-то неподалёку женщина случайно уронила корзину с едой, за что была бита то ли мужем, то ли хозяином. Гелата сморщилась. Тело затекло настолько, что в первые мгновения ей не удалось пошевелиться. Девушка выпустила из объятий медокоза, что совсем не благородно помочился под себя ночью, наградив случайно приобретённую хозяйку мерзким запахом.
— Проклятое животное... — выругалась Гетала, вылезая из повозки. Она провела ночь в самом тёмном узком переулке, какой смогла отыскать, надеясь, что не привлечёт лишнего внимания. И сегодня ей повезло. Лошадь была на месте, мёд тоже. Дико хотелось есть. «Продам банку и куплю хлеба. Нужно немного потерпеть», — говорила она себе. В голове крутились навязчивые образы из сна. «На сей раз сон. Что же это такое? Её жизнь? Воспоминая? Почему я обязана быть их частью? Зачем мне это знать?» Гелата почувствовала неприятное жжение в груди, взяла лошадь под узду и отправилась на поиски места, откуда благополучно смогла бы вести торговлю.
На рынке было негде примоститься. Главная площадь тоже оказалась забитой настолько, что несчастной телеге пришлось двинуться в обход. «Ну и навозная куча», — думала Гелата, морщась от мерзких ароматов, в том числе и от своего грязного мокрого платья. «Я отлично вписываюсь в колорит столицы. Всёго-то нужно позволить козе на себя нассать». Этот факт её дико злил, а вскоре в нос ударил резкий запах рыбы, и девушка поняла, что поблизости море. Она миновала рыбачий рынок, сдерживая порывы тошноты, подступавшей несколько раз, и вскоре вышла к гавани, где, на удивление, почти свободно вдохнула. Гелата прищурилась и загородила рукой палящее в глаза солнце. Впереди виднелся пирс, два крупных парусных судна поблизости и несколько вдалеке, а также мелкие рыбацкие лодки со снастями. Независимые рыбаки готовились выйти в море, по трапам торговых суден спускали ящики с товарами, а часть напротив, заносили наверх. Люди сновали внизу и рассматривали то, что привезли из других земель. «Может, торговцы и выкупят», — подумала Гелата и решила спуститься ниже. Однако вскоре колёса телеги встряли в песке, и лошадь нервно заржала, возмущаясь тому, что не может двинуться дальше. Девушка попыталась толкать сзади и, с трудом сдвинув скрипящую махину ещё на метр, сдалась. «Чёрт с ним. И отсюда заметят, если на то пошло».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Гелата раскрыла банки с мёдом и взглянула на них с некоторым отчаянием. «Если не продам всё, толкать телегу обратно будет проблематично. И если развалится, то...» Она попыталась отогнать неприятные мысли. Голод мешал соображать. Терзала усталость и раскалившийся небесный шар возвещал о грядущей жаре. Девушка уселась на песок и стала ждать, пока высохнет сарафан. Отвращение к собственному телу росло с каждым мгновением.
Прошёл час. Марево утомляло Гелату, и она устало смотрела на суетящихся матросов с обнажёнными спинами, на рабов, таскающих товары, на закутанных с тёмные ткани женщин, которым не разрешалось сойти с палубы. «Сейчас бы искупаться», — подумала она, отодвинувшись в тень, которую создавала телега. Песок раскалился, и сидеть на нём стало невыносимо, поэтому вскоре девушка поднялась. Теперь ей хотелось пить. Это желание разделяли и измученные животные, однако морская вода была непригодна для питья, а отлучиться искать другую Гелата не могла. «На рынке было бы не менее тошно», — думала она, уставившись на капитана одного из кораблей. С этого расстояния она слышала, как он отдаёт приказы и бранится. И вдруг, будто уловив на себе измученный пытливый взгляд, мужчина повернулся в её сторону. Гелата не отвела взгляда, впрочем, сам мужчина почти сразу вернулся к разговору с рабом. Он выругал его за какую-то оплошность, затем что-то негромко сказал, и Гелата, на мгновение закрывшая глаза, чтобы зевнуть, увидела, как полуобнажённый вспотевший парнишка спешит в её сторону.
— Чем торгуешь? — бросил он на ходу, как будто имел ничтожно мало времени. Гелата слегка оживилась.
— Мёдом.
Юноша приблизился к телеге и заглянул внутрь. На мгновение опешил, завидев медокоза, но быстро переключился на предмет интереса.
— Сколько берёшь?
— Пять линар за банку.
— Пять? — парнишка насмешливо взглянул на неё и прищурился. Гелате показалось, что он рассматривает её, и от этого она почувствовала неловкость. От него несло потом и рыбой, а от неё мочой. — Ладно. Я скажу хозяину.
И прежде, чем Гелата успела что-то ответить, парнишка поспешил обратно к судну. Она проводила его взглядом. Черные волосы и блестящая взмокшая спина вызвали у девушки чувство дежавю. Она как будто бы увидела Леля, но быстро отмахнулась от возникшего образа. Нет, лицом они были ничуть не похожи.
В скором времени к Гелате поднялся сам капитан. Это оказался человек уже преклонного возраста, который всеми силами пытался выглядеть моложе и свежей. На нём были ярко-зелёная расстёгнутая рубаха, тёмные брюки, заправленные в высокие кожаные сапоги и чёрная бандана, украшенная булавкой с несколькими изумрудными камнями. Гелата почему-то не сомневалась, что они настоящие. Борода мужчины уже поседела, но по редким просветам можно было определить её предшествующий тёмный цвет.
— Пять линар за банку мёда? Мне верно передали?
— Всё так, — согласилась девушка.
— Дороговато, не находишь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не нахожу. Мой мёд высочайшего качества. Будьте уверены, окупится каждая монета.
— А если лжёшь?
— Если лгу, то я здесь. Принесёте обратно и получите свои деньги.
Мужчина взял в руки одну из банок и покрутил её. На солнце мёд и вовсе напоминал расплавленное золото.
— Это хорошо, что ты так уверена в товаре. Я возьму банку и, если мне понравится, вернусь чтобы купить остальное. Идёт? — Он вытащил из кармана пять монет и бросил их Гелате. Та благодарно кивнула. «Вернёшься, — подумала она, вспоминая, какой эффект таинственная консистенция оказала на стражников города, — непременно вернёшься». И пророчество её оказалось верным. Через полчаса она увидела, как к ней спешит тот же черноволосый юноша с двумя большими пустыми корзинами. Его вспотевшее лицо светилось от радости, и приблизившись к телеге, он бросил корзины на песок, чтобы перевести дыхание.
