нужна ей, — осознала Бекка. — Нужна ей, а подвожу ее». Но вместо того, чтобы ощутить привычную степень вины за то, что она разочаровывает Мэйси, Бекка почувствовала жуткий стыд. Ее дочь просила немногого — просто чтобы ее мамочка была с ней. А Бекка не могла дать даже этого.
Слова дочери как будто разожгли у нее внутри пожар. Единственным препятствием на пути к тому, чтобы Мэйси была для нее приоритетом всегда и во всем, была сама Бекка. И ей нужно было изменить это в самое ближайшее время, пока не стало слишком поздно. Она приняла решение — как только это расследование завершится, больше не будет работать до поздней ночи, больше не будет винить себя за это или считать неудачницей. Ее работа никогда не станет отвечать ей любовью, а вот эта маленькая девочка — станет… если Бекка даст ей возможность. То же самое она говорила себе до этого много раз, но теперь это прозвучало иначе. Теперь она действительно так думала.
Спустившись вниз, Бекка первым делом зашла на кухню за стаканом вина. Потом достала из аптечки в гостиной две таблетки аспирина. После чего рухнула на диван, свесила ноги через подлокотник и начала прикидывать, как сказать Нихату и Уэбстер о том, что она хочет сократить свои рабочие часы, когда убийца будет пойман.
— Ага, вернулась. — Суровый голос Хелен, раздавшийся от двери, заставил Бекку вздрогнуть. Несколько капель вина пролилось на ковер. Она села и промокнула влажное пятно бумажным платочком.
— Извини, — ответила Бекка, когда мать подошла ближе. Даже в полумраке гостиной она ощущала недовольство, написанное на лице Хелен.
— Наверное, я сглупила, посчитав, что сегодня утром мы все обговорили.
— Пожалуйста, мам, не сегодня.
— Почему? Потому, что ты не хочешь слышать правду?
— Нет, потому, что за последние полсуток мне пришлось иметь дело с убитой медсестрой, с маньяком, которого никто не может запомнить достаточно точно, чтобы дать описание, и плюс ко всему — с отцом, свалившимся мне на голову из ниоткуда.
Хелен помолчала, потом уточнила:
— С твоим отцом?
— Да, — ответила Бекка. — Он вернулся в Лондон.
— Что ему нужно?
— Я надеялась, что он захочет извиниться, — но нет. Это были все те же самые причитания, что и прежде: «Горе мне, горе, почему меня никто не хочет понять?»
— Ох… — Хелен испустила протяжный вздох. Потом туже затянула пояс халата и села на диван рядом с Беккой, взяла ее стакан и отпила два больших глотка вина.
— Ты спрашивала меня, скучаю ли я по нему, и я сказала, что теперь уже нет, — произнесла она. — Я солгала. На самом деле скучаю.
Ее признание застало Бекку врасплох.
— И ты хочешь снова увидеться с ним?
Хелен покачала головой:
— Нет. Я скучаю по тому Дэвиду Винсенту, за которого выходила замуж, а не по тому человеку, которым он стал. Он оставил меня горевать по дочери в одиночестве.
— Я была рядом.
— Знаю, но это другое. Мы с твоим отцом произвели на свет тебя и Эмму. Только когда создаешь чью-то жизнь, понимаешь, каково оно, — когда эту жизнь отбирают. Но вместо того, чтобы помочь прожить самые худшие дни, он струсил и сбежал, и я никогда не смогу простить его за это. Я не ненавижу его — по сути, я вообще не питаю к нему никаких чувств. Он для меня — совершенно чужой человек. А я не имею ни малейшего желания видеться с чужаком.
— Он просил увидеть Мэйси. — Произнеся имя дочери, Бекка поймала себя на том, что обводит кончиком пальцев это самое имя, вытатуированное у нее на запястье.
— И что ты ему сказала?
— Что не разрешаю.
Хелен одобрительно кивнула.
— Как она сегодня?
— Когда пришла из школы, все время просилась к тебе. Ты могла бы поговорить с ней по телефону хотя бы пару минут, Ребекка. Это не отняло бы много времени. Трудно найти что-то положительное в том, что сейчас она — не первый приоритет для своей мамы.
— Скоро все изменится, честное слово. Пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя хуже, чем я уже чувствую.
— Милая, я и не пытаюсь. Но, как я сказала тебе вчера, это не может продолжаться бесконечно.
— Просто дай мне время до конца этого расследования. Потом мы сядем и все обсудим. Я сейчас не могу сосредоточиться ни на чем другом. Нельзя бросить дело на половине пути.
Но где-то в глубине души Бекка уже была готова это сделать.
Глава 40
Посмотрев в зеркало заднего вида, он заметил, что на висках у него резко проступили вены. Крепко закрывая глаза, чувствовал, как эти вены пульсируют, словно готовясь взорваться.
Это все, что он мог сделать, чтобы не ринуться обратно в офис и не показать Маргарет, кто на самом деле скрывается под той маской, которую он носит. Он чувствовал, как ярость его разгорается. Какое право Маргарет имела вот так угрожать? Как она смела использовать его, а потом выкинуть, словно мусор, только из-за того, что у нее проснулась совесть в отношении семьи, о которой она даже не думала, когда трахалась с ним? Кто она такая, черт побери, чтобы отвергать его? Пустое место, баба средних лет, говорит ему, что их маленькие грязные отношения окончены? Он подумал — нет, хватит с него женщин, которые говорят, будто устали от него. Они должны начать играть по его правилам, а не наоборот. Ему отчаянно хотелось прижать Маргарет к полу в офисе, сжать ладони у нее на горле и задушить ее, слыша, как она отчаянно пытается сделать последний вдох, видя, как беспомощно сучит руками и ногами, пытаясь оттолкнуть его…
Единственным, что мешало ему преподать Маргарет урок, было то, что сделать с ней что-либо было слишком рискованно. Все убийства, которые он совершал до сегодняшнего дня, прошли успешно именно благодаря тщательному планированию. Он не мог допустить, чтобы одна спонтанная смерть разрушила все его труды. Кроме того, убить кого-либо голыми руками и без анестезии и инструментов — это было бы слишком
