— Сэр страж — пожалуйста: освободите остальных. Нас били крепко — если им носы закупорило кровью засохшей, то задохнуться могут. Что-то они тихо очень лежат.
— Ты кто?! Откуда знаешь меня?!
— Я Грюнц — латник из отряда сержанта Дирбза.
В принципе я и сам уже понял, кто передо мной, и вопросы задал скорее инстинктивно, чем обдуманно.
Вытащив кляпы у оставшихся двух солдат, я не стал разрезать веревки: во-первых — нечем; во-вторых — не стоит с этим торопиться. Я сейчас ничего не понимал, и уж конечно не мог доверять внезапно обнаружившимся разведчикам, практически подаренными мне похитителями.
Самое время отправиться к каналу и покричать моим людям — они, наверное, очень по мне соскучились.
* * *
Зеленый был недоволен.
Птиц, при всех своих странностях, обладал всеми признаками нормального пернатого. В частности, ночью он предпочитал спать, и очень не любил, когда его сон прерывали. Вот и сейчас, неодобрительно косясь на связанных латников, он поочередно прищуривал глаза, склонял голову набок, взъерошивал перья и мрачно сопел. Солдаты, подсвечивая факелами, перетаптывались с ноги на ногу, ожидая моего вердикта. То, что товарищи их нашлись живыми, это, конечно, очень замечательно, но лишь при одном условии — они должны остаться прежними. А в пограничье плен это всегда подозрительно: кто знает, кто сейчас затаился в шкуре найденных разведчиков.
Перерожденные маскироваться умели. Вспомнить ту же Йену: она несколько месяцев успешно морочила головы опытным ребяткам — даже подозрительный Канфидус ее не раскусил. Не было никаких примет, позволявших определить, что человек изменен. Точнее, была одна — в теле темного зачастую имеется нечто новое: непонятная штука, местными называемое "темное сердце". Видел я его лишь однажды: какая-то спутанная масса из обрезков проволоки разного диаметра — на кровяной насос вообще не похоже. Так что название, очевидно, выбрано из соображений поэтичности, а не по физиологическим причинам. Встречается такой девайс только в телах тварей, причем далеко не всех, успешно используется в местной медицине — тому свидетельство мои затянувшиеся смертельные раны и быстро восстановившиеся после пыток ноги. И чем темнее сердце, тем оно почему-то ценнее.
И есть лишь один способ узнать, имеется ли оно в человеке — надо вскрыть ему грудную клетку: других методов вроде бы не существует, если не вспоминать маловразумительные слухи о тайных способностях инквизиторов. С учетом местного уровня медицины, в случае необоснованных подозрений подозреваемый при таком методе дознания может быть оправдан, но выжить, увы, не получится.
Немножко я неправильно выразился: у простых людей нет других способов. У стражей полуденных он есть. И даже у стража-самозванца имеется. Этот способ сидел сейчас у меня на запястье и неодобрительно изучал связанных латников.
Вид у Зеленого нерадостный, но не шипит, и не раздувается угрожающе — ему просто спать хочется, и птиц не может дождаться, когда же, наконец, его оставят в покое.
Нет — даже в случае с очень хитрой Йеной, он всегда нервничал при ее приближении. А уж нашествие тварей попугай всегда засекал заранее, если трезв был — раздувался, становясь в три раза больше обычного. До сих пор не пойму, с какой целью он это делал? Может надеется погань своим грозным видом запугать?
— Развяжите их — они в порядке, — устав таращиться на Зеленого, разрешил я.
— Вы уверены? — настороженно уточнил Мирул.
— Да. В ваших товарищах нет зла.
Напряжение, сковывающее всех, тут же спало. Воины загомонили разом, одновременно; мешая друг другу бросились развязывать разведчиков. Те были рады еще больше — небось, о многом передумали, пока их волокли в лагерь, а потом держали перед недовольным попугаем. Малейший шик вредной птицы, и все — никто не станет разбираться. В таких судах не бывает апелляций — голову с плеч, тело на куски, куски в огонь. И даже если в груди не найдется ничего постороннего, никому это не поставят в вину — вердикт пернатого детектора обсуждению не подлежит.
Ткнув пальцем в Грюнца, обнимавшегося с Мирулом, описал его биографию на час вперед:
— Умыться, замазать раны, пожрать, и ко мне на разговор.
* * *
— Ты уверен? И в первом, и во втором отряде были твари поганые? — уточнил я.
Латник, перекрестившись по-местному, истово выдохнул:
— Да сэр страж! Хотя я ни в чем уже не уверен полностью после всего что было! Но разве это не твари? С виду человек обычный, разве что низкий, и шея такая короткая, что голова прямиком из плеч растет. И плечи очень широкие. Глаза маленькие, черные, в одну точку таращатся всегда, и никак с ними взглядом не встретиться. Одежда у них есть, но странная: юбка кожаная с прорезями по бокам, и жилетка, тоже кожаная, но материал чудной — будто рыбья кожа. Сильные как быки — меня, когда на нас напали, этот малец будто куклу детскую оземь швырнул. По деревьям бегают как мы по земле; на самую отвесную скалу легко вскарабкиваются; раненого на плечах тащил будто хворостину — даже не запыхался за весь путь. Так и помирать тот начал у него на плечах. И молчат они — ни слова не слышал. Сэр страж — не бывает таких людей! Твари это — поганые твари!
— Выходит, остальные демами были, раз с тварями совместно действуют?
— Не знаю я, но выходит, что демы — твари их приказы выполняли. Сам слышал, как эту, что вас притащила, Рыжая Смерть натаскивала — объясняла, что и как делать.
— Эта Рыжая: она человек?
— А кто их демов поймет… Хорошо бы ножом под ребрами поковыряться — проверить. Да только где ж ее сыщешь теперь… Ох видели бы вы, каким тропами нас водили, через что пробираться приходилось. Гады знают тут каждую веточку и лист на дереве, а леса здесь такие… а горы какие… Нет сэр страж — не поймать нам их там. Тут, по уму, сперва разведку надо проводить не одну неделю, большими отрядами, со следопытами хорошими, а затем крепко обкладывать их стоянки, по следам найденным, тройной цепью, и давить со всех сторон. А если выскользнут, то висеть на хвосте, не давая передыху. Давить, давить и давить — ни давать ни мига на передышку. Но сил на такое много надо, потому что если не хватит, то не они, а мы обессилеем от такого — этим тварям здесь легче, чем нам. Они у себя дома, а мы здесь чужие и знать ничего не знаем.
— Ладно Грюнц — тебе надо отдохнуть хоть немного: иди. С рассветом мы выступаем — постарайся хоть немного выспаться.
Оставшись у костра один, я подбросил дровишек и, уставившись в огонь, задумался.
Рассказ латника оказался не слишком длинным, но странностей в нем было немало. Как мы и предполагали, на их лагерь напало около полутора десятков врагов, причем один из них действительно был настолько силен и ловок, что сумел добраться до часового по деревьям. Тот самый коренастый коротышка, что меня умыкнул. Или не тот же, а такой же: как понимаю, их у врагов имелось как минимум два.
Затем выживших разведчиков связали, и потянулась долгая дорога. Их отряд несколько раз встречался с другими группами, разделялся, менял направление движения, и все эти маневры Люк прозевал — позор ему, как следопыту. Или противник слишком хитер для него оказался, или мы слишком торопились. Из обрывков разговоров Грюнц вроде бы понял, что враги намеревались заманить преследователей в ловушку. Подозреваю, речь шла не о той палке в кустах, а о чем-то гораздо более обстоятельном.
С пленниками похитители не общались: только били от души, при этом угрожая нехорошими вещами, ожидающими латников в ближайшем будущем. Затем, уже вечером, их оставили вблизи вершины одного из окрестных холмов — там в зарослях непролазных кустарников имелась маленькая полянка с парочкой шалашей. С солдатами осталась пара часовых, а остальные демы куда-то ушли.
Затем началось непонятное. Уже в темноте на лагерь напали. Латники поначалу обрадовались, решив, что мы подоспели, но радость оказалась преждевременной — это оказались демы, но уже другой отряд. У них тоже имелся плечистый коротышка мастерски решавший абсолютно все вопросы с помощью грубой физической силы. Командовала ими, судя по внешности, та самая Рыжая Смерть — Грюнц божился, что более рыжей стервы ни разу в жизни не встречал.
Обезоружив и связав охранников, новые похитители потащили латников вниз, в сторону Мальрока. В дороге с пленниками не слишком церемонились, но били уже не так старательно, как в первом отряде демов. И еще — этих было поменьше: Грюнц насчитал шесть мужчин, одного монстра-коротышку и Рыжую. В принципе я видел столько же.
Дальше его рассказ был неинтересен: латников оставили возле берегового обрыва под присмотром четверки лучников, а потом я и сам все знаю, потому что там оказался.
И что у нас получается? А хрен его знает, что… Про странных коротышек никто из моих солдат никогда ничего не слышал. Хотя это не показатель — в вопросах разнообразия юнитов местная погань не отличается консервативностью: новшества появляются частенько. Про демов, которые бьют друг друга, никто тем более не слышал — по всеобщему мнению в их безбожном обществе процветают мир и полная любовь к ближнему, при условии, если ближний тоже дем. Да и судя по описанию, здешние предатели человечества какие-то на себя не похожие: одеты кто во что горазд, вооружены плохо и разношерстно, доспехов мало, а хороших и вовсе не видели. Больше на шайку дезертиров похоже.
