Адресованный подпоручику Василию Григорьевичу ответ Петра Великого, зафиксированный секретарем суда, был, однако, сколь лаконичным, столь и обескураживающим: «Отвечать в своих делах»{742}. Кто же такой был гвардии подпоручик Василий Языков? Отчего государь отказался от встречи с ним? И что это были за преступления, за которые ему предстояло «отвечать»?
На сегодняшний день о жизни В. Г. Языкова известно совсем немного. Не случайно единственная опубликованная биографическая справка о нем составляет неполных семь строк{743}. Из раннего периода жизни Василия Григорьевича довелось единственно установить, что происходил он из дворян{744} (или, как писали в документах первой половины XVIII века, «из шляхетства»).
Фамилия Языковых являлась весьма разветвленной: достаточно сказать, что в XVII веке только в рядах «царедворцев» насчитывалось 48 (!) ее представителей{745}. При этом трое из Языковых, ставших «царедворцами» в последней трети века, носили имя Григорий{746}. Являлся ли кто-то из них отцом В. Г. Языкова, осталось неясным, но сам он в «царедворцы» так и не попал{747}.
Ни времени, ни места рождения Василия Языкова установить к настоящему времени не удалось. Первые выявленные сведения о нем относятся к самому концу XVII века.
Согласно архивному документу, в 1699 году Василий Григорьевич был зачислен солдатом в гвардии Преображенский полк, причем сразу в бомбардирскую роту{748}, командиром которой в то время числился царь Петр Алексеевич (в полковых документах он фигурировал как «капитан Петр Михайлов»), Каких-либо подробностей о боевой службе В. Г. Языкова выявить к настоящему времени также не удалось. Представляется возможным лишь с уверенностью предположить, что он являлся участником основных кампаний Великой Северной войны и, вероятно, Прутского похода 1711 года.
Военная карьера Василия Григорьевича сложилась далеко не блестяще. В «солдатстве» он провел полтора десятилетия и только в октябре 1714 года был произведен из бомбардиров в гвардии подпоручики{749} (судя по всему, миновав первый офицерский чин прапорщика).
Поворот в жизни Василия Григорьевича произошел в марте 1718 года: он был определен асессором в следственную канцелярию полковника Г. И. Кошелева, из руководящего состава которой месяцем ранее выбыл дьяк Ф. Д. Воронов, арестованный (а затем казненный) по фальсифицированному обвинению в государственном преступлении.
Одновременно с Василием Языковым на должность асессора канцелярии был назначен подпоручик гвардии Семеновского полка Василий Иванович Иванов. Формально к исполнению следственных обязанностей оба приступили согласно распоряжению Герасима Кошелева от 6 марта 1718 года{750}.
О В. И. Иванове известно на сегодня еще меньше, чем о В. Г. Языкове. Судя по тому, что на всем протяжении их последующих взаимных отношений в канцелярии Языков выступал в роли старшего[145], Иванов был моложе его по возрасту и имел более скромный стаж боевой службы. Неформальная руководящая роль Василия Языкова не поколебалась даже после того, как Василий Иванов в 1719 году был произведен в гвардии поручики.
Будучи асессорами следственной канцелярии, В. И. Иванов и В. Г. Языков оказались включены в состав специального судебного присутствия, учрежденного для рассмотрения дела царевича Алексея. Подпись В. Г. Языкова стоит на приговоре 93-й, В. И. Иванова — 110-й по счету (он же расписался за неграмотного гвардии подпоручика Василия Коростелева).
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В 1718 году в производстве следственной канцелярии Герасима Кошелева находилась подборка резонансных, по современной терминологии, уголовных дел по должностным и экономическим преступлениям, возбужденных главным образом фискальской службой России. Особое место в производстве канцелярии занимали дела по обвинению бывшего архангелогородского вице-губернатора А. А. Курбатова, братьев Соловьевых, дьяка П. К. Скурихина и комиссара П. И. Власова. По состоянию на март 1719 года под следствием канцелярии находился 51 человек, 12 из которых содержались под стражей, остальные — под подпиской о невыезде{751}.
На протяжении 1718–1719 годов В. И. Иванову и В. Г. Языкову нередко приходилось работать без руководителя («презуса»): обремененный многими параллельными служебными обязанностями Герасим Кошелев часто и подолгу отсутствовал в канцелярии. Не особенно часто бывал в канцелярии и ее новый глава — гвардии майор М. А. Матюшкин, назначенный Петром I на место Герасима Кошелева 10 апреля 1719 года. Несмотря на свой более чем скромный служебный статус, асессоры Василий Иванов и Василий Языков порой докладывали о делах следственной канцелярии самому главе государства, самостоятельно оформляя затем устные распоряжения царя по вопросам ее деятельности{752}.
В подобных условиях, привыкнув к независимости (и, судя по всему, «сработавшись» друг с другом), Василий Иванович и Василий Григорьевич стали чем дальше, тем больше испытывать недовольство ходом расследования ряда уголовных дел, в первую очередь — братьев Соловьевых, а также П. К. Скурихина и П. И. Власова. Не найдя поддержки у непосредственного руководителя М. А. Матюшкина, Иванов и Языков решились на неординарный шаг — доложить о непорядках в следственной канцелярии Петру I. В истории следственных канцелярий первой четверти ХУ1П века это был единственный случай, когда асессоры предприняли подобный демарш в обход презуса.
Но В. И. Иванов и В. Г. Языков не просто взялись пожаловаться государю, что «по канцелярии нашей в делах остановка и винным закрывателство». На трех листах доношения, подготовленного в августе или начале сентября 1720 года{753}, они рискнули поднять вопрос о механизме торможения резонансных уголовных дел, в связи с чем высказали подозрения в отношении нескольких весьма влиятельных должностных лиц, привели эпизоды очевидного покровительства ряду подследственных со стороны руководителей следственных канцелярий М. А. Матюшкина и генерал-майора и гвардии майора князя Г. Д. Юсупова, а также многолетнего помощника Петра I кабинет-секретаря А. В. Макарова.
Высказывание недвусмысленных подозрений в адрес Михаила Матюшкина и Григория Юсупова означало конфликт В. И. Иванова и В. Г. Языкова как с командованием гвардейских полков, в штате которых они продолжали состоять, так и с руководством Военной коллегии.
Что касается Алексея Макарова, то именно через него главе государства поступал основной объем документации. В первой половине 1720-х годов кабинет-секретарь, имевший наиболее свободный доступ к Петру I, превратился в одну из ключевых фигур в руководстве страны{754}.
В подобном контексте не приходится удивляться, что доношение Василия Иванова и Василия Языкова завершалось примечательным свидетельством о том, как Г. Д. Юсупов, «устращивая нас, говорил… что де на вас весь Питербурх встанет»{755}. Дальнейшие события в полной мере подтвердили правоту искушенного в столичных «конъюнктурах» князя Григория Дмитриевича.
Первая проблема у В. И. Иванова и В. Г. Языкова возникла с подачей доношения. Несмотря на то что оба гвардейца были лично известны главе государства (7 июня 1720 года Петр I даже крестил у Василия Языкова сына{756}), добиться встречи с царем было нелегко. Кто-то из асессоров долго носил доношение при себе[146], пока его не удалось вручить в руки государю 25 сентября 1720 года в Санкт-Петербурге в частном доме{757}. С этого момента для асессоров-правдоискателей Василия Иванова и Василия Языкова наступила полоса злоключений.
