Как же жутко все это раздражает.
Вернувшись в свой кабинет, Мёрк отыскал погодный архив Датского института метеорологии и обнаружил, что в нем зафиксированы наблюдения начиная с 1997 года. Тогда он позвонил в Институт, представился и задал свой простой вопрос, рассчитывая получить на него столь же немудреный ответ:
— Вы не могли бы мне подсказать, какая погода стояла в ближайшие несколько дней после 16 февраля 1996 года?
Прошло всего несколько секунд, прежде чем ему ответили.
— 18 февраля 1996 года на Данию обрушилась сильнейшая снеговая буря, практически изолировавшая страну на три-четыре дня. Даже датско-немецкая граница была закрыта, настолько мощным оказался шторм, — просветила его женщина на другом конце провода.
— Правда? И на территории Северной Зеландии было то же самое?
— По всей стране, но хуже всего дело обстояло на юге. В северной части, несмотря ни на что, многие дороги были открыты для проезда.
Какого черта они не поинтересовались вопросом погоды раньше?
— То есть вы утверждаете, был сильный ветер?
— Да, буря разыгралась поистине зверская.
— А как обстояли дела с ветряками на протяжении этого периода?
Женщина выдержала небольшую паузу.
— Вы имеете в виду, не был ли ветер слишком сильным для производства энергии?
— Ну да, именно это я и имел в виду. Вы полагаете, на эти дни ветряки были приостановлены?
— Я, конечно, не эксперт по ветряным мельницам, но отвечаю утвердительно. Естественно, на те несколько дней пришлось отказаться от ветряков. В противном случае они могли бы слететь со своих опор.
На этих словах Карл извлек из пачки сигарету и поблагодарил даму. Что же слышали дети, находясь в эллинге? Отчасти, конечно, можно объяснить звук снежной бурей. Они сидели внутри домика и замерзали, но не имели возможности выглянуть наружу. И в связи с этим — знали ли они в принципе о бушующей непогоде?
Карл отыскал мобильный номер Пасгорда и набрал его.
— Слушаю, — отозвался мужской голос, звучавший весьма неприветливо, хотя было произнесено всего одно слово. Он был мастером фонтанировать дерьмом.
— Карл Мёрк беспокоит. Ты изучил погоду тех дней, когда были похищены дети?
— Еще нет. Занимаюсь этим.
— Расслабься. В течение последних трех дней их затворничества из пяти бушевал снежный шторм.
— Посмотрим.
Посмотрим куда? Типичная для Пасгорда реплика.
— Забудь про ветряки, Пасгорд. Ветер был слишком сильным.
— Оʼкей, но ты говоришь о трех днях из пяти. А что насчет первых двух?
— Трюггве сказал мне, что жужжащий звук продолжался все пять дней. Последние три, возможно, он был чуть тише. Это объясняется бурей. Она заглушила звук.
— Да, может быть.
— Мне просто показалось, тебе лучше быть в курсе.
Карл молча ликовал. Пасгорд, несомненно, рвал и метал в связи с тем, что не он первый сделал это открытие.
— Тебе нужно искать какой-то иной источник звука, — продолжал Карл. — И все же это глухое жужжание. А как насчет рыбьей чешуи? Что-то удалось выяснить?
— Успокойся уже. В данный момент она лежит под микроскопом в отделении аквабиологии в Институте биологии.
— Под микроскопом?
— Да, или какой там еще дребеденью они занимаются. Уже сейчас я могу сказать, что она принадлежит форели. Но вот морской форели или же фьордовой — пока еще вопрос открытый.
— А разве это до такой степени разные рыбы?
— Разные? Неа, думаю, вряд ли. Фьордовая форель, видимо, та же морская, но она больше не хочет плавать, поэтому остается на одном месте.
Уф, подумал Карл. Ирса, Роза, Ассад, Пасгорд… Не много ли для одного вице-комиссара полиции?
— И последнее, Пасгорд. Я думаю, тебе нужно позвонить Трюггве Холту и поинтересоваться у него, помнит ли он, какая погода была в течение тех дней, которые они провели в заключении.
Через секунду после того, как он положил трубку, раздался телефонный звонок.
— Антонсен, — только и произнес голос. Одна только интонация вызывала беспокойство.
— Твой помощник и Самир Гази только что подрались у нас в участке. Если бы мы не являлись полицейскими, пришлось бы набирать 112. Не будешь ли добр сейчас же приехать к нам и забрать своего отвратительного дьяволенка?
27
В тех редких случаях, когда Исабель Йонссон просили рассказать о своем происхождении, она всегда говорила, что выросла в красочной стране «Таппервэар».[29] Воспитывалась парой прекрасных родителей, обладателей «Воксхолла»[30] и дома из желтого камня. У них было обычное образование и взгляды, редко расходящиеся со взглядами заурядных обывателей. Обеспеченное детство, абсолютно лишенное бактерий и в вакуумной упаковке. Всей небольшой семьей они охотились за редкими товарами. Локти, свешивающиеся с края стола, карты для бриджа в шифоньере. Покивав головами, родители пожелали удачи и пожали детям руки, когда Исабель сдала свой последний выпускной экзамен, а ее брат отправился в армию, несмотря на то, что имел белый билет.
Тяжко наработанные модели поведения мало-помалу выветривались из ее жизни только в тех случаях, когда она, вся взмокшая от пота, бросалась в объятия того или иного опытного мужчины или когда, как сейчас, находилась за рулем своего лакированного «Форда Мондео» 2002 года выпуска. Максимальная скорость обозначалась отметкой «двести пять», но ее автомобиль был способен на двести десять, которые беспрепятственно и развил, когда они вместе с Рахилью выскочили с шоссе номер 13 на хайвей Е 45.
Навигатор предвещал им прибытие в районе половины шестого, однако ей наверняка удастся сократить расчетное время.
— У меня есть предложение, — сказала она Рахили, сжимавшей в руках мобильный телефон. — Пообещай, что ты не расстроишься.
— Я постараюсь, — прозвучал тихий ответ.
— Если мы не обнаружим злодея или твоих детей по адресу в Ферслеве, ничего не останется, как отдать ему то, что он потребовал.
— Ну да, мы с вами ведь уже обсуждали.
— Если, конечно, нам не удастся получить больше времени.
— Что вы имеете в виду?
Исабель игнорировала вереницу жестов, состоящих из средних пальцев, лавируя между участниками движения, не переключая свет фар с дальнего на ближний и не сбавляя скорости.
— Я имею в виду… именно сейчас тебе нельзя срываться, Рахиль. Я имею в виду, что мы не знаем, в безопасности ли находятся твои дети, несмотря на то, что мы предоставим ему выкуп. Понимаешь?
— Я думаю, они в безопасности. — Рахиль акцентировала каждое слово. — Если мы дадим ему эти деньги, он их освободит. Он не посмеет поступить иначе — мы знаем о нем слишком много.
— Подожди, Рахиль. Именно об этом я и говорю. Если вы отдадите ему выкуп и получите обратно детей, что сможет удержать вас от обращения в полицию после этого? Понимаешь, о чем я?
— Я уверена, что через полчаса после получения денег он уже окажется за границей. И ему будет наплевать, что мы сделаем потом.
— Думаешь? Но он совсем не глуп, Рахиль. Мы обе это прекрасно знаем. Бегство из страны не дает никакой гарантии. Большинство преступников все равно рано или поздно попадается.
— Что же тогда? — Рахиль беспокойно заерзала на сиденье. — Может, ты чуть сбавишь? — попросила она. — Если нас остановят за превышение скорости, тебя лишат водительских прав.
— Ну, в общем, верно. В таком случае место за рулем можешь занять ты. У тебя ведь есть права?
— Да.
— Ну и отлично, — успокоилась Исабель, обгоняя хромированную «БМВ», набитую парнями-эмигрантами в бейсболках, повернутых козырьками назад.
— Мы не можем ждать, — продолжала она, — ибо вот о чем я хотела сказать: мы не знаем, что он предпримет, если получит деньги, но мы также не знаем и того, что он предпримет, если не получит их. А потому нам необходимо постоянно на шаг опережать его. Мы должны вести, а не он. Понимаешь?
Рахиль так яростно затрясла головой, что Исабель увидела это, хотя взгляд ее был прикован к дороге.
— Нет, абсолютно серьезно.
Исабель облизала губы. Если случилось что-то дурное, в этом была ее вина. Но в данный момент она, напротив, чувствовала, что все ее теперешние слова и поступки не просто на вес золота, но чрезвычайно востребованного золота.
— Если окажется, что ублюдок действительно проживает по адресу, куда мы сейчас едем, нам удастся приблизиться к нему намного плотнее, чем он мог представить себе в самых жутких кошмарах. Он примется изо всех сил рыться в своей психопатической башке, чтобы обнаружить, где он совершил ошибку. А это заставит его сильно усомниться в вашем следующем шаге, верно? От чего он станет более уязвимым, а именно это нам и надо.
Они обогнали полтора десятка автомобилей, прежде чем Рахиль ответила:
— Поговорим об этом чуть позже, хорошо? А сейчас я бы лучше хотела просто немного посидеть.
