Бывший начальник городского аэропорта Островой, у которого был проведен обыск, вряд ли вернет свою должность и звание даже с помощью лучших адвокатов – мы получили самые серьезные основания подозревать его в получении взятки от похитителей шерифа. В сейфе Острового, помимо порнографических картинок и самокруток с марихуаной, были найдены пять тысяч рублей – деньги немалые. Он утверждал, что они скоплены тяжким трудом, но верилось в это слабо.
То, что Островой взяточник, а не входил в шайку похитителей, не позволяло получить от него дополнительных сведений. Даже если он подробно опишет людей, которые ему платили, – что нам это даст? Такие большие деньги чиновникам платят именно за анонимность – чтобы они задавали меньше вопросов.
– Приехали. – Панкрат пробудил меня от полудремы. – Проводить вас, Никита Васильевич?
Я вздрогнул. Рыкова подстрелили, когда он заехал домой. Ждали специально. То ли хотели выбить самого опытного нашего работника, то ли Костя в самом деле что-то знал. Еремей ездил к нему в больницу, но ничего важного Рыков ему не сказал. Стрелка он не запомнил, говорил с трудом, часто впадал в забытье…
Не могут же наши недоброжелатели отстреливать представителей службы шерифа повсюду? Можно совершить одно дерзкое преступление, второе, но рано или поздно не только полиция и служба безопасности, но и граждане что-то заметят, и тогда самую сильную преступную группировку ждет крах. Россия сильна тем, что не только полиция, но сам народ следит за порядком в стране.
– Я сам, Панкрат. Револьвер держи под рукой.
Выйдя из машины, я глотнул свежего воздуха, и меня ощутимо качнуло. Вторые сутки без сна сказывались. Солнце припекало. Сменить рубашку, взять паспорт – служебное удостоверение хорошо, но и паспорт в дальней дороге пригодится, – и в Царицын, на Волгу. А там – как Бог даст.
В квартире разрывался телефон. Контрразведчики звонят из аэропорта и хотят меня поторопить? Что-то забыл сказать Литвинов? Звонят из полиции? Или что-то случилось с Рыковым?
– Алло, Волков у аппарата.
– Никита…
Мне показалось, что я ослышался. Нежный женский голос – такой знакомый и такой далекий. Желанный и навевающий тоску.
– Оля, ты?
– Узнал?
– Конечно. Как я мог тебя не узнать? Тебя кто-то обидел?
– Нет, милый, все в порядке. У меня все хорошо. Я хотела предупредить тебя.
– О чем, Оленька?
– Тебе угрожает серьезная опасность.
– Что ты знаешь, Оля? Где ты находишься?
– У себя дома, где же еще? К вам пока не доехала, да и надо ли? До меня дошли кое-какие слухи. Агентурная информация. Ты не мог бы взять отпуск на несколько дней?
– Твоя информация запоздала. Наш шериф похищен, помощник шерифа ранен, я остался старшим. Сейчас…
Я уже хотел сказать, что вылетаю в Царицын, но прервал себя на полуслове. Откуда Ольга могла знать что-то о грозящей нам опасности? Какие агентурные данные получила у себя в районе? Что-то здесь не так! Совсем не так…
– Что сейчас, Никита?
– Сейчас я вынужден проводить расследование. И мне нужна твоя помощь. О каких данных ты говорила? Откуда они появились?
– Боюсь, они запоздали… Я сама разговаривала с информатором – и он рассказывал, что на шерифа, принадлежащего к знатному роду, готовится покушение. Кто из наших шерифов так уж знатен, кроме Голицына? Вот я и решила тебе позвонить.
Я скрипнул зубами. Не могла позвонить раньше… Хотя… Говорила Ольга как-то странно. Словно бы знала больше, чем сказала.
– Ты обманываешь меня, – констатировал я. – Не было никакого информатора. Данные из других источников.
– А если и так, Никита?
– Что значит «если и так», Оля? Ты гражданка, работаешь в службе шерифа. Похищен твой коллега, замечательный человек – и ты не хочешь дать мне информацию по этому делу?
– Хочу. Но не могу. Ты не записываешь наш разговор на магнитофон?
– Нет.
– И обещаешь, что не выдашь меня?
– Оля, по-моему, обвинить меня в подлости ты не можешь. Не заслужил.
– Я должна была взять с тебя обещание – потому что и моя голова полетит, если правда откроется. Против вас работает очень серьезная организация. Задействованы все силы. Если бы я знала больше, я бы сказала – может быть… Но я знаю не все. Вас всех перестреляют, если это будет нужно. Будь осторожен, Никита. Уезжай из города.
– Непременно, – усмехнулся я. – Можно будет позвонить тебе потом, Оля?
– Позвони. Только осторожно и не говори о деле. Представься каким-нибудь фермером. Пожалуйся, что у тебя украли тонкорунную овцу. А перезвоню я тебе сама.
– Договорились.
Я едва не забыл паспорт – после такого разговора немудрено – и вновь выскочил под жаркое июльское солнце. Панкрат рванул машину с места – до аэропорта по меньшей мере полчаса езды.
– От Литвинова никаких вестей? – машинально спросил я. Привык, что Голицын всегда оставлял у Панкрата свой мобильный и тот был вроде диспетчера.
– Телефон-то Еремей забрал, – ответил водитель. – Из аэропорта ему позвоните – если успеете. Мы в график не укладываемся. Будут нас контрразведчики ждать, нехорошо это.
– Включай мигалку, – приказал я. – Куда деваться.
Сирена взревела, Панкрат выставил на крышу синий маячок и вырулил на разделительную сплошную полосу. Встречные машины прижимались влево и снижали скорость.
Неповоротливый «У-2» потряхивало в воздухе, но летел он шустро. Пилот обещал, что за полтора часа до Царицына доберемся. Лейтенант Руденко дремал в кресле рядом со мной. Три представителя службы безопасности расположились в хвосте и о чем-то тихо беседовали.
Выглядели они солидно. Каждому – за тридцать, звания, как можно предположить, не ниже майора. Представился только один безопасник – черноволосый мужчина с седыми висками. Он оказался полковником, звали его Павел Васильевич Мурманцев, и еще при посадке в самолет он «взял быка за рога».
– Вы ведь не настаиваете на руководстве операцией, Никита Васильевич, хотя такие права есть у вас согласно уставу шерифской службы?
– С моей стороны было бы самонадеянно пытаться руководить такими опытными людьми, как вы, Павел Васильевич. Но устав недвусмысленно предписывает мне участвовать во всех следственных действиях. На карту поставлена жизнь моего начальника и старшего товарища.
– То есть вы хотите быть в курсе оперативных действий службы безопасности? К сожалению, похищение шерифа – только одно звено в цепи преступлений и заговоров, которые мы расследуем. А некоторые детали нашей работы мы, увы, не вправе разглашать.
– Что же вы предлагаете?
– Вы с лейтенантом Руденко будете заниматься расследованием. Мы – тоже. Важной информацией будем делиться.
– То есть мы с господином Руденко должны докладывать вам обо всем, что узнаем, а вы не будете говорить нам ничего? – уточнил я.
Мурманцев тонко улыбнулся.
– Понимаете ли, Никита Васильевич, при всем нашем уважении к службе шерифа и к вам лично… Ниточки заговора тянутся далеко за пределы губернии. Мы не имеем права рисковать не из-за нашего субъективного желания, но по должностным инструкциям.
– Понятно. – Я кивнул. – В данной ситуации меня интересует только судьба Голицына. Безопасность Родины, похоже, находится в надежных руках.
Контрразведчик уловил мой сарказм, но не разозлился, а улыбнулся еще раз и вернулся в хвост самолета к своим товарищам. Мы с Руденко остались вдвоем.
Матвей поднял голову, словно бы и не спал, подмигнул мне.
– Что радуешься?
– «Далеко из губернии тянутся ниточки», – процитировал лейтенант. – И кое о каких нитках знают не только в службе безопасности. Полиция тоже работает – эксперты провели срочную экспертизу того плаща, в которую была завернута найденная вами винтовка. Знаешь, что обнаружилось?
– Откуда же?
– Может быть, успел забрать и прочесть заключение…
– Нет, не успел.
– Ну, не беда, у меня есть копия. И в ней указано, что в ткани, помимо машинного масла, остатков горения пороха, мелкодисперсной пыли и глины, обнаружены следы пыльцы. Идет длинный перечень растений, и среди них – выделенные жирным шрифтом, – Рыков достал распечатку и показал ее мне, – Radodendria Aloha, Cecropia Obtusifolia и Mollugo verticillata. Это пыльца цветов с Гавайев, причем первые два нигде, кроме как на Гавайях, не растут. Долгое время растительный мир островов развивался вне конкуренции, и там существует масса эндемичных видов растений – около двух с половиной тысяч. Так что пыльца, обнаруженная на ткани, – своего рода визитная карточка.
– То есть тот, кто щеголял прежде в плаще, в который была завернута винтовка, посещал Гавайи?
– Вряд ли сам плащ привезли оттуда – он произведен в Москве. Поэтому логично предположить, что он был на ком-то. Причем визит этого кого-то на Гавайи имел место не так давно – пыльцы много, она не успела осыпаться с плаща, – объяснил Руденко.
