– То есть тот, кто щеголял прежде в плаще, в который была завернута винтовка, посещал Гавайи?
– Вряд ли сам плащ привезли оттуда – он произведен в Москве. Поэтому логично предположить, что он был на ком-то. Причем визит этого кого-то на Гавайи имел место не так давно – пыльцы много, она не успела осыпаться с плаща, – объяснил Руденко.
Самолет завалился на крыло, разворачиваясь. Вдали блеснула синяя лента Волги.
– Гавайи далеко, – заметил я.
– Не то слово. Практически другая сторона планеты. Тем более интересно – зачем туда шастали эти ребята?
– Или зачем они приехали к нам.
– Такой вариант тоже возможен. Хотя, как я слышал, на Гавайских островах много полинезийцев, японцев, китайцев, филиппинцев – одним словом, представителей желтой расы. Выходцев из Америки и русских процентов по десять от общего числа населения…
Лейтенант проявлял недюжинные познания в географии. Я, например, понятия не имел, люди каких национальностей живут в Гавайской губернии. Если на то пошло, я и о национальном составе более близких территорий имел слабое представление.
– То есть ты полагаешь, что коренные жители были бы заметны на наших улицах?
– Именно, – сказал Матвей. – Но и десять процентов не стоит исключать.
– Более того, полинезийцам Голицын, по-моему, ни к чему.
– Разве что съесть.
Я нахмурился.
– Матвей, это все-таки мой шеф. Причем очень хороший шеф.
– Я пытался хоть немного разрядить ситуацию, – смутился Рыков. – Не хотел обидеть ни твоего шефа, ни полинезийцев.
– Пока что расслабляться нет повода.
Самолет пошел на посадку. Контрразведчики, игнорировав запрет пользоваться мобильной связью во время полетов, тем более когда самолет садится и взлетает, начали куда-то звонить. Скорее всего своим коллегам из службы безопасности Царицына, которые должны были провести в аэропорту предварительное расследование, и встретить нас.
Черный «КамАЗ» местных безопасников вырулил прямо к самолету. Я начал опасаться, что не запомню всех работников спецслужб и не отличу местных от прилетевших с нами: серые костюмы, короткие стрижки, отстраненное выражение лица…
– Романов, – представился нам глава местных контрразведчиков. – Приветствую вас на волжской земле, пусть и по нерадостному поводу.
– Спасибо. – Мурманцев коротко кивнул.
Солнце клонилось к закату, но взлетно-посадочная полоса была раскалена. В небе – ни облачка, ветра тоже нет. Ровные поля простирались сколько хватал глаз. Волги с территории аэропорта видно не было, да и города тоже.
– Еще один рейс вылетел во Владивосток после посадки интересующего вас самолета, – сообщил местный контрразведчик. – Марка – «Фалькон». Через полчаса после того, как сел ваш рейс. Мы все еще разбираемся в документах – часть из них поддельные. Скорее всего это тот же самый самолет.
– Он винтовой или реактивный?
– Реактивный, последней модели. Скорость – около восьмисот километров в час.
– Но до Владивостока не близко… Да и самолет могли отправить с глаз долой по разным причинам – возможно, похищенного оставили здесь, хотя вряд ли, или переправили в другое место другим самолетом. Что показали сотрудники аэропорта?
– Машины подъезжали и отъезжали со стоянки всю ночь. Рейсов было много, в том числе чартеров. Мы просматриваем записи камер слежения.
– Железнодорожные пути проверяли? – поинтересовался Мурманцев.
– У нас в аэропорту нет железной дороги. Топливо подвозят автоцистернами, – ответил молодой контрразведчик.
– Но мы на всякий случай заказали реактивный самолет до Владивостока, – заявил Романов.
Мурманцев улыбнулся.
– Спасибо, конечно, только «Фалькон» нам всё равно не догнать. Я правильно понимаю?
– Боюсь, что не догнать, – вздохнул Романов. – Прошло шесть часов, но даже это не самое страшное. «Фалькон», который следовал во Владивосток, пролетая над Китаем, запросил посадку. Сейчас он находится вне службы юрисдикции службы безопасности. Службе внешней разведки даны соответствующие указания, но, как вы понимаете, наши работники должны действовать очень осторожно.
– Запросить китайцев о выдаче самолета и пассажиров мы не можем? – спросил я.
– Запросить – можем, – ответил Мурманцев. – Да что толку? Случившееся – внутреннее дело России. Сами китайцы могут начать шантаж, узнав, кто к ним попал. А может, и начнут его в ближайшее время. К тому же не останутся похитители в Китае…
– А полетят на Гавайи? – спросил я.
Мурманцев не вздрогнул, лицо его не изменилось, глаза смотрели на меня все так же пристально – но я почувствовал, что контрразведчик напрягся.
– Откуда вы знаете о Гавайях, Никита? Старый лис… Прошу прощения, господин Голицын посвятил вас в свои планы?
– То есть? – настал черед удивиться мне. – Петр Михайлович хотел, чтобы его похитили и увезли на Гавайи?
– Вы прикидываетесь неосведомленным или пытаетесь водить меня за нос? – нахмурился контрразведчик. – Мы ведь не в игры играем, господин Волков.
– Вот именно, господин Мурманцев. Почему вопросы задаете только вы? Почему я не знаю самых важных фактов? Похитили не просто гражданина – шерифа. Вы знаете, что это означает.
Мне приходилось блефовать. В сноровке и порядочности контрразведчиков сомневаться не приходилось. Только роль стороннего наблюдателя мне надоела. Пусть у меня не слишком много опыта – но я хочу работать. И знать, что происходит с шерифом, который был для нас больше, чем начальником!
– Отчего мы даже с летного поля не уйдем? – спросил Романов. – У нас и обед готов, а ксерокопии всех документов сейчас делают. Или вы сразу полетите дальше?
Мурманцев задумался.
– Полетим. Наверное… Минут через двадцать—тридцать. У вас какой самолет?
– «АЕ-150», «Сокол».
– Подскажите, сколько мест в этой машине, я сейчас не вспомню.
– Зависит от модификации. В нашем – шесть пассажирских.
– Стало быть, машина представительского класса?
– Почти. Но все, как положено, официально – этот «Сокол» прикреплен к аэропорту, обслуживает всё Поволжье. Аэропорт Царицына один из самых крупных. Больше, чем в Нижнем Новгороде и в Ростове, над нами проходит много воздушных коридоров – и российских, и международных.
– Это хорошо, что техникой вы обеспечены, и еще лучше, что она готова работать на благо граждан и безопасность страны. Дальность полета «АЕ-150»?
– Семь тысяч километров. Восемь, если нагрузка не полная и лететь в экономичном режиме.
– Вот и отлично, – пробормотал Мурманцев, крепко над чем-то задумавшись. – Вот и отлично…
«Сокол» стремительно улетал от заходящего солнца. На такой мощной и красивой машине мне довелось путешествовать впервые. Реактивный самолет представительского класса – пусть и не с самым роскошным салоном, и с креплениями для установки носилок, если срочно нужно перевезти тяжелого больного в столицу или другой медицинский центр, – все равно был очень хорош. Стюардесса на борту отсутствовала, зато имелся бар. Все напитки – бесплатно. В полете мы сжигали столько топлива, что на фоне этих расходов хороший обед и развлечения не стоили практически ничего. Не слишком-то по-хозяйски, но кто из нас без греха и ни разу не пользовался служебным положением в личных целях? Особенно если эти цели просты и невинны…
Летели мы втроем: контрразведчик Кирилл Берендеев в чине ротмистра, лейтенант полиции Матвей Руденко, с которым мы уже были практически друзьями, и, понятное дело, я. Летчик не выходил из герметично закрытой кабины, общаться с ним мы могли только по интеркому. Я даже не знал, сколько у нас пилотов – один или два. По-хорошему, должно быть два, но мы не уточняли.
Контрразведчик был не то чтобы нелюдимым, но и не слишком расположенным к общению. Он с готовностью отвечал на вопросы, впрочем, никогда не болтая лишнего, но первый с нами не заговаривал – то ли из скромности, то ли потому, что ему не велели. В руках Берендеев держал портативный компьютер и постоянно выстукивал на клавиатуре какие-то команды, двигал «мышкой», пристально и подолгу вглядывался в экран.
В секретный компьютер службы безопасности я сунуть нос не пытался, Матвей тоже. Руденко вообще сразу откинул кресло и погрузился в дрему, попросив разбудить его, когда за окном будет что-нибудь интересное. То ли он пошутил, то ли надеялся проспать долго – мы летели в сторону терминатора, вот-вот должна была наступить ночь – а что увидишь ночью за бортом самолета? В лучшем случае огни большого города.
Я тоже дремал, время от времени открывая глаза и поглядывая в окно. Самолет летел высоко, и внизу мало что можно было разглядеть. Мелькнуло в отдалении Каспийское море, а может, мне это только почудилось… С каждой минутой становилось темнее, и я открывал глаза все реже.
