– Это всё письмо? – улыбнулся Джерилл, глядя на бумагу. – У тебя такой почерк красивый, почему ты мне каракулями написывала-то, а, весёлая?
– Я не знала, умеешь ли ты прописные читать, – со стыдом призналась Лиля.
– У тебя тут неточно. "Ме эйре" можно сократить до "мэйре". Так чаще пишется теперь. Ты где арнайский учила? "Сколько у меня времени"...
Лиля уставилась на него.
– А ты?!
– Камьер должен уметь вертеться. Ты полна загадок.
Лиля откинулась на спинку диванчика. Он сложил письмо, спрятал в карман и сел рядом.
– Я передам.
– Погоди... Ты не знаешь, кому.
– Да?
Лиля посмотрела на стакан в своей руке и хмыкнула.
– Ты тоже полон загадок. Такое впечатление, что у тебя тут полный дворец друзей.
– Ох, если бы... Нет.
– Ты ведёшь себя наглее, чем крейт. Приглашаешь меня в покои и сидишь, распивая вино, с ногами на столе. Я так сидела, потому что была хозяйкой дома, хоть и временной.
– Я тоже хочу быть хозяином этих покоев. Хоть и временным. Помечтать-то можно? Может, я хочу себя крейтом почувствовать. Даму в покои пригласить, м?
Лиля повернулась к нему. Он сидел на диванчике в рубашке с подвёрнутыми рукавами, в своих трёпаных, слегка потёртых штанах, босой и весёлый.
– Ну как? К этому крейту приятнее в гости ходить? – хмыкнул он, почёсывая шею.
– Это немыслимо, – рассмеялась Лиля. – Я не...
Он повернулся к ней и схватил за шею, накрывая её губы своими, и все мысли разом разлетелись, как резко выплеснутая вода, которая сверкающими брызгами отскакивает от серых камней внутреннего дворика.
Джерилл взял её за плечи и встал, увлекая за собой, не отрываясь от её губ. Лиля пару мгновений силилась сохранить трезвый рассудок, но его запах и его пальцы лишали способности мыслить. Она закрыла глаза и просто позволила ему вести её дальше, в мир за пределами слов и чётких понятий, туда, где границы их тел таяли, и нельзя было уже понять, где она, где он, а где что-то большее, во что сплавлял их этот огонь, этот пожар в степи, сметающий все границы приличий, условностей и морали.
– Сколько ещё пустующих комнат во дворце? – спросила Лиля, прикрываясь краем осквернённого шёлкового покрывала.
– Много. Открой. Хочу смотреть.
Лиля откинула покрывало и слегка покраснела под его взглядом.
– Ты не так прост, как кажешься, – сказала она, смущённо почёсывая нос.
– Мной очень легко управлять, – хмыкнул он. – Вот, смотри.
Лиля посмотрела и облизнула губы, пытаясь выровнять дыхание.
– Я мог бы сказать о тебе то же самое. Ты не так проста. А, "уши"? Что за заговоры ты плетёшь? Что за тайная переписка, Лилэр? Готовишь государственный переворот? Я покажу тебе, как это делается.
– Это не государственный переворот. Ты перевернул меня на спину.
– Вполне себе государственный. Я захватываю власть над тобой, нарушая все действующие нормы морали. Многократно и настойчиво попираю твои права, отчего ты стонешь так восхитительно. Я применяю грубую силу, которой ты тщетно пытаешься противостоять, для захвата точек управления, и сжимаю их, стискиваю и сминаю, наслаждаясь тем, как ты сладко терзаешься под гнётом моей тирании. Всё сходится. Подними руки, мне нужно закрепить этот узел. Я опасаюсь контрреволюции.
– Откуда ты этого набрался? – простонала Лиля, поднимая запястья, стянутые его ремнём. – Ты же... О-ох...
53. Ему позволено всё
Лимонно-жёлтый луч солнца полз по опорам балдахина, всё ниже и ниже. Джерилл спал на животе, раскинувшись на кровати и слегка прижав Лилю к перине правой рукой и ногой.
Она осторожно пошевелилась, но Джерилл тут же проснулся и открыл глаза.
– Доброе утро, – сказал он, подтягивая её к себе. – А ну, иди сюда.
Лимонное утро разгоралось. Где-то неподалёку неугомонные птички затеяли перепалку, перепрыгивая по ветвям деревьев и яростно щебеча. Джерилл стоял, вытирая лицо после умывания, и с улыбкой поглядывал на Лилю.
– Нам пора, – сказал он, протягивая ей руку, и Лиля села на кровати. – Одевайся. Я помогу тебе с лентами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Джерилл, ты представляешь, – сказала Лиля, держась за опору балдахина и косясь за спину, где он ловкими пальцами затягивал ленты корсажа. – Когда я была у креи Галарды, к ней зашёл крейт и просто сказал ей, что забирает Катилэн, которую ты прислал вместо меня.
Руки Джерилла замерли, потом он развернул Лилю к себе.
– Да?
– Да. Мне это кажется настолько странным, насколько это возможно. Она ни слова ему не возразила, представляешь? Это же дико...
– Он крейт. – Джерилл поднял руку и гладил её по вискам, приглаживая выбившиеся из косы короткие волоски. – Ему позволено всё. Никто не может ему перечить. В том числе креа. Знаешь, о них ходят такие слухи... В общем, что она была бы рада, если бы он не беспокоил её, благо, свой долг она выполнила с честью. Но его воля – закон. И я до сих пор не могу понять, как ты могла отказаться от его внимания. Для любой девушки его внимание невероятно почётно.
Лиля вздохнула, опуская глаза.
– Ты вёл меня за руку в его покои. Меня обидело и задело это. Ты будто был готов отдать меня ему.
– Я никому тебя не отдам. – Он схватил её лицо ладонями и сжал. – Ты слышишь? Я бы разочаровался в этом мире, если бы ты вернулась туда покорно. Но ты выбрала меня. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты никогда не пожалела об этом, Лилэр. Ступай. Я пойду позже.
– Я всё же боюсь, что нас застукают в этих красивых покоях, – сказала Лиля, целуя его. – Знаешь, как я вчера испугалась? За мной пришли, и я думала, что это конец, потому что если я откажусь, то меня потащат силой или сразу же выкинут из дворца.
– Силой? – нахмурился Джерилл.
– Ну... Да.
– Ни разу не слышал, чтобы к крейту девушек затаскивали силой. Ну, кроме того случая, когда я тащил тебя за руку, – усмехнулся Джерилл. – Крейт, конечно, капризный, но он не зверь. Ступай. За дверью сверни направо, там ждёт мой друг. Он проводит тебя. Я уйду по галерее.
Лиля опасливо выскользнула из комнаты в тихий коридор и завернула направо. За углом стояли два катьонте.
– Я провожу, – сказал один, тот, что повыше. – Прошу.
Она шла за ним по коридорчикам и переходам, выглядывая по пути в окошки, открывавшие неожиданные части внутренних дворов.
– Дальше – женская половина, – сказал катьонте, подводя к дверям. – Не заблудишься?
– Постараюсь не заблудиться, – улыбнулась Лиля. – Спасибо.
В общей гостиной завтракали Гисэл и Юрэста, приехавшая рано утром. Лиля ещё из-за угла услышала их болтовню и пару мгновений колебалась, размышляя, стоит ли идти к ним.
– Доброе утро, – сказала она, заглядывая внутрь. – Я присоединюсь, вы не против?
Она позавтракала в приятной компании, и беседа всё время крутилась около кира Лемит, а ещё Тэмисы, которая слишком много о себе думает, а потом ушла в комнату, но мысли о Ларате тревожили её. Что теперь будет? Как всё устроить? Что он ответит на её письмо?
Светлые комнаты казались душными из-за тревоги. Да ну, к чёрту. Зачем сидеть тут?
Лиля шла по аллеям и дорожкам, поглаживая кончиками пальцев короткий мягкий мех плаща. Вечнозелёная изгородь и красивые каменные дорожки сглаживали впечатление от унылой пожухлой травы. Холодный воздух пытался забраться под плащ, и Лиля накинула капюшон, подбитый нежным бархатом из седы. Плащ ласкал кожу и мягко струился по плечам, переливаясь серо-перламутровыми оттенками.
– Кирья Солар, – сказал мужской голос сбоку.
Голос был знакомым. Лиля испуганно присела в реверансе. Капюшон на склонённой голове не позволял увидеть ничего, и она просто замерла, беспокойно косясь в сторону, откуда прозвучал голос.
– Поднимись, – сказал он. – Не робей. Сними капюшон.
Лиля изящно выпрямилась и повернулась к нему. Крейт стоял, глядя на неё сверху вниз. Чёрт, высокий, зараза... Сколько, интересно, в нём? Метр девяносто пять?
