– Ну, можно было бы подделать её под какой-нибудь трактат о здоровье. Теларский, к примеру. Вписать туда эти главы об уходе за телом, – сказал он, глядя, как Лиля горячо кивает. – О том, как важно мыть руки и менять бельё. И подкинуть в хранилище, а?
– Это настолько замечательная идея, что я однажды совершенно определённо воплощу её, даже если и без твоего участия. Хотя, конечно, с твоим участием выйдет неизмеримо лучше.
– Даже не сомневайся в этом. Лилэр, я не желаю этого, но мне нужно идти.
– А мне нужно передать вот это письмо киру Бинот. Поможешь?
– Да. Но, насколько я знаю, он в отъезде по своим новым обязанностям, и вернётся нескоро. Я тоже не буду навещать тебя несколько дней. Пожалуйста, не делай глупостей, хорошо? Постарайся отдыхать. Я пойду, а то ещё попадусь на глаза хранителю. Не хочу проблем.
Он поцеловал её и открыл дверь, осторожно осмотрелся по сторонам и вышел.
Лиля грустно смотрела, как дверь за ним закрывается, потом вздохнула. В отъезде. Ну что ж. Значит, во избежание внимания крейта она пока не будет выздоравливать, только и всего.
58. Близкое знакомство с крейтом
– Ну вот и долгожданное мартовское тепло, – сказала с улыбкой Ваэл за завтраком, бодро помешивая ачте. – Лилэр, ты опять сонная.
– Засиделась вчера допоздна.
– Смотри, если мало спать, появятся морщины, – сказала Тэмиса, ковыряя вилкой желе с лимонами.
– Некоторые и с морщинами умудряются меглейо завлекать, пока другие, с юной кожей, клювом щёлкают. – Усмешка на лице Биралды была очень мстительной.
Тэмиса швырнула вилку на стол и вылетела из гостиной.
– Я что-то пропустила? – Лиля подняла бровь, оглядывая девушек. – Я тут у вас всего несколько дней не появлялась, и такие вдруг страсти.
– Она ревнует, что аж сам крейт о твоём здоровье печётся, хотя ты тут всего ничего, а на неё никто из её жертв так и не посмотрел за эти месяцы, как она ни крутится. – сказала Биралда. – Ни себе, ни людям. Всё кричала – Атар, Атар, не трогайте, мой, и что в результате? Тех, кто подходил – отвергала, из намеченных ни одного не зацепила, а Келаф ещё и уезжает послезавтра вместе с меглейей Айлэм.
Лиля слегка похолодела. Она пыталась сбежать от мыслей о благодарности крейту, но Биралда напомнила ей всё, что она пыталась запихнуть поглубже в пышные цветущие кусты метафор того трактата.
– Печётся? – переспросила она, разглядывая черенок вилки, выточенный из драгоценной кости, слегка пожелтевший от времени.
– Да, – весело кивнула Юреста. – Стал бы он справляться о твоём здоровье каждый день? Он же к Лерин посылает катьонте, я сама видела... Слушай, почему ты горничную не возьмёшь? Как ты запоминаешь всех катьонте?
Лиля встала. Чёрт, чёрт... Вот и дождалась. Вот и близкое знакомство с крейтом, отложенное до её выздоровления.
– Что-то мне нехорошо, – сказала она, и вправду ощущая, как мир слегка покачивается вокруг неё. – Пойду лучше к себе в комнату.
Она сидела на кровати и размышляла, сжав пальцами виски. Нужно уходить. Нужно уходить как можно быстрее. Написать Джериллу и попросить его о помощи. Он же вывез её из того борделя, поможет и сейчас. Он поклялся помогать!
Она кинулась обратно в гостиную.
– Биралда, можно тебя ненадолго? – поманила она из-за угла.
– Что?
Лиля оглянулась по сторонам. В коридоре было пусто.
– Ты же уезжаешь в свой дом каждый вечер... Ты не могла бы передать письмо по дороге?
– Письмо? Нет, прости... Сатар очень ревнив. Если кучер скажет ему, что я передавала письмо, он устроит мне очередную сцену ревности. У тебя поклонник? – заинтересованно спросила Биралда. – Почему не через дворцовую почту? Боишься ревности крейта? И почему не крейт?
– Боюсь, – решительно сказала Лиля. – Крейт мне не нравится.
– Глупая ты. От такого почёта отказываться! Ладно. Могу тебе подсказать. Завтра будет банкет в честь Айлэм, народу тут будет просто тьма. А вот послезавтра с утра все будут ещё грустные с похмелья, да ещё и меглейю потом на корабль повезут, и все как проснутся, начнут оплакивать. – Она оттопырила большой палец и мизинец. – Ты подойди с самого утра к воротам, ну, не прямо вплотную. Дождись, когда телега в город поедет, и дай своё письмо и пару серебряных. Местные катьонте тебя сдадут, как пить дать. С ними не связывайся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лиля кивнула. Это звучало разумно.
– Спасибо. Не выдавай, хорошо?
– Клянусь, – сказала Биралда, поднимая ладонь. – Мы, конечно, язвы те ещё, но когда дело касается репутации – это непреложно. Как обмен сплетнями у камьеров, – хихикнула она. – Чем же тебе крейт-то так не угодил?
– Сама не пойму, – развела руками Лиля, с содроганием вспоминая красивые голубые глаза шикарного высокого блондина.
Лерин действительно пришла к ней с утра и поинтересовалась здоровьем, приглашая присоединиться вечером к банкету. Лиля вглядывалась в её лицо. Искреннее сочувствие или поручение крейта? Непонятно.
– У меня всё ещё небольшой жар, – сказала она, нервно обмахиваясь веером. – Я, пожалуй, пропущу этот банкет. Но мне уже гораздо, гораздо лучше.
– Кирья желает ещё что-нибудь? – спросила Лерин вечером, когда Лиля обеспокоенно ходила по комнатам, прислушиваясь к приглушённым расстоянием звукам музыки, что доносились из открытых окон банкетного зала.
– Нет, спасибо. Пожалуй, я лучше лягу спать пораньше.
Лерин ушла. Лиля сидела на постели, горько сожалея, что не может просто пойти на этот весёлый праздник и как следует потанцевать. Она вспоминала гуляния в честь рождения наследника крейта Риго, каштан, укатившийся под ноги Джерилла, и то, как он вешал плащ на крючок в доме на улице Веапренталме.
Невыносимо хотелось его увидеть. Она рухнула на постель. Ничего. Ничего. Она выполнила свою часть договора, и теперь Ларат выполнит свою.
Она закрыла глаза и представила дом в городе на какой-нибудь приличной улице, с купальней, с небольшим садом, уютный и тёплый зимой и прохладный летом.
59. Так нельзя
– Я пойду погуляю.
Лерин вежливо кивнула.
– Кирья Солар, ты желаешь после позавтракать у себя? Или с девушками?
– У себя.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
Лиля вздохнула. Опять...
– Уже почти совсем выздоровела. Я пойду, Лерин.
Лиля шла мимо хозяйственных построек, чтобы не привлекать внимание, в самом скромном из своих платьев, убрав волосы в аккуратный пучок. Утро действительно было уже поздним, но тут кипела жизнь. Катьонте разгружали бочки, мешки и корзины с телег, передавали клетки с курами и утками, вели коров и овец. Лиля шла, прикидывая, сколько сил и внимания нужно, чтобы быть управляющим какой-нибудь одной группы покоев, не говоря уж об этаже или целом крыле. Это не гостиница, где гость оставляет гневный комментарий в отзывах, и потом сотрудника бранят за мятое покрывало на кровати. Тут провинившихся не лишали премии и не штрафовали, а секли, причём нещадно, и Лиля сначала как-то пыталась остановить эту дикость, но очень быстро поняла, что в огромном дворце один её голос не в силах изменить обычаев. Поэтому она просто раздавала монетки и хвалила перед Лерин без разбору всех катьонте, которые обслуживали её покои, не обращая внимания на мелкие оплошности, за которые та же Тэмиса моментально бы сдала провинившуюся катьонте управляющей покоями актрис. "Ты разбалуешь прислугу", – фыркнула Тэмиса как-то, тряхнув рыжими локонами, спускавшимися из причёски. "Их надо держать в строгости, иначе расслабятся".
Ну и пусть. Лиля нашла глазами телегу, уставленную пустыми ящиками, и направилась к ней. Пусть Тэмиса делает, что хочет. Пусть хоть самого крейта забирает... Через несколько дней Лиля уедет отсюда. Красивый дворец, прекрасные комнаты. Мечта. Чужая.
– Уважаемый, моя тётя болеет, – сказала она, проникновенно глядя в лицо большому загорелому мужчине с очень волосатым лицом. – Хочу справиться о её здоровье. У меня тут письмо в дом Мейр, его надо передать конюху. Я понимаю, что тебе придётся сделать крюк до боковых ворот Мейр, но это... – Лиля порылась в кармане и протянула ему два серебряных. – Это, надеюсь, скрасит тебе путь. Запомнил?
