И она кивком указала ему на дверь, сама, как курица крыльями, обнимая слишком высокую для нее Ангелину и прижимая к плечу.
— Езжайте, — шепнула она. — Я присмотрю за Гелей.
Игорь растерянно кивнул, непривычно чувствуя себя обузой. Он решил, что прямо с утра поедет в клинику к Халиман, а заодно уточнит у нее, к какому психологу можно отправить вдову брата. Похоже, иначе ей не выкарабкаться.
Домой они ехали молча, и только в квартире, снова накормив встревоженного пса и поставив чайник, Кристина прервала молчание.
— Не слушай Ангелину, — произнесла она, похоже, больше уговаривая себя, чем Игоря. — Она так не думает. Просто в ней говорит горе. Она не желает тебе смерти.
Игорь вздохнул. Хотелось заорать и ударить по столу кулаком так, чтобы чашки зазвенели, но Кристина была ни в чем не виновата, и срываться на ней не стоило.
— Ты думаешь, я переживаю из-за этого? — тихо произнес он, усилием воли пытаясь не дать себе повысить голос. — Я жил рядом с ними, мы каждую неделю встречались на ужинах, и я не знал по-настоящему ни маму, ни Гелю! Я в них обеих ошибся! А я ведь строю свои догадки, в том числе и основываясь на том, что разбираюсь в людях!
В конце он все-таки сорвался на крик. А еще не удержался и ударил по столу. Но не сильно.
Кристина подошла со спины и обвила его шею руками, чмокнула в макушку.
— Ты очень проницательный, — уверила она его. — Просто женщины — такие вот непостижимые существа, внутри коробочки всегда больше, чем снаружи.
Игорь не отрываясь смотрел на сахарницу, но не видел ее.
— Вот именно, — совсем тихо произнес он. — Вот оно. То, что я упустил.
— Что? — Кристина нехотя вернулась к столу и разлила чай. Игорь не мог оторвать от нее взгляда. Невысокая и хрупкая с виду, она вела физкультуру и ОБЖ, бегая и прыгая не хуже многих спортсменов, и сумела вырваться из рук убийцы. Женщина.
— Женщина, — повторил он вслух. — Как ты думаешь, убийца может быть женщиной?
И добавил быстро:
— Тот, кто на тебя напал, он мог быть женщиной?
Кристина наморщила лоб. Она оперлась крестцом на кухонный стол и задумчиво мешала ложечкой чай. Молчала. Игорь не беспокоил ее, давая собраться с мыслями.
— Вряд ли… — наконец нехотя произнесла она. — Вообще он был в шапке. Ни грамма косметики, скуластое лицо. Я не разглядела хорошо, прости. Испугалась.
— Но ты не уверена? — Игорь затаил дыхание.
Кристина покачала головой.
— Не уверена, — подтвердила она.
— Этого более чем достаточно. — Игорь поднялся, взял кружку и залпом выпил чай. — Так, родная, оставайся тут, смотри за Арамисом, если что, звони.
Глава 35
Они снова собирались отдохнуть. На этот раз точно, так и сказали психологу, но та только отмахнулась, будто это ерунда, решить побыть самими собой.
— Ты забываешь про осторожность, — укоризненно произнесла психолог, будто не слышала всего, что они говорили. — Когда нашли тело первого полицейского, Саша был еще жив. Я думала, ты заканчиваешь только за теми, кто сам уже не может.
— Это ты так думаешь, — возразили они. — Нельзя требовать от нас соответствия твоим ожиданиям. Ты ведь тоже не соответствуешь нашим.
Они просто не знали, как объяснить, что так было в самом начале. Им стало легче, когда удалось исполнить мечту умершего раньше времени Бориса. Тогда они еще воображали, будто дело именно в том, что не хватило времени или сил. Позже пришло понимание, что многим несчастным не хватает другого. Того, что в избытке у них. Того, что было у Бориса. Внутреннего стержня.
И тогда они начали готовиться заранее.
Что толку ждать, если слабый Коля Рассохин или Сашка Фролов никогда по-настоящему не решатся на то, что наконец сделает их цельными? Им просто нужно помочь. Да и сама психолог намекала на это. Разве нет?
Они так и спросили.
Психолог недовольно зашипела, словно ей наступили на ногу.
— Тебе надо лечиться, следователи кружат вокруг больницы, словно им тут медом намазано, — продолжила психолог, а они всерьез задумались, слышит ли она еще кого-нибудь, кроме себя? Может, так было всегда, просто они не замечали. И они зря тратили силы, изливая душу или хотя бы произнося слова, которые нельзя было держать внутри, чтобы не начать их выкрикивать. А она не слушала и говорила свое: — Один записал ко мне сегодня родственницу, у которой погиб муж. А я ведь не тот психолог, что работает со всеми подряд!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Согласилась? — им было неинтересно, но из вежливости требовалось спросить.
— Разумеется, — буркнула психолог. — Мне уже и так настоятельно рекомендовали объяснить, почему отданные им рисунки по манере не похожи на те, что были нарисованы раньше. Теперь я особенно любезна с ними со всеми. Особенно с этим Ремесовым. Но родственницу его приму прямо тут. Посмотрит вокруг и передумает ходить.
Фамилия ничего им не сказала. Наверное, они ее слышали, но когда — разве разберешь? Да и до проблем психолога им не было дела.
— Ты все-таки подменила рисунки? — только вяло удивились они. — Зачем?
— Запаниковала. — Психолог встала и прошлась по кабинету. — Мне казалось, что они поймут, что последние нарисованы тобой.
— Если бы не запаниковала, было бы проще. — Они пожали плечами. — Психопаты — прекрасный материал, пластичный и в то же время хрупкий. Нереально доказать, что почерк не изменился сам. И вообще, вот вам результаты вскрытия, вот вам свидетельство о смерти, и до свидания.
— Вот и говори с ними в следующий раз. — Смуглое лицо психолога порозовело, но они знали, что это не смущение, а злость. — И вернемся к Александру. Он пытался напасть на этого следователя, Ремесова. Думаешь, он не увидит дел с задушенными полицейскими и не вспомнит об этом?
— Это же полицейские из разных районов. — Они отмахнулись. — И больше таких убийств не будет. К тому же Александр мертв.
— Мертв, — согласилась психолог. — Твоя работа?
— Нет. — Они покачали головой, внутри разгорался гнев, но они пытались держать себя в руках. Второй раз на них пытались повесить убийство, которое совершил кто-то другой. — Меня тут даже не было, ты же знаешь.
— Иногда быть рядом не обязательно. — Психолог отвела взгляд. — Зачем-то делали полное вскрытие. Под вопросом врачебная ошибка…
— Медицинская, — они были настороже. — Не врачебная. Все назначения абсолютно правильные. А что Александр прятал часть таблеток и зачем-то проглотил их разом… Не иначе как решил, что они помогут облегчить дыхание. Недосмотрели медсестры, я полагаю.
— Ты знаешь про таблетки и утверждаешь, что это не твоя работа. — Психолог довольно усмехнулась. — Признай, одной смертью больше, одной меньше…
Они не отвечали. Они смотрели на это красивое наглое лицо и не понимали, как могли быть такими слепыми. Интересно, почему психопаты так редко убивают своих психологов или психотерапевтов? Они уже думали об этом, да. Но так и не нашли ответ. Может, пора сделаться психопатом и убить… для себя? Просто потому, что они поняли. Поняли, как «случайно» умер Николай, как таблетки попадали в стаканчик и под подушку Александру. Почему-то вспомнился Роман. Разве они стали бы убивать ту женщину, которой он всего лишь хотел отрезать руку? Роман не собирался убивать, он и сам мог справиться. Он сумел ускользнуть из больницы сам, без их помощи. Они давали ему от одного до трех месяцев, чтобы справиться с этим и вернуться в больницу уже надолго и совершенно бесповоротно целым.
Но у Романа не было этих месяцев, он умер вскоре после того, как оказался дома. Отравился таблетками. Разве кто-то пытался по-настоящему расследовать, откуда псих набрал таблеток? Даже больницу тогда толком не трясли, ведь не наркотики пропали.
Они продолжали молчать, и лишь глаза быстро двигались, отмечая каждую мелочь в давно знакомом кабинете. Книги, журналы, бюст какого-то психолога, на Фрейда не похож, других они в лицо не помнили. Выключенная камера, какие-то грамоты. Взгляд скользнул и неожиданно уткнулся в горящий между книгами синий огонек. Был ли он здесь раньше?
