выпятив большую грудь.
Прохор выпил, закусил огурцом и с тревогой подумал, что с этой частью тянуть не след. Поэтому встал, подошел к кровати и велел:
– Ну-ка, мочи нет! Давай сзади!
Служанка мигом обернулась, подняв зад и замерев в предвкушении. Прохор с глубоким вздохом освободил из рукава кистень и без размаха аккуратно приложил ее по затылку. Потом откинул крючок, вышел в коридор и пошел по нему в сторону гостиной, о расположении которой выведал еще в прошлый раз. Там он вытащил из кармана крохотный огарочек свечи, чиркнул кремнем о кресало, запалил трут, поднес к нему фитиль. И увидел старуху.
Обитель
Иван Андреевич лег прямо в пыль, облокотившись нечесаной головой о камни стены прохода, поднял руку и растопырил толстые пальцы, в которых тут же возникла зажженная сигара. Он набрал в рот дым и выпустил его мощной струей к потолку.
– Что впереди? – спросил Галер, как только они покинули зал Близнецов.
– Не знаю.
– Я так и думал. – Галер сел у противоположной стены.
– Ты совершенно прав, – сказал Крылов наконец. – Я не входил в Обитель. Очевидно, что доставлять пищу сюда должны были каким-то коротким путем. А короткий путь – это подземный ход. Поэтому я просто дождался, когда Агата успокоится и уйдет от ворот. Потом я спокойно вышел наружу и отправился искать жилище неподалеку. Удача мне улыбнулась – местные жители не только накормили меня и позволили высушиться, но и рассказали о речке неподалеку. Связать историю с движущимися статуями и рекой оказалось проще простого.
– А та бумага, – перебил его доктор, – которую вы сунули в карман, когда впервые посетили стариков Эльгиных в Лефортово? Баронесса видела, что вы прячете от нее какую-то бумагу…
– Глазастая дурочка, – усмехнулся Крылов. – Нет, она никакого отношения к Обители не имела. Это… – Он стряхнул пепел себе на грудь. – Неважно! Будет случай, расскажу и про тот рисунок. Не прерывай меня! Твой разум нестабилен, и я могу исчезнуть в любой момент. Или превратиться в кого-то еще. Итак, я спустился по берегу реки и нашел вход. Там была решетка, но очень старая и ржавая, так что я просто ухватился и дернул. Да… тогда я был молод и намного сильнее, чем сейчас. Тем более сейчас…
Он снова затянулся сигарой.
– Путешествие под землей было… – он щелкнул пальцами свободной руки. – Это как спуститься в ад, но ад заброшенный, холодный и мокрый, полный неподвижных бронзовых механизмов. Жуткое местечко! Я все думал, что где-то должно быть кладбище тех, кто строил Обитель. Я бы точно не оставил никого в живых, чтобы сохранить тайну. И знаешь, кладбище там действительно есть, но кто лежит в могилах – не могу точно сказать. Масло в лампе, которую я прихватил с собой, почти кончилось, но я уже обнаружил лестницу наверх. Поднялся по ней, с трудом откинул крышку люка и оказался в месте печальном. Представь себе, я вылезаю из квадратного люка прямо в мертвом яблоневом саду. Стволы деревьев как будто умерли в мучениях – они были искривлены и совершенно лишены листвы. Но я не стал особо оглядываться, заметив старую избу с провалившейся крышей. И могильный крест перед ней. Расчистив мох и стерев грязь с креста, я наконец понял, что за узник содержался в Обители…
– Алексей Петрович, – кивнул Галер.
– Именно! Именно! Потом я обыскал дом… Вернее, то, что от него осталось. Но не нашел решительно ничего. Далее произошло то, что я продиктовал тебе перед смертью. Выйдя обратно во двор, я оперся на крест. Тот покосился и рухнул на землю. Я попытался поставить крест на место и тут заметил, как что-то блеснуло в яме.
– Шкатулка.
– Шкатулка.
– А с ней?
– Письма. Письма, которые несчастный царевич писал все эти годы. Письма отцу, своей бывшей любовнице Ефросинье и Марии.
– Марии? – удивился доктор. – Что за Мария?
Крылов бросил в его сторону хитрый взгляд.
– Ты думаешь, я вот так все и расскажу? Плохой был бы из меня литератор, кабы я сразу выкладывал карты. Не торопись, всему свое время. Тебе осталось пройти…
– Четыре зала.
– Четыре зала… – Крылов выпустил четыре колечка, потом помахал сигарой, развеивая их. – Всего ничего. Вот только выдержит ли твой мозг? Разве ты не видишь, что никакой реальности вокруг больше нет? Ты вообще уверен, что движешься по лабиринту? Или до сих пор валяешься без сознания в зале Льва, где бешеная девчонка стукнула тебя каменной звездой по голове?
Галер почувствовал, как страх начинает туманом обволакивать его. Он сунул руку в карман и нащупал склянку.
– Давай, давай! – Голос Крылова в тумане искажался, приобретал новые низкие тона, это уже был не голос призрака, но демона. – Немного свежего сумасшествия не помешает.
Доктора начала бить лихорадка. Что, если он выпьет еще немного капель настойки и окончательно сойдет с ума? Наконец, не выдержав, доктор рванул притертую пробку, накапал на дрожащую ладонь и слизнул языком горькие капли.
Несколько секунд его продолжала бить дрожь. Потом Федор Никитич начал успокаиваться, открыл глаза и огляделся. Он по-прежнему сидел в проходе у стены. Но вот никакого Ивана Андреевича Крылова рядом не было. Галер встал, на ватных ногах подошел к концу коридора и выглянул в новый зал. Вернее, это был не зал, а довольно узкая дорожка среди стен. На пыльных плитах хорошо отпечатались следы проходившей тут девушки. Ее нигде не было видно, а значит, Луиза прошла. Остается просто идти за нею след в след.
Третье отделение
Ящики из потайной комнаты Дубельт приказал нести прямо в его кабинет. Потом туда же пригласили доверенного слесаря с инструментом, чтобы он аккуратно вскрыл запаянные крышки, не повредив содержимого и не заглядывая внутрь. Мастеровой провозился два часа, после чего Леонтий Васильевич щедро наградил его и выгнал, предупредив, что если тот проболтается, то очень скоро со всем своим инструментом отправится расклепывать каторжные партии в Нерчинск. Вместе с такой же партией.
Когда мастер ушел, что-то недовольно бурча себе под нос, Сагтынский с Дубельтом сняли крышки. Под ними оказались одинаковые холщовые свертки, распоров которые они обнажили связки толстых папок. На каждой были вытеснены две буквы «Н» и «О». Дубельт зажег лампы на стенах, потом сел за стол и раскрыл первую папку. Сагтынский со второй устроился в кресле.
– Знаешь, Лео, я вчера поручил подробнее узнать об этом доме, – он постучал пальцем по папке. – И хотя теперь это уже не важно, раз ты нашел тайник, все же…
Дубельт поднял глаза от листа, который просматривал.
– Почему ты не помогаешь
