Я вспомнила тот дурацкий императорский прием, где вела себя самым отвратительным образом, игнорировала высокопоставленных дракониц, липла к Клавису, улыбалась императору. И то, только потому что улыбаться мне сказал Клавис. Вспомнила письмо, которое переписывала ровно семнадцать раз. Вейре Марите пришлось составить его, а меня усадить переписывать набело, но руки, словно заколдованные, сами портили бумагу. То я ставила кляксу, то забывал частичку «не», то подписала письмо именем вейры Марите. Тело сопротивлялась. Сопротивлялась оно и сейчас, когда чужеродная магия вытравливала из меня любовь к Рейнхарду.
Как ушел нир Байлок я не видела. Я лежала на песке и меня еще выкручивала судорога от пережитой боли, кажется меня стошнило.
— Иди, убери, — говорила кому-то Лоре. — Хватить корчить из себя королевского сына, сволочь рогатая. Клео, как ты? Клео! Слышишь меня?
— Рейнхард будет искать меня, — сказала еле ворочая языком, хотя сказать я хотела вовсе не это.
Кажется, Байлок что-то нарушил своим вмешательством в моем теле, в моей магии.
— Будет, только не найдет, — вдруг тихо сказала Лоре.
Я с усилием приподняла голову.
— Почему ты так уверена?
— Понимаешь… Будь мы в Вальтарте, он бы тебя нашел, но мы не в Вальтарте, — Лоре сочувственно понизила голос. — Мы в Иртании.
Ни о какой Иртании я раньше не слышала, о чем и сказала Лоре.
— Конечно не слышала, это информация из запрещенных книг. Страна ифритов, или, как ты их называешь, — демонов. А если быть еще более точным, то не страна, а мир. Туда, знаешь ли, нельзя ни приехать, ни прилететь, каким бы классным драконом ты ни был.
Страна ифритов… Получается, это как мой собственный мир, в который нельзя ни прилететь, ни доехать, только переместиться.
— Найдет, — заупрямилась я. — В одной из книг было написано, что связь Истинных дает преимущества паре, можно почувствовать, если одному из возлюбленных грозит опасность. Некоторые даже могут даже передать на расстоянии мысль или картинку…
— Пф. Романтическая чушь для девочек младше семнадцати.
Я не сразу поняла, что мне ответила не Лоре, а ее демон. Он оказался совсем рядом, что-то проделывая с песком, но у меня совершенно не было сил, чтобы приподняться и посмотреть, что он там вытворяет. У демона и в самом деле были рога. Угольные, витые, они едва-едва проглядывали среди черных густых волос.
— А хвост у тебя есть?
Лоре захихикала, а ее демон окатил меня яростным взглядом, что в сочетании с ледяным выражением лица смотрелось жутко. Он весь был немного жутким, даже его красота отдавала потусторонним очарованием. Можно было любоваться сколько угодно, но дотрагиваться было страшно, было страшно смотреть в глаза.
К сожалению, нир Байлок окончательно сбил мне настройки. Я даже заползла по песочному ложу вверх, чтобы заглянуть демону за… допустим за спину и узреть хвост. Даже остаточная боль меня не останавливала.
— Что с ней?
Демон требовательно развернулся к Лоре за ответом, и я увидела, что хвост у него есть.
— Переизбыток чужой магии в теле дает эффект опьянения, — Лоре пожала плечами. — Это лучше, чем если бы она она каталась тут от боли. На меня магия Байлока действует иначе… Ну, знаешь, плохо действует.
Под убаюкивающий голос Лоре я закрыла глаза, отчаянно желая увидеть во сне Рейнхарда, а после проснуться в его руках. И понимала, что этому не суждено сбыться. Байлок не смог уничтожить руны Истинных в моем теле, но они ощущались ослабленными, и наполовину порванными. Я свернулась клубком, словно пытаясь удержать тонкую связь между мной и Реем, да так и уснула.
* * *
Рей метался по кабинету под встревоженным взглядом Теофаса. Магия горела в нем костром. Даже зажмурившись Теофас видел раскаленную ауру, от которой шарахались придворные.
Про мебель и говорить нечего, мебель придется менять. Рейнхард оплавил даже резьбу на окнах, что уж говорить по бывший императорский кабинет? Сжег. Теофас приложил немало усилий, что вытащить того в сад через то самое оплавленное окно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Без ужаса к ним подходил только его личный камердинер. Рей был наполовину проявлен, а Теофасу пришлось усилить ауру, чтобы его полоумный друг не подпалил любимые азалии императрицы.
— Куда они ее дели?! — рычал Рейнхард.
У него начал отрастать хвост, который тут же заметался по демоновым азалиям. Теофас потер виски — памятный жест его бывшей, словно перепавший ему в наследство.
— Шелен, Байлок и Аскард уже ищут ее, — пытался он успокоить друга.
Но тот словно не слышал. От рыка треснула беседка, в пруду сварились золотые рыбки его сестры, азалии… Да и демон с ними, с азалиями.
Правда была в том, что ему нечем было утешить Рейнхарда, ни один из магов Вальтарты не мог найти даже следа его драгоценной Клео. В любой другой раз он бы предположил, что девушка мертва, но руны… Руны еще держались на руке Рейнхарда, хотя чудом они держались, не иначе.
Они перетряхнули всю жизнь Клео от момента ее появления в их мире до той секунды, когда отчаянный гвардеец арестовал ее за темную магию. Арестовал, хотя видел, как она переродила дракона! Он не убил этого идиота только потому что его уже убил Рей. И правильно сделал, на мальчишке было заклятие молчания и кровная клятва, принесенная ритуалистам. Еще бы узнать, как тот попал в личный состав его дворцовой стражи…
— Срочное донесение, — нир Вайс, его личный камердинер бестрепетно закрылся щитом от огня Рейнхарда и протянул на золотом подносе маленький амулет связи.
Теофас приложил амулет к уху, и тут же подскочил, хватая Рея за плечо:
— Нашли след ее ауры в одной из запретных камер!
Рейнхард тут же перекинулся в первородную форму, и азалиям настала хана. Теофас с трудом остановил его силой императорской печати.
— Куда?! Это же имперская тюрьма!
Они осмотрели все три камеры, где содержали Клео, но в первой ее ауры не просто не чувствовалось, ее буквально вычистили магически, во второй было тоже самое, и на Рея смотреть стало страшно.
В закрытом тюремном отсеке содержались магически одаренные драконы, не могущие контролировать свою магию. Завеса давила любое проявление силы, но именно здесь они обнаружили пропавший отряд охраны и вскрытую камеру, от которой отследили слабый сигнал ауры Клео.
— Пусто.
— Они деррржали ее здесссь… Они хотели ее смерррти!
Вряд ли смерти, иначе бы нашли ее тело, а не ауру, но объяснять это Рейнхарду было бессмысленно, он был не в себе. Метался по камере, считывая остаточный след, высвечивая магией каждый уголок, но камеры была пуста. Даже волоса не осталось, кто-то безжалостный и умный вычистил помещение, разве что ауру не сумел убрать до конца.
Под ногами что-то хрустнуло. Рейнхард перевел на него безумный взгляд и застыл. В один момент он вдруг сделался тем самым Реем, который учил его биться на мечах. Внимательным, цепким.
— Бабочка, — сказал он тихо. — Видишь ее?
Вот и свихнулся его первый меч. Сначала он везде видел Клео, теперь начал видеть бабочек.
— Наверное та самая, которую Клео купила в магической лавке. Помнишь?
Да… Верно, по подробным опросам, Клео действительно купила бабочку, показывающую иллюзии, но почему он не ощущает ее и не видит?
— Зачарована на владельца, — сообразил Теофас. — Однако, умельцы, эти маги, могут и такое.
— Да. Скорее всего, я вижу ее, потому что связан с Клео рунами истинности.
Рейнхард снова был собран и холоден, только неподвижный вертикальный зрачок выдавал, насколько он близок к новому обороту. Магия била в нем гейзером, удерживаемая лишь жестким самоконтролем.
— Я собираюсь найти ее. Любой ценой.
27. Спасение
Мне снился волк.
Во сне я лежала в своей кровати в Академии, закутавшись в одеяло с головой, но не было ни самой комнаты, ни книги, ни привычным вещей. Напротив меня сидел волк, сверкая желтыми глазами. Шерсть у него словно клубилась темнотой, а сам застыл окаменевшей статуей.
