помощи в этой сказке не предусмотрено.
Лукавый, смирись —
Мы все равно тебя сильней…
Да, мы сильней. Потому, что если припрёт, если надо, мы СМОЖЕМ. Мы всегда можем, если припрёт. На то мы и люди. Надеюсь, Илона тоже сможет, не зря в неё поверил…
— …Приказание выполнили? — ехидно скалясь, спросил Сигизмунда.
— Да. Все трезвы, как стёклышко. — Отрок был недоволен — слабо сказано. — И граф, это, никто не ропщет, но… — Вздохнул. — Ты должен дать парням понять, почему так приказал.
Да, должен дать понять, почему все празднуют, пьют, а им запретил. Конечно, завтра с утра в поход, но никто не говорил вусмерть напиваться, да они и не напиваются. Если не объясню приказ людям, а они, на минуточку, мою бренную тушку охраняют, если они не согласятся со мной, что так действительно было нужно, будут проблемы. Средневековье-с, сеньоры.
— Слушай сюда, — продолжил я инструктаж. — Пусть двое самых доверенных и самых крепких встанут около Тита, и как только он придёт в неадекват… А он придёт в неадекват, — «успокоил» отрока, — перехватят и скрутят. Пусть их четверо будет — не настаиваю.
— Уверен, что понадобится? — мрачнел всё больше Сигизмунд. Может ну его? Без Тита обойдёмся?
— Скорее всего понадобится. — Я был сам пессимист. — И я должен это сделать с ним. Ибо нельзя человеку помочь, если он не помогает себе сам. Нельзя заставить стоять за себя, можно лишь направить. А тот, за кого надо постоянно заступаться… Это уровень любовницы богатого и сильного сеньора, а не управляющего. Её же с утра паскудила какая-то девка на кухне, и она смолчала. Я не могу оставить её управлять замком. И назад в Аквилею не могу. Никуда не могу. И убить рука не поднимается, молчи, ничего не говори, Вольдемар предлагал, он может устроить несчастный случай. Для твоего понимания, я даже в рожу Вольдемару за такое предложение не дал — и сам о таком думал.
— Мари, её мать, говорят, очень крута была, — покачал головой Сигизмунд. — Её сам старый граф, дед твой, боялся. Потому его невестка, ну, мать твоя, и услала её, замуж выдав. Неизвестно, кто с такой гром-сеньорой в замке графиня. А она…
— Ты всё понял, — решил закругляться я и подвести итог. — Я даю человеку последний шанс. Это называется «шоковая терапия». Да — значит да, всё будет. Нет — не будет ничего. Для неё. И Тит должен видеть, что я честен, искренен. Захочет — пусть забирает её и валит в Дикие Земли. Нет — значит нет. Но ко мне у него не должно быть претензий.
— Понял, граф. Сделаем, — подвёл отрок для себя какие-то итоги. — Пошли что ли?
Разговор произошёл у конюшни, где мы «курили», обсуждая последние приготовления к операции «шоковая терапия», которую я откладывал, откладывал, самого себя убеждая, что Илона ничего на самом деле, справится. Что есть в ней проблески силы и характера. Но нет, характер там в зачаточном состоянии. Права Астра, человека надо или с детства воспитывать, как свободного, или не допускать бывшего раба до поста, где рабам не место. В принципе не допускать. Рома совершил ошибку, и теперь мне нужно вновь включить Рому, чтобы оную ошибку исправить. Это косяк не Рикардо, о чём сожалею — этот средневековый тип всё совсем иначе видит и воспринимает. Ричи разрубит Гордиев узел, а его надо именно что развязать.
В кабинет на пятом этаже поднимались всей блудней — восемь человек, вся моя охрана. Включая Тита. Вошли, расселись. Ещё от входа в башню послал первую попавшуюся служанку за управляющей — будем ждать.
Кабинет маленький, места мало, и, оглядевшись, приказал идти вниз — в Малую обеденную, на второй. Парни завозмущались — они были в кольчугах: представьте в десятке килограмм железа подниматься на седьмой-восьмой, а то и девятый по уровню этаж. Но кнут, который держал в руке, будет иметь слишком большой вылет — заденет стены при замахе. За оным кнутом и ходил на конюшню.
Управляющая вошла, опасливо заглянув в дверь. Я расселся на крепком стуле ближе к графскому столу — остальные столы были сдвинуты к стенам. На то она и малая обеденная, что как правило здесь едят только семья и приближённые, а мы поместимся и за одним большим столом. Но передо мной было достаточно места для махания кнутами. Парни по команде Сигизмунда заняли места вокруг, вдоль стен. Причём предупредил, это — семейное дело, не вмешиваться, даже если она на меня набросится. Всяко не убьёт, женщина же. Да ещё сестра. «Да ещё рабыня» — попытался сказать мой внутренний скептик, но я удержался — всё же мысленно давал ей право на шанс.
— Илона, закрой дверь и встань тут, — кнутом указал на центр комнаты. Она так и сделала, зашла в этакий условный круг — центр башни — и было видно, как тряслись ноги. Провела недоумённым испуганным взглядом по ребятам, бросила умоляющий на Тита. Но, наконец, собралась и посмотрела мне в глаза.
— Да, брат? Что случилось?
— Случилось? — я под нос усмехнулся. — Случилось то, что всему приходит конец, Илон. И любая чаша терпения рано или поздно переполняется. Скажи, я давал тебе шанс?
Она покраснела и уткнулась глазами в землю.
— Я привёз тебя сюда. Сделал ВТОРЫМ человеком после меня. Вторым, сестрёнка! — повысил голос, подавшись вперёд. — Астрид замужем! Да, она меня прикрывает — я её попросил, и муж не против. Потому что у них пока нет детей, а Пуэбло больше, богаче, и тут веселее, чем дома. Но, мать твою, Илона, она НЕ ХОЗЯЙКА этого замка! Потому, что она часть семьи Кастильяна! И её дети будут баронами Кастильяна! Понятно тебе?
Илона начала всхлипывать, но я только начал.
— Кухарки судачат о тебе, никого не стесняясь и ничего не смущаясь. На тебя приходят жалобы ОТ СЛУГ!!! Слуг, мать твою! — снова вспылил я. — А знаешь, почему? Потому, то они понимают, что им МОЖНО!!! Почему бы нет? Потому, что настоящая хозяйка с твёрдой рукой бы их выпорола за любое нерадение, даже за попытки помыслить, что у них плохая начальница. Что значит «заставляет мыть горшки, когда мы этого не делаем и никогда не делали, это делают Мария и Хуана с Дальнего Выселка?» — процитировал я часть одной из последних кляуз. — Как понять такое? Мне делать больше нечего, кроме как вникать, кто должен чистить горшки?
А твои распоряжения? Как долго выполняются твои распоряжения, не продублированные Астрид, Вермундом
