В Приазовье, на северном берегу Черного моря и в верховьях Дона обнаружены археологические следы христианских общин, относящихся к I в. по Р.Х.: «Находки четырехугольных каменных евхаристических жертвенников-престолов, штампов для просфор с символическим изображением креста, комплексов из 5 (в Херсонесе) и 6 (в Танаисе) светильников (которых первоначально было по семь, и они составляли семисвечник) в подземных помещениях ясно свидетельствуют о существовании в этих античных городах христианских общин, совершавших тайные евхаристические собрания. Одна из этих «Сионских горниц» (в Танаисе) была разрушена при работах по реконструкции городской стены, точно датируемой последними годами I века»{398}. А в Курске найдены подвески с христианской символикой, датируемые V–VII вв.
Есть указания и на то, что апостол Андрей основал христианские общины на русском Севере. В частности, ниже приводится рассказ обращенного апостолом ко Христу жителя Новгорода{399}:
«Родом я из Великого Новограда. Нас было два брата. Отец наш был князь новогородской. Старшаго брата моего звали Перей-Туча, а меня Мунга. Жили мы с братом на правом берегу Волхова. Жили мы там с братом в великой любви и согласии. Брат мой имел у себя одного сына и дочь. Сына его звали Яромир, который в одно время купался в реке Волхове, получил себе великую и неисцельную болезнь. Один престарелый жрец и великий волхв сказал, что для исцеления этой болезни нужна кровь и вода, но не славянорусская.
Тогда мы с братом и по общему совету жрецов обрекли всех чужеземцев, едущих той рекой мимо нас, из девяти десятого убивать и кровью убитого мазать больного и смывать оную водою реки Волхова. Такой наш варварский приказ долгое время исполнялся в точности: убивали, мазали, смывали, но пользы болящему никакой не было, окроме что день ото дня болезнь молодаго князя умножалася. В число таких чужеземцев угодил и св. Апостол Андрей Первозванный, едущий кораблем из Новограда в свое отечество через море Неву, и он по жребии как раз вышел десятый, его представили по обычаю к нам.
В ночь перед проездом Апостола мимо нас, болящий видит во сне стоящего на корабле Апостола и плывущаго вниз по реке, дивно одетаго странного мужа, о котором невидимый голос сказал ему, что этот странной один только и может исцелить его от болезни его. Услышал такую радостную весть, болящей проснулся. И рассказал сон свой отцу и мне. И при этом рассказал образ и подобие странного того и одежду его до самомалейшей подробности, какого цвета и вида была она.
Еще слава его вем была во устах болящаго, как служители наши привели к нам страннаго того. Подобие его и одежда его поразили нас, и мы забыли все, страх и трепет напал на нас, и мы ушли от болящаго в другую горницу, куда привели и страннаго того мужа.
В это самое время болезнь князя Яромира налетела на него со всей своей силой и он стал уже бороться со смертью. Вскоре за сим поразил слух наш громкий вопль и рыдания матери болящаго и всех бывших тут с ней у одра болящаго. Услышав это, мы почуяли, что князь помер. Сердца наши замерли.
В это время брат мой в иступлении и не помня себя падает к ногам страннаго того и просит его исцелить от болезни сына его уже умирающаго. Новый крик плача уверил нас, что Яромир помер. Брат мой от этого едва не лишился разума.
Странник поднимает с полу брата моего и коротко говорит ему: «Бог, котораго я слуга, может воскресить и исцелить сына твоего, только веруй в него, как я верую, и сделайся христианином». Слово «христианин» привело брата и меня в смущение, великая ненависть посеяна в нас жрецами нашими. По словам их, эта самая злая вера во вселенной основана на крови. Но плачь и рыдание над умершим его сыном заставило его забыть все ужасы и кровавые обряды христианской веры, сказал странному тому мужу: «Если будет слово твое право, то я со всем домом моим приму христианскую веру!»
Тогда странный оный подошел к одру умершаго юноши, велел умолкнуть плачущим, помолясь довольно богу у одра умершаго, потом взяв его за руку и громко сказал ему: «Именем Бога Иисуса Христа юноша тебе глаголю: «Востани!»» и с словом этим за руку воздвиг умершаго князя как от сна и никогда неболевшаго, и отдал его родителям его.
Тут брат мой и княгиня, мать умершаго сына, и вое кресшей молодой князь поверглись к ногам страннаго того мужа, а с ними бывшие тут сродичи и друзья наши единогласно и единодушно пожелали быть христианами. К этому присоединились три сына сестры нашей, князья по имени Имн, Пимн и Римн.
Жрецы, пришедшия мазать кровию страннаго того, видя такое чудо, сочли это за чары, и видя се бывшее желание быть христианому, удалились в великом гневе на князя Перея-Тучу и на страннаго мужа. Весь род нашь у знаемые блиские нам, и слуги наши приняли от Апостола христианскую веру и все крещены от него. При крещении моем получил я себе имя вместо Мунги Германа.
Чрез несколько времени по утверждении нас в христианской вере Апостол Андрей собрался в путь в свое отечество водою чрез море Неву и Варяжское, взял меня с собой и оставил меня на этом острове проповедовать христианскую веру, оставил мне на память о себе каменный крест и свое благословение на остров. А вышесказанныя князья, дети сестры нашей, пошли по слову Апостола проповедовать Христианскую веру в разные стороны, а именно: Имн ушел на берега реки Вислы, и есть тот самый, который послал тебя ко мне. Пимн ушел в Великий Новогород, который там возвратит тебе двух сыновей твоих. А Римн живет теперь в Ростове и есть искренний друг брата моего, переселившагося туда. Брат Перей-Туча живет в окресности Ростова. Так же недалеко от него поселился и князь Римн на берегу реки Нерли в пещере мудреца Клеобула…»
Имеются и другие указания на христианство славяно-русов скифского времени{400}. Например, готский царь Винитарий хитростью захватил вождя антов Буса и семьдесят антских старейшин и приказал распять их. Как известно, распятие на кресте считалось в Древнем Риме позорной казнью для рабов. Римским гражданам, например, отрубали голову и, как видно из истории с апостолом Павлом, не имели права без суда даже подвергать телесным наказаниям. Но с середины I века по Р.Х. распятие на кресте стало применяться именно как казнь для христиан. Например, в Средние века многие русские христиане, попавшие в неволю, были распяты в Крыму за отказ отречься от Христа. Конечно, христианство Буса и его сподвижников гипотетично, но ничего невозможного в этом предположении нет.
Однако вскоре скифы потеряли свою гегемонию в Причерноморских степях и почти все следы скифского христианства были утрачены. Скифам на смену пришли сарматы, которые в результате трехвековой войны со скифами стали ко II в. по Р.Х. господствовать на территории от Урала до Балтийского моря.
Глава 34
САРМАТЫ
Ни персы, ни македонцы не смогли поколебать степную империю скифов. Взять над ней верх смогли только более быстрые всадники, более меткие лучники, те, для кого, как и для скифов, степь была родным домом — сарматы.
Союзники скифов по борьбе с Дарием, как считается, были и их ближайшими родственниками. Во всяком случае, Геродот рассказывает следующую легенду о происхождении сарматского народа:
«Эллины вели воину с амазонками… После победоносного сражения при Фермодонте эллины (так гласит сказание) возвращались домой на трех кораблях, везя с собой амазонок, сколько им удалось захватить живыми. В открытом море амазонки напали на эллинов и перебили [всех] мужчин. Однако амазонки не были знакомы с кораблевождением и не умели обращаться с рулем, парусами и веслами. После убиения мужчин они носились по волнам и, гонимые ветром, пристали наконец к Кремнам на озере Меотида. Кремны же находятся в земле свободных скифов. Здесь амазонки сошли с кораблей на берег и стали бродить по окрестностям. Затем они встретили табун лошадей и захватили его. Разъезжая на этих лошадях, они принялись грабить Скифскую землю.
Скифы не могли понять, в чем дело, так как язык, одеяние и племя амазонок были им незнакомы. И скифы недоумевали, откуда амазонки явились, и, приняв их за молодых мужчин, вступили с ними в схватку. После битвы несколько трупов попало в руки скифов и таким образом те поняли, что это женщины. Тогда скифы решили на совете больше совсем не убивать женщин, а послать к ним приблизительно столько молодых людей, сколько было амазонок. Юношам нужно было разбить стан поблизости от амазонок и делать все, что будут делать те; если амазонки начнут их преследовать, то они не должны вступать в бой, а бежать. Когда же преследование кончится, то юноши должны опять приблизиться и вновь разбить стан. Скифы решили так, потому что желали иметь детей от амазонок.
Отправленные скифами юноши принялись выполнять эти приказания. Лишь только женщины заметили, что юноши пришли без всяких враждебных намерений, они оставили их в покое. Со дня на день оба стана все больше приближались один к другому. У юношей, как и у амазонок, не было ничего, кроме оружия и коней, и они вели одинаковый с ними образ жизни, занимаясь охотой и разбоем.
