– Мне горячо, – сказала наконец Дерри.
– Ты, наверное, хочешь сказать, холодно?
– Угу. – Она кивнула и посмотрела на него с каким-то вопросом в глазах. – Нету косесек?
Шейн покачал головой, затем медленно снял свое пальто.
– Мама, наверное, уже с ног сбилась, ищет тебя. Если ты не пойдешь в дом, то кто будет есть хлеб с повидлом?
– Застис.
– Та-а-ак, и что мы с этим будем делать?
– Хосю косеську, – снова заявила Дерри.
– Договорились. Когда придет весна, Макенна привезет тебе кошечку из Форт-Индепенденс.
Кошка. Он терпеть не мог кошек. И вот теперь он пообещал ребенку привезти чертово животное.
– Вот дурак, – прошептал он себе под нос, спускаясь с лестницы.
Дерри смотрела на него сверху.
– Кенна?
– Да?
Дерри осторожно встала на ступеньку и обняла его за шею:
– Я юбью папоську. – Макенна обнял ее. – А ты меня юбис? – требовательно спросила малышка.
– Конечно, люблю, – честно ответил он.
Кэтлин стояла на стуле в гостиной, пытаясь повесить индейское одеяло на окно. На ней был голубой халат из тафты и белый передник. Волосы она прибрала под льняную шапочку. Она так мило выглядела, что Шейну хотелось взять ее за талию и прижать к себе. Но он был слишком зол на ее легкомыслие. Как она могла отпустить девочку одну из дому?
– А-а-а, Шейн. – Кэтлин глянула на него через плечо и улыбнулась. – Помоги мне спуститься. Эти одеяла такие... – но она не договорила, заметив Дерри у него на руках. Она бросила одеяла и спустилась сама. – Что случилось?
– Я нашел ее на конюшне.
– На конюшне? В такую-то погоду? – Кэтлин буквально выхватила Дерри у него из рук. – Ты что, с ума сошел? Как можно тащить ребенка в такую погоду на улицу без шапки и пальто?! Она же вся продрогла.
– Мамоська, я бегала за косеськой.
Дерри начала сбивчиво рассказывать свою историю. Но Кэтлин не слушала ее. Она набросилась на Шейна.
– Стыд и срам, – кричала она, – а если ребенок заболеет? Да что ты за отец такой?
– Да, видать, такой же, как ты – мать. Я всего лишь нашел ребенка, за которым ты должна была приглядывать.
Кэтлин вдруг побледнела. Веснушки прорезались еще четче на ее лице.
– Извини. Я зря на тебя накричала. Я увидела...
– Это твой ребенок, Кейти. И это не графство Клэр. Смотри за ней лучше или потеряешь ее.
– Я виновата, я знаю. Вина только моя. И если с ней что-нибудь случится, то ответственность за это будет только на мне.
Дерри нахмурилась и начала всхлипывать.
– Ну что ты, милая, – пробормотала Кэтлин. – Разве можно выходить из дома без взрослых? Ну да ладно, я тебя не буду сейчас ругать. – Кэтлин подошла к двери. – Мэри! Попроси Урику подготовить для Дерри горячую ванну. Пусть вымоет ее и оденет в ночную рубашку.
Кэтлин пришлось рассказать Мэри, что случилось с ребенком, и та забрала Дерри с собой, чтобы она погрелась у кухонной печи, пока вода не нагреется. Кейти снова развернулась к Шейну:
– Ты правильно распекаешь меня за то, что я так легкомысленна.
Но Шейн уже пожалел, что так резко высказал все жене. Кэтлин была хорошей матерью, и не только Дерри, но и его сыну. Ее терпение с Джастисом было достойно высших похвал. И самое главное, ей удалось привить мальчику основы культуры.
– Я погорячился, Кейти, прости.
Молчание между ними затянулось, и Шейн нервно переступил с ноги на ногу, оглядывая комнату. Кейти неплохо потрудилась здесь. Она декорировала сосновыми сучками огромную каменную печь. А доски пола были отмыты добела. Мебели было немного – пара скамей да стул с высокой спинкой. Но стекла были вымыты, а стены сияли свежей побелкой. На дальнюю стену Кэтлин повесила два небольших портрета. На одном был изображен пожилой мужчина в старомодной военной форме и с мечом. На другом – молодая красивая женщина в зеленом берете.
– Дядя Джейми не узнал бы этот дом, доведись ему сейчас войти сюда, – сказал Шейн. – Ты хорошо здесь поработала.
– Да неужели?
– Ладно, не начинай все сначала. Я просто хотел тебе сказать, что детям опасно...
Кэтлин смяла в кулаке край передника.
– Да что ты говоришь? Что ж, поздравляю. У тебя получилось завести меня.
– Мир, женщина. У тебя что, месячные? Чего ты такая раздражительная?
Глаза Кэтлин расширились.
– Советую вам следить за своим языком, сэр, – сказала она, – такие вещи тебя вовсе не касаются.
Шейн пожал плечами.
– Вообще я твой муж, так что такие вещи меня касаются. Тем более если учесть, что моя жена превращается в мегеру.
– Это несправедливо! – Она развернулась, явно намереваясь выйти из комнаты вон, но внезапно остановилась как вкопанная. – А кто не станет мегерой, если ее муж в постели произносит имя другой женщины?
– Ты что, до сих пор на меня за это злишься? – Он шагнул к ней. – Кейти, это был только сон.
– Ты все еще думаешь о Сериз. Признай это.
– Один раз, – сказал он, – всего один раз я упомянул ее имя во сне, и ты...
– Нет, не раз, – сказала Кэтлин зло. – Три или даже четыре раза. Сегодня ночью, например, ты снова сказал это. Ты что, сравниваешь нас? – Она уже задыхалась от гнева. – Ну и как? Я похожа на нее?
– И что ты хочешь услышать в ответ? – В затылке Шейна пульсировала такая боль, словно кто-то пытался просверлить его черепушку сверлом размером с десятицентовую монету. – То, что у нас было с Сериз, отличается от того, что было у нас с тобой, когда мы поженились. Но это было.
Кэтлин побелела.
– А сейчас? Ты любишь меня, или ты все еще любишь ее?
– Любовь может умереть, Кейти. Моя любовь к Сериз умерла той ночью, когда ее убили. Она убила ее, когда попросила у меня деньги на то, чтобы убить нашего ребенка. Она убила ее, когда сказала мне, что ни за что не станет жить впроголодь, готовя и стирая на одного человека.
– Если ты не любишь ее больше, то почему ты не можешь перестать о ней думать?
– Потому что ее кровь на моих руках. Потому что я был мертвецки пьян и... – Он прервался, не в силах продолжать разговор, не в силах признаться вслух, что был настолько зол на нее, что желал ей смерти. Он не мог сознаться Кэтлин, что не раз хватал Сериз за плечи и тряс ее так, как это делал его отец с его матерью.
– Это ты убил ее? – спросила Кэтлин.
– Сколько можно тебе говорить, что я этого не делал?
– Ты говорил... – По щекам Кэтлин катились слезы. – Ты хочешь, чтобы я верила тебе на слово, а сам моему слову верить не желаешь. Ты не хочешь верить в то, что я говорю тебе про Дерри.
– Правда может быть разной в зависимости от того, с какой колокольни ты на нее смотришь, – прошептал он хриплым голосом. – Но я не мог зарезать Сериз до смерти, и если ты не хочешь в это поверить, то и черт с тобой.
