Девушка смотрела на него, тяжело дыша и с трудом сдерживая слёзы. Стражники форта молчаливо наблюдали со стороны. Издали им казалось, что девушка поссорилась со своим возлюбленным.
– Как я ошибалась в тебе, – прошептала Лейна наконец. – Я верила, что после всех испытаний, какие мы прошли вместе, ты изменился. Но Сарпедон проник в тебя слишком глубоко. Что ж, иди в свой мирный и спокойный Морфелон, Сурок. Гордись, какой ты верный подданный своего королевства!
– По-твоему, будет лучше, если из-за навязчивой идеи Сильвиры вместе с южанами полягут и морфелонцы? – обозлённо бросил ей в спину Сурок.
Она ответила, не оборачиваясь:
– А ты спроси у них: хотят ли они сражаться и умереть за Амархтон. Открой им правду о Багровых Ветрах и спроси. Тогда узнаешь.
– Воины воюют, мыслят стратеги. Нет никакого смысла лить реки крови, когда можно выждать несколько лет и смести всю власть Хадамарта одним ударом с севера…
– И создать Великую Морфелонскую Империю! – Лейна обернулась, и на лице её проявилось странное озарение. – Знаешь, что, Сурок. Никакой Морфелонской Империи не будет. Потому что будущее вершат такие люди, как Фосферос и Никта, а не ты и твой наместник Кивей. Такие, как Фосферос и Никта, уходят, оставляя после себя семена, которые дадут огромные всходы. Ты же всю свою жизнь будешь мелким прислужником мелких правителей. Может быть, ты добьёшься высокого положения, но никаких ростков после тебя не взойдёт. Прощай.
Ворота форта закрылись за спиной плеонейки. Два стражника долго смотрели, переглядываясь, на странного морфелонского парня с жёсткими седыми волосами, а он всё стоял как вкопанный, глядя на закрытые врата. Стоял, и кулаки его сжимались, а мышцы на лице крепли. И вдруг, резко сорвав из-за спины секиру, он с глухим звуком засадил её в ограду.
Стражники вздрогнули от неожиданности.
– Эй, ты чего-чего?! – крикнул один из стражников.
Но сарпедонец уже быстрыми шагами уходил прочь.
– Совсем умом тронулся, – вздохнул другой стражник.
– Это у них часто бывает, – проворчал первый. – Секиру-то прибери. Вещь хорошая, мельвийская, отсюда вижу.
***
Не прошло и часа после выхода из города морфелонского войска, как Мглистый город погрузился в страшную апатию. Везде, на рынках, площадях, в грязных улочках, трактирах и храмах можно было ощутить это оцепеняющее чувство тревоги перед грядущей бедой, приглушаемое отупляющим равнодушием. «Война и беда пройдёт мимо, а мы переждём» – повторяли вслед за Смотрителями Чаши Терпения добрые две трети горожан. Хадамарт, похоже, умышленно не использовал свои арсеналы устрашения – оно могло побудить жителей к активным действиям. Пока же, несмотря на то, что Восточные врата оставались открытыми, город покидали немногие. Уходили в основном пришлые торговцы и наёмные рабочие, а также семьи подданных Южного Королевства. Днями ранее ушли все морфелонские ремесленники, плотники и каменщики, а этим вечером, город покинула и полуторатысячная морфелонская рать.
В Тёмном городе царила тревога – свежи были в памяти две ночи кошмара, когда южная королева сошлась в битве с Тёмным Кругом. Но здесь, в Мглистом, всё было погружено в одурманенный покой. Если спросить у любого прохожего, страшится ли он огромной армии врага под стенами города, так тот махнёт рукой и, скривив губы, промямлит: «Мне-то что, пусть вельможи наши себе затылки чешут. Мне что Сильвира, что Хадамарт, лишь бы эта кутерьма побыстрее кончилась, а то лавочники опять цены взвинтили».
Форт Первой когорты Мегория оставался единственным местом в Мглистом городе, где царила жизнь. Подлинная, настоящая. Здесь по-настоящему тревожились, по-настоящему переживали и даже лукавили по-настоящему: чтобы ободрить, а не от скуки или из выгоды. Иные писали письма, чтобы отправить их с последним гонцом в Южный Оплот, мучительно подбирая слова: ведь, кто знает, может, завтра даймоны пойдут на приступ и времени не останется. Неграмотные, а их было подавляющее большинство, выстраивались в очередь к писцу, который по такому случаю не брал платы за свою работу. Тот, у кого оставалась в городе возлюбленная, родня или просто хорошие приятели, отпрашивался у начальства хотя бы на часок – попрощаться. Одинокие же воины угрюмо проводили время в кузнице, на тренировочной площадке или в трапезной.
Много людей проводили это время в храме форта. Воин-священник Никос исправно проводил службы, принимая людей до самого отбоя.
Марк был ныне постоянным посетителем храма в предрассветное и вечернее время. Весь остальной день он проводил на тренировочной площадке. Здесь его уже приветствовали как бывалого мечника, прося порой поделиться какими-либо секретами владения мечом. Всем было невдомёк, почему этот мрачный, угрюмый воитель, прозванный Седьмым миротворцем, почти всё своё время посвящает тренировкам. Марк отрабатывал удары мечом, прыжки, перекаты, пробовал другие виды оружия. С лёгкими деревянными мечами для дружеских поединков он состязался с другими воинами и почти всегда побеждал. Инструктор мечников сразу заприметил необычайно способного бойца. Он намеренно ставил против Марка опытных воинов, порой выставлял против него одного двух-трёх противников. Его поражало даже не то, что Седьмой миротворец побеждает с такой лёгкостью, сколько сама его манера боя. Проводя яростную, сокрушительную атаку, Марк умел остановить учебный меч у самой головы противника. Если после ударов других бойцов у людей оставались синяки, ссадины, ушибы, то удар Марка, несмотря на его неистовые атаки, всегда был мягким, не оставляя на теле ни царапины.
– Ты довольно хорош для поединков, миротворец, – сказал ему инструктор. – Но всё твоё мастерство годится для боя один на один, а не для общей свалки. Тебе не мешало бы научиться сражаться в строю – война на носу, время поединков закончилось.
– Не могу, – ответил Марк. – У меня есть один незавершённый поединок.
Один раз к нему подошёл сам Мегорий, предложив посостязаться. После нескольких секунд поединка, Марк получил по шлему, увлёкшись мощной атакой.
– Плечи расслабь. Ты слишком напряжён, слишком стремишься к победе. Это непростительно. Ты должен биться не из расчета, что бой закончится через пять секунд. Будь готов биться пять часов подряд.
Позже он отозвал Марка в сторону.
– А теперь скажи мне, приятель, что тебя мучит? Жажда мести, что ли? Мечтаешь отомстить за Никту, миротворец?
– Нет. Это не месть, – ответил Марк. – Всего лишь страх. Страх перед ответственностью за тех, кто ещё может погибнуть из-за меня.
– Маркос, Маркос, – усмехнулся Мегорий. – Никта тебе обо мне рассказывала?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
