В анальном отверстии хозяина деревенского дома была спрятана капсула с веществом, стоимость которого сопоставима с ценой новенькой отечественной автомашины популярной модели. Аккуратно переложив капсулу в боковой карман пиджака, он улегся на нары между мирно сопящим во сне Вовой и подозрительно сверкнувшим глазами вонючим бомжом, повернулся на бок и стал ждать.
Вова умер под утро, во сне. Умер, так и не успев ничего понять, не досмотрев кошмарный долгий сон, в котором он, захлебываясь и опускаясь все глубже, брел по какому-то зловонному болоту к маячившим вдалеке туманным берегам. В последний момент тело Вовы выгнулось дугой, а пальцы бессильно царапнули по отполированным тысячами тел деревянным нарам. Глаза широко распахнулись, и взгляд успел зацепиться за ускользающий кусочек серого предрассветного неба, ржавой металлической решеткой разделенного на четкие квадраты. Из горла вырвался тихий хрип, тоненькая струйка слюны потекла по подбородку, и тело, обмякнув, распласталось на досках. Голубые глаза оставались все так же широко раскрытыми, но они не видели уже ничего и только отражали холодный свет укрепленных под потолком электрических ламп.
Приоткрыв один глаз, хозяин деревенского дома убедился, что все кончено, вздохнул и уже через несколько минут спал спокойным сном человека, честно выполнившего свою работу и заслужившего отдых. В его желудке медленно растворялась капсула из-под использованного вещества.
* * *
Уставший и раздраженный начальством муж пришел как раз к началу очередной серии мексиканского телесериала. Торопливо сбросив в прихожей грязные ботинки, он попытался поцеловать жену в лоб, но, занятый своими мыслями, промахнулся, мазнул губами по ее виску и прошел на кухню, оставив после себя запах водки и солярки.
Забросив его ботинки на полку, Алла Сергеевна погасила свет и тоже зашла на кухню.
— Устал, — объявил муж, не поворачиваясь от плиты и продолжая греметь кастрюлями. — А чего ты котлеты не пожарила? Думаешь, я одним борщом наемся?
— А ты в холодильник загляни, — посоветовала Алла Сергеевна, глядя в широкую , спину супруга с нескрываемой ненавистью и презрением. — Там уже неделю кроме льда ничего нет.
— Да? Ну ладно, не обижайся. — Налив полную тарелку, он отломил кусок хлеба и сел за стол, угрожающе заскрипев табуреткой. — Подожди, я ж в понедельник килограмм говядины от Пашки приносил! И тушенка еще должна остаться.
Распахнув дверцу холодильника, Алла Сергеевна вытащила банку консервов, поставила на стол, швырнула рядом открывашку и ушла в комнату.
Минут через двадцать вошел и муж. После ужина он несколько успокоился и подобрел. Переодевшись в домашнее — трикотажные шаровары с оттянутыми коленками и старую армейскую рубашку, — он завалился на диван и с подозрением уставился на экран телевизора, где сериал успел смениться публицистической программой. Ведущий программы изящно шевелил пальцами и высоким дрожащим голосом рассуждал о проблемах «голубых».
— Э-э, блин, хренотень какая-то, — немного послушав, заключил муж и посмотрел по сторонам в поисках чего-нибудь более интересного.
Вытянув толстую волосатую руку, он схватил жену за талию, привлек к себе и успокоился, положив голову ей на бедро. Успокоился, однако, ненадолго. В голове вертелась радостная мысль о том, что со следующего месяца ему все-таки увеличивают зарплату, причем в два раза. Приятная мысль порождала энергию, энергия требовала выхода, а поскольку ничего алкогольного в доме на данный момент не было, то он, заскрипев пружинами продавленного дивана, рывком повалил жену на себя и просунул свободную руку в разрез шелкового халатика. После недолгого блуждания широкая заскорузлая ладонь утвердилась на груди.
— Мне с июля зарплату увеличивают. В два раза. Я им сегодня как рубанул все, что про них думаю! Думал, все — хана, уволят. Директор на меня как попер, так я ему чуть в морду не звезданул — думаю, один хрен, терять нечего! Так меня мужики наши поддержали. Говорят, уволите Петровича, так мы все заявления подадим, никто работать не станет. Даже Вадька-компьютерщик, представляешь!
Алла Сергеевна продолжала смотреть в телевизор и явно ничего не представляла. Не дождавшись ответа, супруг радостно заключил:
— В общем, Алька, готовься: в августе поедем к моим в деревню, отдохнем как следует.
Судя по тону, каким были сказаны эти слова, деревня с его родственниками располагалась как минимум на Кипре.
Так и не дождавшись никакой реакции, муж засопел громче обычного и перешел к более активным действиям. Пока он тискал ее грудь, Алла Сергеевна оставалась достаточно спокойной и лишь иногда, во время особо неловкого его движения, морщилась, но продолжала смотреть телепрограмму. Когда в рекламном ролике мелькнула толстая жизнерадостная корова, она вспомнила слова мужа о грядущей веселой поездке в деревню и подумала, что именно там, среди буренок и доярок, его подлинное место.
Когда супруг, понемногу распалившись, стал опускать руку все ниже и ниже, она оттолкнула его.
— Не надо, Вася. Потом.
— Почему потом?
Вопрос был задан беззащитным тоном обиженного ребенка. Одновременно была предпринята новая попытка атаковать запретное место. Когда нестриженый ноготь больно царапнул по бедру, Алла Сергеевна вскрикнула, отпихнула мужа и вскочила с дивана, поспешно приводя одежду в порядок.
Муж остался лежать на животе, занимая своим большим неряшливым телом почти весь диван. Затягивая поясок халата, Алла Сергеевна прошлась по комнате, выключила телевизор и встала, прислонясь к нему спиной. Некоторое время она молча смотрела на супруга, потом, решившись, сказала:
— Послушай, Василий! Я не хотела пока говорить, но… У нас будет ребенок. Я беременна.
Переваривая сообщение, Вася оставался лежать вверх задом, с подогнутой ногой. Когда смысл сказанного все-таки дошел до мозга и утвердился там, он перевернулся на бок и недоверчиво спросил:
— Точно?
— Точно.
— И… когда?
— В конце февраля.
Вася начал отсчитывать время назад, одновременно вспоминая тот нерегулярный прерывистый график, по которому они с женой вели половую жизнь. Совместную половую жизнь, так как количество «левых» партнеров Аллы Сергеевны за последний год-пол тора уже давно перевалило на третий десяток, а сам Вася, приняв на работе стакан-другой водки, не отказывался воспользоваться радушием крановщицы Веры, обладавшей пышными формами, несложившейся судьбой и способностью пить наравне с мужиками.
Подсчеты завершились удачно. Вычислив время, Вася смог припомнить одну или две ночи, когда «это» могло произойти, и успокоился. Периодически поднимавший голову червь сомнения в верности жены был загнан на свое обычное место. Приняв сидячее положение, Вася неуверенно улыбнулся:
— Ну ты даешь, Алька! Видишь, как удачно, что зарплату поднимут. Я как чувствовал. А ведь точно, чувствовал, во, бля! Ты давай собирай на стол, это надо отметить. Собирай, а я сейчас у Славки двадцатник займу и принесу чего-нибудь.
Сбросив шаровары, Вася успел напялить брюки и выскочить за дверь раньше, чем жена напомнила ему о невозможности собрать на стол ввиду почти полного отсутствия продуктов в доме.
Последнее обстоятельство Васю не смущало. Вернувшись с поллитровкой сомнительной водки и маленькой бутылкой лимонада, он подарил супруге шоколадку, после чего почти всю водку выжрал сам. Пригубив отдававшую техническим спиртом «бодягу», Алла Сергеевна так и просидела с ополовиненной рюмкой в руке, пропуская мимо ушей разглагольствования мужа о политике, начальстве и зарплате, становившейся по мере опустошения бутылки все более тихими и менее связными. Допив последние капли, драгоценной жидкости, Вася громко икнул, извинился и, так и не совладав с отчаянно не желавшей прикуриться «беломориной», захрапел, опускаясь носом все ближе и ближе к тарелке.
Выйдя на кухню, Алла Сергеевна достала из тайничка ароматную «Море», покурила, пуская дым в форточку, приняла душ и легла в кровать.
Сон долго не шел. Закрывая глаза, она видела перед собой улыбку и глаза Вовы, одно воспоминание о его жарких объятиях и умелых сильных руках моментально возбуждало ее. Последний раз они были вместе четыре дня назад. Вова отвез ее в загородный ночной клуб, где кормили блюдами кавказской кухни, а на сцене показывали прекрасно исполненный мужской и женский стриптиз. Ближе к утру для немногих оставшихся более или менее трезвыми клиентов было показано самое «горячее»: те же актеры и актрисы, на той же сцене, совокуплялись парами и тройками, а потом устроили общую свалку, приведя зал в неистовство. Алла Сергеевна посмотрела на Вову. Они встретились глазами и поняли друг друга. Сметя посуду, Вова легко поднял учительницу, положил на стол, с треском сорвал застежки юбки и яростно вошел в нее. На других столиках творилось то же самое. Необычность окружающей обстановки, крики и стоны «соседок», ритмично мерцающий свет и небольшая доза хорошего алкоголя сделали свое дело — она получила ощущения, ранее никогда не испытанные.
