— Ладно, Пьетро, пока. Скоро созвонимся.
— Да, до скорого.
— …
— …
— Остались едва заметные разводы, это ничего по сравнению с тем, что было…
— Ты славно потрудилась, Марта. Спасибо.
— …
— …
— Да что с тобой?
— Ничего. И этот звонок был странный.
— Почему?
— Потому что и у него была вполне определенная причина, но он говорил со мной совсем о других вещах.
— И ты понял, что это была за причина?
— Не знаю, может быть.
— А сейчас ты мне можешь сказать, какая у тебя была причина? Почему ты задал мне все эти вопросы?
— Ты уже на этом зациклилась, уверяю тебя, что в этом нет… — К черту, чего уж там мне тебя стесняться.
— Это как-то связано с Ларой, да?
— А ты как думала?! Конечно с Ларой и с тем диском. Потому что, видишь ли, с тех пор, как я здесь, я постоянно только его и слушаю, и в какой-то момент мне показалось, что…
— …
— …
— Что тебе показалось?
— Да как тебе сказать? Знаешь, я ведь никогда раньше не слышал «Radiohead», и мне показалось странно, что их диск оказался у меня в стерео. Я сразу догадался, что это Лара его слушала, когда мы жили у моря, и она ездила на моей машине, потому что номерной знак ее машины потерялся или его украли, помнишь? — и она так и осталась стоять без номеров. Ты тогда еще жила с нами, да? Или уже уехала?
— Да, помню.
Хорошо, что я вспомнил об этом, все равно рано или поздно мне придется этим делом заняться: машина до сих пор стоит там во дворе, нужно бы заявление написать в автоинспекцию Гроссето, мне предстоит еще та волокита, ведь машина-то записана на ее имя… Гм-м… Я нашел тот диск в моем стерео и подумал, что это Лара его там забыла. И я не стал его снимать, понимаешь? Я его оставил там, и поэтому каждый раз, как я завожу мотор, начинает играть тот диск, и я слушал его, может быть, по рассеянности, но я его слушал, то есть, я имею в виду, когда я был уже здесь, у школы, потому что раньше, честно говоря, я не обращал на него внимания, ни когда мы следовали за катафалком в Милан, ни в первое время после всего этого бедлама, хотя тот диск уже был там. Нет, все произошло именно здесь, рано утром, по дороге сюда, а потом постепенно, постепенно, по мере того, как проходили здесь мои дни, именно здесь я прислушался к словам песен. Я стал слушать его.
— Он тебе нравится?
— Да, очень приятная группа. Но все дело в том, что с определенного момента я начал понимать отдельные слова, но никогда мне не удалось понять всю песню целиком, разумеется; я стал различать отдельные слова, обрывки фраз, но просто так, без напряжения, естественно. Английский я знаю достаточно хорошо, но обычно, когда меня спрашивают, о чем поется в песне, так, на слух, не глядя даже на мимику лица, я ничего не могу разобрать. Более того, их солист шамкает слова, даже напрягаясь, трудно разобрать, что он там поет. Однако иногда я понимал отдельные строфы. И опять, сразу я на это внимания не обратил: я отдавал себе отчет, что понимаю отдельные слова, вот и все, может быть, меня там поражала красота слов и мелодии, но не более того. Но потом, я уже не мог не заметить, что каждый раз, когда я что-нибудь понимал, это что-то всегда относилось к тому, что я делал в тот момент. Как тебе сказать, что-нибудь вроде: притормози, идиот, когда я гнал как сумасшедший, или…
— «The Tourist».
— Что-что?
— Я говорю, «Idiot slow down», это фраза из песни «The Tourist». Эта песня так называется.
— А, как бы там ни было, со мной это случилось неоднократно, и продолжает случаться: например, я что-нибудь делаю, а в песне как раз об этом и поется. Временами эти куски из песен настолько совпадают с тем, что происходит в эту минуту, что эти слова мне кажутся комментариями, понятно тебе? Комментариями или советами по поводу того, чем я занимаюсь в данный момент. А потом еще и эта строфа, написанная на крышке, та из Микеланджело. Как это там?
— «Per appressarm'al ciel dond'io derivo».
— Вот-вот. То самое.
— Ну и что?
— Ну и ничего. Но поэтому, под впечатлением этого, в какой-то момент я подумал, что… это, может быть, и не простые совпадения.
— То есть?
— Видишь ли, Лара умерла, я и подумал, что если…
— Что если что?
— Да брось ты. Ведь ясно, что я имею в виду, не так ли? Как будто Лара…
— Как будто Лара говорит с тобой словами из песен? Тебе это пришло в голову?
— Не точно так, однако, у меня появились сомнения на этот счет.
— Какие сомнения?
— А вот какие: в бесконечном числе явлений, которые с рациональной точки зрения объяснить трудно, и люди стремятся их считать невероятными, встречаются не такие уж и невероятные, а среди таковых, может быть, существует некая непостижимая форма общения, назовем ее экстракорпоральной, между живыми людьми и царством мертвых.
— Посредством «Radiohead»?
— Причина не только в этом.
— И это у тебя-то появились сомнения, что словами из песен «Radiohead» Лара продолжает с тобой общаться из потустороннего мира?
— Послушай, ты хотела знать, почему я задавал те вопросы, я удовлетворил твое любопытство. А сейчас ты начинаешь напускать на себя цинизм, именно ты, которая всему верит. Какая тебе разница, посредством чего это происходит? Тем не менее, мои сомнения уже давно рассеялись, а посему…
— Как рассеялись? С чего бы это?
— Потому что тот диск записала не она, а ты, вот и все.
— При чем здесь это?
— Как это при чем? Если бы тот диск записала Лара, и он после ее смерти остался в моем стерео, более того, если бы те слова, «Вознестись на небо», написала бы она, тогда бы и я мог так, абсурдно, додуматься до того, что то, что происходит со мной, когда я слушаю этот диск, связано с ней, но ведь этот диск записала ты, а поэтому…
— Что?
— Поэтому никакой связи нет, и все это не имеет никакого смысла.
— Но ведь этот диск тебе оставила она, Пьетро. В твоей машине.
— Да не оставляла она мне ничего. Она просто его слушала, когда ездила на моей машине, потому что своей не могла пользоваться.
— Да при чем тут все это? Что она должна была сделать? Записать тебе этот диск в завещание?
— Его слушала она. И это дело касается тебя и ее, если на то пошло. Этот диск записала ты, а она его слушала. Меня все это не кается.
— Тебя это не касается? Это настолько тебя касается, что ты его слушаешь вот уже полтора месяца.
— Послушай, разговор окончен. Давай завяжем на этом.
— Постой-постой, я хочу во всем спокойно разобраться: ты интуитивно почувствовал, что твоя покойная жена, может быть, общается с тобой через слова из песен «Radiohead» (твоя догадка, между прочим, проливает на их творчество определенный свет, да, да, это тебе заявляет человек, который выучил на память их песни, но так никогда и не смог понять, откуда берется их таинственная энергия), но потом, именно в самом прекрасном месте, когда благодаря своей догадке ты становишься избранным, привилегированным, ты останавливаешься, отрекаясь от всего этого? И только потому, что компьютер, записавший тот компакт-диск, принадлежал не Ларе, а мне? Да ты отдаешь себе в этом отчет или нет? Тебе удалось обнаружить такую важную вещь, сейчас достаточно тебе в это поверить, главное, чтобы ты поверил в то, о чем ты догадался сам, а ты, ты-то что делаешь? Ты придумываешь предлог, чтобы послать все к черту?
— Черт бы подрал меня и мою болтливость.
— Ты только что сказал, что причина была не в этом. Тогда какая разница, сколько было таких случаев, необъяснимых с рациональной точки зрения? А тебе не приходило ли в голову подозрение, что некоторые вещи невозможно объяснить только лишь потому, что тебе о них ничего не известно?
— Какие еще вещи? И что такое мне нужно о них знать?
— О'кей. Начнем с номерного знака, ведь об этом ты первым затеял разговор.
— Вот еще! Какое ко всему этому имеет отношение номерной знак?
— Самое прямое, потому что Лара его не потеряла, и его вовсе не украли. Это я его сняла с машины.
— Что-что? Что ты сделала?
— Я его сняла. Я должна была это сделать, потому что она сама никак не могла на это решиться. Накануне отъезда я его сняла и бросила в речушку недалеко от вашего дома.
— Ты бросила номерной знак в Тонфон?
— Да.
— Да ты просто спятила? И зачем это?
— Я хотела помочь ей освободиться от наваждения.
— Какого еще такого наваждения?
— Лара тебе никогда не рассказывала, как этот номерной знак терзал ее, ведь так?
— Да о чем ты говоришь?
— Повторяю, этот номер затерроризировал, измучил Лару, он буквально сводил ее с ума. Он довел ее до того, что в последнее время она даже спать перестала по ночам, но у нее никогда не хватало мужества избавиться от него. Этот номер заколдовал ее: связал по рукам и ногам.
— Да никогда я в это не поверю. Ты выбросила номерной знак в Тонфон…
