оказано никакого сопротивления американским войскам, наступающим в восточном направлении в протекторат (Чехию и Моравию. —
Пер.) и южнее; как сообщалось в депеше, Йодль направлялся в это время к Эйзенхауэру в качестве полномочного представителя. Кессельрингу было приказано далее не инициировать никаких сепаратных переговоров.
Итак, генерал-полковник Йодль полетел в Реймс. Его сопровождал генерал Гинганд — начальник штаба Монтгомери, который потом отмечал, что испытывал необычное ощущение, сидя в одном самолете с человеком, работавшим такое длительное время в самом тесном контакте с Гитлером. Они прилетели вечером 6 мая. После короткого совещания с адмиралом фон Фридебургом начались дискуссии с генералом Беделлом Смитом и Стронгом. Йодль пытался отложить подписание соглашения до вторника 8 мая и получить дополнительные 48 часов для рассылки приказов. Но когда эти предложения были доведены до Эйзенхауэра, тот пришел к выводу, что они просто подтверждают его мнение, что немцы пытаются посеять разногласия между союзниками и выиграть время. Поэтому его ответом был ультиматум: если германская делегация не согласится подписаться под условиями капитуляции сейчас же, он разорвет переговоры, закроет Западный фронт для германских солдат, отступающих с Востока, и возобновит бомбежки. Капитуляция должна быть подписана в этот же день и, что бы ни случилось, вступит в силу в полночь 8 мая. Йодлю был дан только один час на размышления.
В итоге Йодль отправил фельдмаршалу Кейтелю следующее радиосообщение: «Эйзенхауэр настаивает на том, чтобы мы подписали сегодня. Если нет, союзные фронты будут закрыты для тех, кто пытается сдаться индивидуально, и все переговоры будут прекращены. Я не вижу альтернативы — хаос или подписание. Прошу вас подтвердить мне немедленно по радио, что мне предоставляются все полномочия на подписание капитуляции. Тогда она вступит в силу. Боевые действия прекратятся 9 мая в 1:00 германского летнего времени».
Во Фленсбурге условия Эйзенхауэра расценили как шантаж. В своих мемуарах Дёниц писал, что Эйзенхауэр, возможно, действовал в соответствии с политическими директивами из Вашингтона, но он определенно «не смог ощутить новый поворот событий в мировых делах, который происходил в данный момент». Много было написано, чтобы показать, что в то время не только Эйзенхауэр, но и Рузвельт и Объединенный комитет начальников штабов работали над принципами достижения военной победы и оставили без внимания политические последствия своей победы. Однако с учетом своих собственных долговременных политических связей, критика Дёница здесь кажется неуместной.
В 20:41 Йодль послал следующее сообщение: «Приказываю всем, кого это касается, двигаться в направлении Франкенштруба как можно быстрее и как можно спокойнее». Франкенштруб — это кодовое название Берхтесгадена; таким образом, это зашифрованное предложение отвести на Запад те силы, что находились на Восточном фронте. Очевидно, Йодлю удалось заручиться каким-то примирительным жестом от Беделла Смита, который был его старым знакомым еще с того времени, когда он был в Берлине.
В Фленсбурге завязалась двухчасовая дискуссия по поводу, давать ли Йодлю разрешение на подписание капитуляции. Тот факт, что Йодль независимо от всех пришел к такому заключению, вызывал у каждого подозрение в том, что у него были какие-то дополнительные весомые причины. В 00:40 Кейтель проинформировал Йодля по специальной радиосвязи о том, что Дёниц наделяет его полномочиями на подписание.
В это время в Реймсе были закончены все приготовления к церемонии подписания. В отведенной для этого комнате штаба были установлены прожекторы, камеры и микрофоны, и атмосфера стала схожей с той, что царит в киностудии Голливуда.
7 мая в 2:41 Альфред Йодль подписал документ о безоговорочной сдаче в присутствии генералов Беделла Смита, Моргана, Булла, Севеза, Спаатса, Стронга и Суслопарова, адмирала Барроу, маршала авиации Робба, полковника Зенковича и лейтенанта Черняева. Генерал Смит подписал от имени Верховного командующего западных союзников, генерал Суслопаров — от имени советского Верховного главнокомандования, а генерал Севез — как свидетель от французской армии.
Генерал Смит писал об этой церемонии: «Немцы — Йодль и адмирал фон Фридебург — были по-военному корректны со своим каменным выражением лица. Но я не помню, чтобы кто-либо из офицеров союзников вокруг стола проявил ликование в этот момент окончания долгих лет войны».
После подписания Йодль встал и произнес: «С этим подписанием немецкий народ и германские вооруженные силы, что бы теперь ни случилось, отдаются на милость победителя. В этой войне, длившейся более пяти лет, мы и достигли, и пострадали больше, возможно, чем любой иной народ в мире. В этот час я могу только выразить надежду, что победитель будет благородно обращаться с нами».
Затем Йодлю пришлось подписать декларацию, гарантирующую официальное подписание в присутствии главнокомандующих союзными вооруженными силами и советского Верховного главнокомандования. Затем его отвели к генералу Эйзенхауэру, который спросил его, все ли пункты в документе ему понятны. Когда Йодль ответил «да», Эйзенхауэр добавил, что он будет лично отвечать за любые нарушения этого соглашения. На этом беседа закончилась.
Послание Эйзенхауэра Объединенному комитету начальников штабов было столь же лаконичным: «Миссия союзных сил выполнена в 2:41 местного времени 7 мая 1945 г.».
Договор о капитуляции состоял из пяти параграфов:
Параграф 1 предусматривал одновременную безоговорочную сдачу всех германских вооруженных сил на суше, на море или в воздухе Верховному командованию союзных экспедиционных сил и советскому Верховному главнокомандованию.
Параграф 2 требовал немедленной отдачи приказа о том, что в 23:01 по центральноевропейскому времени должны прекратиться все боевые действия, а войска должны оставаться на своих позициях. Запрещается топить корабли и уничтожать самолеты.
Параграф 3 возлагал на ОКВ ответственность за отдачу и соблюдение необходимых приказов.
Параграф 4 гласил, что эта сдача не рассматривается как финальная, но будет заменена общим Договором о капитуляции между союзными нациями, воевавшими с Германией, с одной стороны и германскими вооруженными силами — с другой стороны.
Параграф 5 грозил соответствующими карательными мерами, если подчиненные ОКВ силы не станут действовать согласно этим условиям.
Происхождение этого документа вызвало подозрения и интриги, в некоторых случаях заходившие так далеко, что в отказе от использования текста, подготовленного Европейским консультативным комитетом, усматривался какой-то ужасный замысел. Его историю можно обобщить следующим образом: в конце февраля Консультативный комитет сформулировал текст договора о капитуляции, который был одобрен американским, британским и советским правительствами в марте 1945 г. Этот документ был очень подробным, но допускалось, что в момент капитуляции в Германии будет существовать политическая и военная власть. Когда в течение апреля это допущение оказалось под вопросом, союзники обсудили возможность выпуска прокламации, содержащей условия, при которых будет принята капитуляция вермахта и взят контроль над Германией. Британский член комитета лорд Странг подготовил проект, но этот проект не включал слов «безоговорочная капитуляция». СССР заподозрил за этой
