командующему войсками Юга фельдмаршалу Кессельрингу и штабу «Южной зоны» для передачи группам армий «Центр», «Австрия» и командующему «Юго-востоком» (группой армий «Е»). В нем говорилось:
«Главный адмирал Дёниц приказывает:
На всех фронтах, противостоящих восточному противнику, должно быть сделано все возможное, чтобы как можно быстрее отойти на Запад, пробиваясь с боями сквозь русских, если будет необходимо.
Впредь все боевые действия против англо-американцев прекратить и сдаться им.
Всеобщая капитуляция будет подписана сегодня в штабе Эйзенхауэра. Эйзенхауэр заверил Йодля, что военные действия прекратятся в 1:00 германского летнего времени 9 мая 1945 г.».
Этот приказ был прямым следствием второго сообщения Йодля из Реймса. Он должен был быть издан самое позднее 4 мая, но был задержан, потому что Дёниц прислушался к мнению своих военных советников. Чтобы в какой-то степени скомпенсировать эту ошибку, было начато одно из самых замечательных предприятий этих последних дней войны. 7 мая полковник Майер-Детринг из штаба оперативного руководства ОКВ вылетел из Фленсбурга в Пльзень на британском самолете; там он был встречен американским эскортом под командованием подполковника Пратта, офицера оперативного отдела V корпуса США, и препровожден через районы, занятые чешским Сопротивлением, в штаб фельдмаршала Шернера (командующего группой армий «Центр») для того, чтобы сообщить ему о необходимости капитуляции в самом ближайшем будущем. Группе армий уже было приказано по телефону и по радио 7 мая и устно, во время совещания командиров армии 8 мая, подчиняться условиям капитуляции. Однако спешность не позволяла произвести организованный отвод войск. Фельдмаршал Шернер заявил, что берет на себя персональную ответственность за выполнение условий капитуляции на фронте в Рудных горах, но подчеркнул, что никакой приказ не заставит войска оставить своих товарищей в беде или добровольно сдаться русским.
Поведение Шернера и запутанная ситуация в Чехословакии наводили на мысль, что строгое соблюдение условий капитуляции здесь столкнется с трудностями. Однако Эйзенхауэр возложил на ОКВ обязанность проследить, чтобы все условия выполнялись до самой последней запятой. Поэтому радиосообщение от Шернера, поступившее 8 мая в 1:20, надо рассматривать не как ситуационный доклад Дёницу, а как заблаговременное оправдание продолжения боевых действий после капитуляции. Шернер заявил:
«Испытываю затруднения в выполнении ваших приказов, потому что:
1. Партизаны в протекторате постоянно повреждают телефонную сеть, захватывают курьеров и делают всякую нормальную передачу приказов невозможной.
2. В течение уже нескольких дней радиостанции партизан подрывают боевой дух войск и распускают тенденциозные объявления, противоречащие намерениям Верховного главнокомандования.
Прошу принять немедленные меры со стороны союзников, чтобы заставить партизан прекратить их нападения и немедленно освободить захваченные радиостанции, что позволит мне выполнять приказы, о которых идет речь».
Одновременно поступило тревожное сообщение от Кессельринга, в котором говорилось, что, «несмотря на вступление в силу перемирия в 1:00 9 мая, все воинские соединения все еще на марше и продолжают воевать с Советами».
Еще до того, как Шернер узнал о соглашении о перемирии, его намерением было пробиться через Эльбу (Лабу) и Влтаву со всей своей группой армий; с другой стороны, группы армий «Австрия» и «Юго-восток» («Е»), похоже, были в целом готовы приспособиться к условиям перемирия. Командующий войсками Юга соответственно предложил предупредить Эйзенхауэра, желая избежать обвинения в нарушении соглашения, о возможности того, что отдельные воинские соединения могут продолжать воевать. Кроме того, он спрашивал, каково мнение в отношении плана Шернера.
В итоге 8 мая Йодль послал Кессельрингу две радиограммы. В первой (под грифами «Срочно» и «По прочтении сжечь») объявлялось, что Йодль еще 6 мая указал Эйзенхауэру на возможность того, что «отдельные солдаты и подразделения могут отказаться подчиниться приказу о сдаче Советам и могут пробиваться через американцев». Его заверили, что ОКВ не будет за это отвечать. Тогда Йодль повторил, что все командиры должны издать письменные приказы о прекращении передвижений в полночь с 8 на 9 мая и о том, что все оружие должно быть передано первым вражеским войскам, прибывшим на это место. Наконец, он сослался на миссию Майер-Детрин-га. Вторая радиограмма Кессельрингу гласила: «Важно в рамках уже изданных приказов ускорить передвижение войск, насколько это возможно, и, кроме того, надо оказывать помощь ценным элементам германского населения. Следует избегать обязательной эвакуации и формирования колонн беженцев, поскольку это затруднит основные передвижения».
Наконец, следующая радиограмма была отправлена генералу Эйзенхауэру:
«Выполнение условий капитуляции серьезно осложняется мятежным движением в протекторате.
Прошу оказать давление на это движение, чтобы:
а) можно было прекратить нанесение повреждений телефонной связи;
б) не перехватывались курьеры;
в) были немедленно освобождены для передачи приказов радиостанции, находящиеся в руках партизан».
В 19:03 того же дня был получен следующий резкий ответ от Эйзенхауэра: «Ваша информация от 8 мая 12:50 о революционном движении в протекторате получена. Приступили к расследованиям. Эйзенхауэр».
Верховный главнокомандующий западных союзников не прилетел, как вначале намечалось, 8 мая в Берлин для подписания официальной капитуляции. Некоторые члены его штаба, а также Черчилль выдвинули возражения, указывая, что капитуляция уже была подписана в Реймсе, и, во-вторых, советский командующий в Германии маршал Жуков младше его по званию. Посему был послан маршал авиации Теддер. Его сопровождали генералы Спаатс и Стронг, адмирал Барроу и генерал де Латтр де Тассиньи от имени Франции. Германская делегация, также доставленная в Берлин на самолете союзников, состояла из фельдмаршала Кейтеля, адмирала фон Фридебурга, генерал-полковника Ганса Юргена Штумпфа, командующего воздушным флотом «Рейх», представлявшего раненого Риттера фон Грайма, а также вице-адмирала Бюркнера и ряда младших офицеров. Кроме маршала Жукова, русские были представлены Вышинским, генералом армии Соколовским, генерал-полковником Серовым и генерал-полковником Малининым. Подписание состоялось только после 23:00 (точное время до сих пор является предметом спора — немцы утверждают, что оно произошло после полуночи, отчего датой капитуляции должно считаться 9 мая); а начиная с 16:00 союзники пререкались по поводу того, кто уполномочен на подписание.
Генерал де Латтр де Тассиньи получил инструкции от генерала де Голля, что если подписывает Эйзенхауэр, то ему надо будет подписывать как свидетелю; в ином случае он должен настаивать на равном статусе с британским представителем, если только последний не станет подписывать документ вместо Эйзенхауэра. Когда де Латтр де Тассиньи известил Теддера о своих инструкциях, ему было заявлено, что он вместе с генералом Спаатсом будет подписывать как свидетель. Вначале Жуков согласился на такую договоренность. Но затем появился Вышинский и объявил, что де Латтр де Тассиньи может подписывать, поскольку он этим самым публично зафиксирует движение Сопротивления Франции, но в отношении Спаатса не может быть вопроса, поскольку маршал авиации Теддер уже представляет как американские, так и британские вооруженные силы. Однако генерал Спаатс настаивал на том, что он должен
