— Будет больнее! Где главарь?!
— Не знаю! На тебе его одежда!
— Что вам от нас надо?! — продолжил я допрос, ткнув стволом в торчащий из плеча нож.
Разбойник заорал от боли, а затем затараторил:
— Бластер. Мэр Гречку отправил за бластером. Больше ничего не знаю.
— Зачем ему бластер?!
— Не знаю! — закричал разбойник, часто дыша, побледнев и покрывшись крупными каплями пота. — Отпусти!
Я глянул на Рину, которая рухнула в траву на колени и сейчас рыдала. Многие рыдают, когда стресс проходит. Пусть поплачем, это даже полезно для неё.
Был соблазн пристрелить разбойника, но, блин, не могу прикончить безоружного. Палец трясся на спусковом крючке, но не могу. Не убийца. Воспитали так.
— Нет больше бластера! — закричал я. — Проваливай и скажи, что бластер взорвал ангел! Нет бластера!
Разбойник часто-часто закивал.
Я убрал ногу с его груди и снова глянул на Рину.
— Проваливай, пока не передумал! А то Кору на тебя стукану! Знаешь Кора?! Эльф такой!
— Кор-живодёр? — выпучил глаза разбойник.
— Да! — прокричал я, не разбираясь, какое там на самом деле прозвище. — Он её родич! Или вам до лампочки?!
— Не-не-не. Это Гречке было похер! Гречка был отморозок! Я всё понял. Мы уходим.
Толстяк торопливо поднялся с земли.
— Стой! — прокричал я и быстро выдернул из его плеча нож.
Разбойник заорал на всю округу и зашатался, чуть не потеряв сознание.
— Проваливай.
Толстяк доковылял до своего коня, схватил за поводья раненого и застыл, собираясь с силами. Я проводил его взглядом и подошёл к Рине.
Та навзрыд залепетала на эльфийском, растирая руками по лицу слёзы и сопли.
— Ну, всё. Хватит. Всё кочнилось. Мы живы, — сев рядом, зашептал я и стал гладить её совсем не эльфийские каштановые волосы.
— Я думла не цмогу, — давясь слезами, протянула девушка. — Я ему курчок для стэрельбы нан клар… замрозила. Не знаю, как правлино говориц, когда двигаца не даёшь.
— Спусковой крючок застопорила? — переспросил я.
Рина подняла на меня покрасневшие глаза и кивнула. Вскоре акцент стал почти незаметным, как признак того, что успокаивается.
— Да. А потом нож. Я боялась, не уцпею.
Я ласково прижал девушку к себе и обнял. Так вот кто мой ангел-хранитель.
— Ну, всё. Всё. Мы спаслись, — прошептал я и вздохнул.
Так мы и сидели, обнявшись. У меня внутри у самого возникла слабость. Но беззаботно сидеть — непозволительная роскошь. Я поднялся и подошёл к пегому коню, который до сих пор стоял над телом убитого бандита. Вряд ли был привязан к хозяину, скорее вышколен розгами до измора.
Второго коня догнать уже не получится, да и желания бегать по всему полю не имел.
Я осторожно взял поводья и погладил шею скакуна.
— Ну, как тебя звать, трофей ты наш?
Конь водил ушами и испуганно топтался на месте.
— Тихо. Тихо, трофей, — ласково продолжил я, когда пегий мерин негромко всхрапнул.
Я медленно попятился, держа в руках поводья. Конь последовал за мной. Он обошёл труп, осторожно поджимая ноги, словно боялся испачкать копыта в крови. Я подвёл скакуна к Рине и вручил поводья девушке. Сам стал собирать оружие с патронами и хлопать по карманам мертвецов. Ничего путного не нашлось. Одна двустволка-вертикалка. Одностволка. Два дрянных револьвера. Целая серебряная, ещё иначе белая кредитка и пятнадцать серебряных юнок.
Вспомнилось упоминание Рины о четвертинке совершенного числа шестьдесят.
— Хоронить не будем? — тихо спросила девушка, теребящая сгиб кожаных поводьев.
— Нет, — ответил я и показал в поле, а там показались головы нескольких синих псов, которые как шакалы пришли на запах крови. Но раз эти унюхчили, то и другие твари, посерьёзнее, могут пожаловать. — Мутанты не дадут спокойно закопать. А если спугнём, могут нагрянуть к Кисе. Она там одна.
Я поправил чёрную шляпу, закинул трофейные ружья на плечо, перехватил коня под уздцы и направился в лес.
— Пойдём, сейчас наш враг — только время.
Глава 25. Новый поворот
Рина стояла на коленях возле сестры. Она держала в руках серебряную ложечку и протягивала Кисе только что процеженное лекарство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Больная же, укутанная в одеяло, сильно сгорбившись, сидела на складном стульчике. Её трясло от жара. При этом девушка часто закашливалась до посинения лица и сдавленных сиплых вдохов.
Юную эльфийку было жалко, но сейчас вся моя помощь сводилась только к поиску дров и кипячению воды. Жизнь младшенькой зависела от умений старшей сестры в разведении лечебной плесени и целебных ростков.
Я ещё раз со вздохом поглядел на эльфиек и достал из фургона и проверил на всякий случай полиспаст и ручную лебёдку, такими и телегу из грязи вытянуть можно, и грузы на толстой ветке поднять. Всё же, Кор был опытным странником и заложил в повозку много чего действительно полезного.
Гномы ушли, забрав с собой голема, и теперь вытаскивать фургон из леса придётся своими силами. Всего четыре лошади, включая трофейную, и я сам взялся за снаряжение. Не привлекать же девушек к тяжёлым работам.
Время не ждало, поэтому запряг в фургон всех четверых скакунов попарно так, что одна пара вслед другой. Благо, и это древний эльф предусмотрел. Хотя при такой компоновке и с этой упряжью, придётся идти впереди коней и тащить первую пару под уздцы. Но расчёт снаряжения был явно на плохую дорогу, где не разгонишься. Как бы, не скоростной дилижанс.
Ещё меня беспокоил разбойник, которого по глупости отпустил. Но сделанного не воротишь, придётся идти вперёд и смотреть в оба глаза, и слушать в четыре уха. Если выживу, заведу собак. Желательно, лаек или овчарок, чтоб зверьё и бандиты не смогли подобраться поближе. На одного Гнедыша надёжи мало, особенно против людей, которых он не боится.
Пока готовил наше вызволение, ко мне, закутавшись в одеяло, подошла Рина. Она молча встала и принялась глядеть на мою работу. Лицо усталое-усталое. Глаза потускнели, под ними мешки. И двигалась еле-еле, словно питающий её внутренние моторчики ветряк-генератор попал в штиль. Даже гордость эльфийского народа — длинные и острые ушки — поникли, хоть на проволочку насаживай, чтоб стояли.
— Как Киса? — тихо спросил я, застёгивая лямки. Уже и сам провонялся едким конским потом. Доеду до города, сдам всё в прачечную, чтоб самому не возиться, и залезу в горячую ванну откисать.
— Плохо, — ответила Рина. — Я дала лекарства, но этого мало. Ей нужен лекарь и покой.
Девушка кивком указала на коней.
— Когда тронемся?
Наступил мой черёд отвечать:
— Сегодня. Если повезёт, то до темноты доберёмся до дороги. Придётся прямо там переночевать, а утром двинемся в путь. А в какую сторону поедем, тебе решать, но повторюсь. В Новомартыновске нас могут ждать с засадой, чтоб не пустить в город. Мы и так слишком много узнали. А как только доберёмся до аптечной общины, поднимется переполох. Наш долгий маршрут в Стеклодар даст им время подготовить пути к отступлению, не стоит загонять крысу в угол, кусаться начнёт. Лучше шепнём на ухо Кору, пусть сам разбирается. Но не удивлюсь, если мэр, или кто там на самом деле, будет всё отрицать, а этих недоумков грохнут свои же.
Рина медленно огляделась по сторонам. Взор блуждающий, отрешённый, словно сил больше не было жить.
Девушка тяжело вздохнула и вдруг достала из складок одеяла маленькую чашечку с чахлым ростком, похожим на одуванчик, разве что торчащие из бутона лепестки готового вот-вот распуститься цветка были цвета топлёного молока.
Рина с тихим щелчком оторвала стебелёк и протянула мне. На изломе проступил белёсый сок.
— Попробуй, — тихо произнесла девушка, глядя на меня.
Я сперва скосился на росток, размышляя, как быть, а потом взял и сунул кончик в рот.
— На вкус как сгущёнка. Только горчит немного и не очень сладкая.
Рина легонько кивнула.
— Я заставила растение производить почти те же вещества, что и корова. И добавила сахар. Углеводы проще всего на растениях делать. Но времени на созревание не хватило. Вот когда доспеет до воздушных семян, тогда будет не отличить.
