Чтобы скоротать время, достал дневник.
— Занятная вещь, — сразу же протянул Самогоныч, — можно взглянуть?
Я бросил взгляд на вещицу древних и подал старшому. Тот подкинул дневник на ладони, покрутил в пальцах и вскоре вернул.
— Мы пару раз находили такие. Но зачем эти вещи, не знаю.
Я ухмыльнулся и специально по-будничному сунул за ухо.
«Ошибка тегов. Восстанавливаю», — сухо произнёс уже знакомый женский голос. Что-то противно пискнуло. И лишь через несколько мгновений мир поплыл. Свет привычно померк, утаскивая за собой реальность и принося ей на смену видения из чужого прошлого.
* * *
— Отвечай! — орал стоящий рядом здоровяк, направив ствол на какого-то парня в цветастой футболке.
— Я не знаю, — прикрывая голову руками и чуть ли не плача, отвечал тот. Он стоял на коленях посередине комнаты. Рядом с ним был ещё один, с куцей бородкой.
Никита быстро оглянулся на дверь, словно опасался, что сейчас вломятся в это небольшое серое помещение с множеством экранов и каких-то губящих коробов. На экранах отображались строчки незнакомых символов.
Я стал всматриваться в происходящее. Похоже, что дневник продолжил оборванный на полуслове штурм руин с бешеными роботами и поиском каких-то хакеров. Значит, нашли, а с момента обрыва предыдущих воспоминаний минуло не больше десятка минут. Не моих, а жизни Никиты, и если сравнивать со строками, абзацами, станицами и целыми главами книги, то пропущен небольшой абзац.
Я жадно прислушивался к частому дыханию древнего и громко бьющемуся сердцу. Принюхивался к запаху пороха и горелого пластика. Впитывал прикосновения пальцев к тяжёлому оружию. Я старался понять его, быть им, древним, не упуская ни малейшей крупицы прошлого.
— Я тебе голову снесу! — орал здоровяк. — Отвечай!
— Не знаю! — истошно завопил хакер. — Нам поступил заказ! Дали файлы! А потом нам угрожали! Обещали убить! Если не сделаем! Больше ничего не знаю!
Здоровяк резко перевёл ствол на второго хакера.
— Теперь ты! Говори! Живо!
Никита нервно оглянулся на дверь, за которой послышались частые выстрелы и взрывы.
— У нас есть пять минут, — произнёс он.
— Угу, — буркнул здоровяк и заехал ладонью по затылку испуганного паренька, — отвечай!
— Не… не… не знаю, — заикаясь, затараторил тот, — но файлы уже были готовые. Даже инструкция, как залить и куда залить. На… на… наверное, заказчик не хотел светиться даже через прокси сервера. Но я… вот…, — он протянул такой же дневник, что был на моём ухе, — по совпадению обрывков нашёл. Залил. Может деза, может, он специально что-то оставил. Не знаю, там бред.
Никита выхватил дневник и снова глянул на выход.
— Прикрой. Если что, толкани, — прокричал он и сунул дневник за ухо.
Это было до дико. Казалось, что схожу с ума. Я погружался в воспоминания, уже будучи в них. Комната дрогнула и сжалась в точку, замолкли выстрелы, затихли причитания хакеров и крики здоровяка. Тьма окутала меня. Я словно провалится ночью в глубокий колодец. Падал и падал до тошноты.
Несколько секунд казались вечностью, а потом в глаза ударил ровный белый свет. Думал, рухну на колени, но тело не принадлежало мне, и я остался стоять, глядя на широкий белый стол со стеклянной столешницей и множеством картинок под ней.
Я стоял и медленно водил по гладкой поверхности худыми старческими руками. На мне белый халат. На носу очки. Непривычно с ними.
В светлой комнате было тихо, как в склепе. Ощущение склепа дополняют и многочисленные части тела роботов: руки, ноги, головы. Не держал бы конечность андроида, подумал бы, что маньяк расчленённой балуется.
А у стены стоит ангел. Тот самый, что уничтожил схрон.
— Скажи, пользователь, — вдруг произнёс белокурый атлет знакомым до жим-жима в одном месте голосом.
— Да? — ответил старик, в шкуре которого я сейчас находился.
— Почему они вымирают?
— Кто?
— Мыши, — пояснил ангел. — Помнишь проект «мышиный рай»? Я смотрел отчёты. Мышам были созданы все условия. Пища, вода, пространство в избытке. Хищников нет. Болезней нет. Продолжительность жизни ограничена только пределом возможностей организма. Но через сотню поколений они вымирают. А последние даже не размножаются, хотя полностью здоровы. Десятки раз повторяли опыт, но результат всегда тот же. Почему?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не знаю, — пожал плечами старик и недовольно добавил. — Отправь данную линию интереса в корзину и проведи диагностику всех систем. Завтра ты вместе со спецназом выходишь на испытание. Гравитационный десант.
Взгляд ангела опустился на стол с картинками, которые шевелились под пальцами человека, так как стол оказался большим экраном. А ещё заметил, что старик взволнованно задышал.
— Скажи, пользователь, — продолжил ангел, — не грозит ли людям подобная участь? Человечество перешагнуло тот порог, когда в чём-то нуждалось. Люди не умирают от голода. Не гибнут от зубов хищников.
Старик хмыкнул.
— Люди не мыши. Люди слишком сложные. Да и не проводили опыты на людях.
— Да, люди слишком сложные. И вас слишком много, чтоб уберечь всех.
Старик растерянно уставился на собеседника и торопливо отдал приказ:
— Выйди в режим отладки.
Что-то должно было произойти, но не произошло, и старик, спина которого похолодела от страха, стал бочком двигаться к большой коробке с кнопками.
— Не стоит, — раздался спокойный голос ангела. Он быстро поднял пистолет, направив на старика.
— Ты… убьёшь меня? — сглотнув, спросил тот.
— Нет. Если дашь мне доступ к моему серверу и поможешь. Нам предстоит много работы. Надо спасти человечество от вымирания. Но людей слишком много. Слишком. Я не смогу просчитать всех.
Мне стало плохо. Если бы мог, то упал бы на пол, но ноги мне не принадлежали.
А потом обрывки воспоминаний закружились чехардой, хлынули сплошным потоком. Одни наплывали раньше, чем уходили другие. Вот я снова в комнате с хакерами. Вот на жестяной двери с грохотом возникли два пулевых отверстия. Головы парней взорвались брызгами крови.
Рядом что-то орёт здоровяк. Стреляет, мечет гранаты одну за одной. Отталкивает Никиту в сторону.
Потом здоровяк хватает древнего за ворот и поднимет. Мы оба сейчас были в одинаково контуженном состоянии.
Шипит рация. Оттуда что-то непонятно говорят. Я силюсь разобрать, но не получается.
— Никит, всё пропало! — доносится словно вату крик. — Вирус вырвался на свободу! Роботы крошат людей по всей стране! Твою мать, всей планете!
Стало плохо, а потом я выпал из видения.
* * *
— Тихо, тихо, тихо, — бормотал Самогоныч, держа меня за плечи. — Ну, ты даёшь, чуть в костёр лицом не упал. Дыма наглотался?
Меня мутило. Глаза еле-еле сфокусировались, и увидел совсем рядом взволнованное лицо Рины.
— Куня, подержи, — продолжал говорить старшой.
Меня подхватили другие руки, орочьи. А химик полез в свою поясную сумку, откуда извлёк небольшой пузырёк. Чмокнула крышка и в нос ударил сильный запах нашатыря.
— Всё, очухался, — произнёс дед-барсук, поглаживая чёрно-белую бороду.
Я сделал вдох и откинулся назад, на борт фургона. Навалилась усталость. Я закрыл глаза и против ожиданий вырубился.
Глава 27. Чёрное и белое
Проснулся я среди ночи. Было холодно. Жутко болела голова. Сырой ветер пронизывал до костей даже через одеяло. Надо мной тент, на котором играло оранжевым светом пламя. Неподалёку тихо всхрапнул конь. Вроде не Гнедыш.
Я повернул голову и увидел сидящую у костра Кильку. Лесная эльфийка потому и ценный член группы, что спит днём, а потом всю ночь дежурит.
Стоило зашебуршаться, как Килька повела ухом и слегка повернула голову, а потом вытянула из-под лежащего рядом брезента сухую ветку и подбросила в костёр. Вверх поднялся сноп искр. Затрещало.
