— Ох, Эйден, — сказала Сторм, — конечно, я тебя поддержу, сколько бы времени ни заняло сделать Бекки твоей по закону.
— Спасибо, что похитила меня.
Бекки прохныкала во сне «Па», и он наклонился погладить ее по щеке и заверить, что он рядом.
— Папа о тебе позаботится, Бекки, — пообещал он.
Вздохнув, малышка перевернулась на живот и снова уснула.
— Неужели я ей приснился? — спросил Эйден удивленно.
Сторм потянула его обратно в постель.
— Скорее всего ты снился ей всегда.
Они доползли до подушек и уснули, как ложки в кухонном ящике, под тихое сопение из манежа.
Никогда в жизни Сторм еще не было так хорошо.
Оказалось, что Бекки решила проснуться в четыре утра.
Глава 38
— Бог ты мой, — промямлил Эйден, просыпаясь.
Дочь сидела в манеже, в руках у нее был Колдун. Выражение ее лица было немножко обиженным. Как только он вытащил ее, котенок прыгнул на кровать и свернулся клубком у Сторм между ног. Эйдену нравилось прижимать к себе мягкую и теплую после сна Бекки, но на мгновение он позволил себе позавидовать Колдуну, что тот имел больше прав на Сторм.
— Хочешь в гнездышко? — спросил Эйден, укладывая Бекки посередине между собой и Сторм, которая едва ухом повела.
— Лупсы, — сказала Бекки и села.
Эйден уложил ее обратно и переспросил:
— Лупсы?
— Завтрак, Эйден, — проговорила Сторм, садясь и потирая лицо. — «Froot Loops».
Бекки опять села и кивнула:
— Лупсы.
Сторм пощекотала ее.
— Вот, значит, почему мне так хотелось «Froot Loops» и так нравился запах детской присыпки и абрикосов. Шоколадное молоко тебе во «Froot Loops» налить?
Бекки отпустила свою ногу и снова кивнула.
Когда Сторм прекратила ее щекотать, Бекки пощекотала Сторм в ответ, потом пощекотала Эйдена. Они рассмеялись, но не из-за щекотки, а из-за попыток Бекки скопировать их действия.
После очередного инцидента с грязным подгузником, Эйден умыл Бекки, сменил подгузник и переодел. Сторм собирала ее сумку, чтобы вернуться в дом.
— Кажется, я учусь на горьком опыте, — сказал Эйден. — Значит, надо менять подгузник перед дневным сном, после еды, на ночь и сразу после того, как она проснется.
— И кое-когда между, — отозвалась Сторм.
— Ну да.
— Эйден, тебе нужно спросить Джинни, где похоронили Клодетт, чтобы мы могли почтить ее память и принести ей цветы. Если, конечно, не хочешь сделать все сам.
— Нет, я бы хотел, чтобы ты пошла со мной. Если ты не против. Клодетт должна знать, кто привел меня к Бекки.
Эйден тащил в дом матери Клодетт манеж, в котором лежали игрушки, одежда и все остальное в таком количестве, что можно было провести с ребенком весь день на пляже. Сторм несла сухую и переодетую Бекки. Бекки несла Колдуна.
В старомодной кухне стоял высокий стул для кормления. На его подносе ждала миска сухих разноцветных колечек «Froot Loops». Поддев красное колечко, Бекки показала его Эйдену.
— Лупсы, — сказал он, — я понял.
— Кьясный, — произнесла Бекки и протянула ему колечко.
— Это мне? — спросил Эйден. Бекки кивнула, и он был этим так тронут, что наклонился к ней и дал ей засунуть колечко себе в рот. Малышка счастливо смеялась. Его крайне удивило, что колечко оказалось вовсе не сухим, а мокрым, но он жевал с таким удовольствием, будто она преподнесла ему самый дорогой на свете подарок. — Спасибо, солнышко.
Он поцеловал Бекки в макушку и целую минуту прижимался к ней губами. Если он не возьмет себя в руки, то попросту начнет реветь, не в силах ни выразить, ни осознать, какого прекрасного ребенка оставила ему Клодетт.
Эйден выпрямился, чувствуя, что не заслуживает Бекки и никогда в жизни не заслуживал Клодетт. Если бы только представился шанс вымолить у Клодетт прощения за то, что был таким самонадеянным козлом…
— Па-па. Лупсы, — сказала Бекки, показывая ему съедобное колечко, надетое на детский пальчик. Затем сунула пальчик в рот и захихикала, когда достала его без колечка.
— Поверить не могу, что я породил этого жаворонка.
Мать Клодетт поставила на стол тарелку свежих блинчиков. Сторм все это время жевала «Froot Loops» всухомятку.
— Джинни, — начал Эйден, — вы не могли бы сказать нам, где похоронена Клодетт, чтобы мы со Сторм могли ее навестить?
Джинни выронила вилку. Выражение ее лица было неописуемым.
— Что случилось? — спросил он.
— Сегодня в полдень отключат аппарат жизнеобеспечения. Вот почему соцслужба не пожаловала раньше.
Эйден подскочил со стула.
— Клодетт жива?!
— И да, и нет. С самой аварии она в коме.
— Я должен ее увидеть, — сказал Эйден. — Должен сказать ей, что позабочусь о Бекки.
— Она не поймет, что ты рядом, сынок.
— Мне все равно. Я должен… должен закончить незаконченные дела.
Глава 39
Сторм стояла, окаменев.
Жизнь… или смерть… только что приняла новый оборот.
— Где ее содержат? — спросил Эйден и, как только Джинни рассказала ему, бросился вон из дома.
Сторм слышала, как он отцепил от автобуса заднюю «гаражную» часть и завел двигатель. Она подошла к эркеру и увидела, как он сдает задом по подъездной дорожке.
— Он в шоке, — тихо проговорила она, когда к ней подъехала миссис Лэнгли и положила свою ладонь ей на руку, чтобы успокоить.
— Его переполняет чувство вины, — сказала Джинни.
— И это тоже, — согласилась Сторм.
Он снова бежал, но на этот раз не от чего-то, а к чему-то. Точнее, к кому-то. И это само по себе доказывало, как много значила для него Клодетт. Трудно закрыть на такое глаза.
Пытаясь не чувствовать себя брошенной, Сторм играла с Бекки и получала от этого настоящее удовольствие, но все же… «Ради всего святого! — осадила она себя. — Он же уехал проститься с матерью своего ребенка. Конечно, он останется с ней, пока она не уйдет, но потом ему будет нужен кто-то для утешения». И она пообещала себе, что будет рядом, когда это случится.
Разумеется, Сторм понимала, что вряд ли он вернется за ней. Но за дочерью — точно вернется. Чего она не понимала до сих пор — это как сильно Эйден любил Клодетт, пока не увидела его реакцию.
На стене в кухне зазвонил телефон, перепугав Сторм, зато ее реакция рассмешила Бекки. Джинни ответила, с минуту поговорила, а потом бросила трубку так, что та осталась висеть и постукивать о стену.
— Что там? — спросила Сторм.
— Она проснулась. Клодетт вышла из комы.
Миссис Лэнгли безудержно рыдала, и, хотя слезы ее должны были быть слезами счастья, Сторм подумалось, что больше они похожи на слезы глубокой скорби. Бывают в жизни противоречия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
