а) сохранять свободную конкуренцию в возможно большем объеме;
б) на тех рынках, где конкуренция не может быть полностью осуществлена, препятствовать злоупотреблениям мощных хозяйственных групп;
в) для этой цели учредить государственный орган контроля, а если необходимо, то и для оказания влияния на ход рыночных операций.
Упорядоченная таким образом структура рынка соответствует, как уже было сказано, в хозяйственно-политическом плане тому, что в государственном представляет политическая демократия. В то время как сущность последней должна рассматриваться, как право каждого гражданина на соревнование в достижениях, как побуждающая сила, и свободные цены, как регулятор, были бы гарантированы соответствующими законами.
Тесная связь и зависимость между политической и экономической структурой делают закрепление основных хозяйственных прав в заключительном порядке особо важным и необходимым[43]. Все мои усилия сводятся к тому, чтобы соревнование в достижениях, как побуждающую силу, и свободные цены, как регулятор, были бы гарантированы соответствующими законами.
Кто обходит эти принципы или относится к ним пренебрежительно, – тот подрывает рыночное хозяйство и подтачивает основы, на которых покоится наш общественно-экономический строй. Читатель почувствует, что тут дело идет об основных вопросах экономической политики и что спор о политике по отношению к картелям является не просто каким-либо одним из многочисленных спорных вопросов. Напротив, тут рассматривается центральная проблема нашего экономического строя[28]. Только исходя из такой точки зрения станет понятной долголетняя борьба вокруг закона о картелях.
Разрешите мне осветить также социальную сторону этой проблемы. Я еще потому принципиальный противник картелей, что подлинное и честно задуманное социальное рыночное хозяйство, – причем ударение должно сознательно ставиться на слове «социальное», – может быть гарантировано только в том случае, если благодаря свободному соревнованию лучшие достижения получат предпочтение перед менее удовлетворительными. На этой базе может быть достигнуто наиболее благоприятное обеспечение потребностей с точек зрения количества, качества и уровня цен. В то же время этот принцип обеспечивает то, что повышенным достижениям обеспечивается большая прибыль и что «социально», более ценный предприниматель приобретает большую гарантию успеха и новые возможности[9].
Что же касается зачастую неправильно понимаемой моральной оценки картелей, то я хотел бы заявить, что я очень далек от того, чтобы начать именно с морального осуждения картелей или же приписать тем или иным промышленникам или предпринимателям нечистые побуждения.
Если предприниматель считает, что продажной ценой своей продукции он должен покрыть производственные издержки, то тут никаких сомнений морального порядка быть не может; но такое понимание вещей не согласуется с внутренними законами рыночного хозяйства, ибо оно гарантировало бы прибыль самому плохому предпринимателю[32].
Нет, даже при самом большом желании я не могу найти в картелях ничего положительного; напротив, и притом особенно с точки зрения интересов народного хозяйства, я вижу в них только отрицательное. Как часто в последние годы люди, представители разных отраслей промышленности, уверяли меня, что если они не получат возможности установить соглашения относительно цен, то дело их наверняка развалится. Я им не дал этой возможности, но и предсказанные случаи развала предприятий также не имели места.
Однажды, еще в самом начале, я сказал в шутку: «Вокруг моего письменного стола с утра до вечера витают призраки катастроф, и все же этих катастроф я никак не могу дождаться».
В последние годы немецкая экономика, несмотря на кризисы, все же развивалась очень хорошо[12].
Исключения возможны и необходимы
Итак, у меня было достаточно оснований, чтобы защищать в прошедшие годы принцип рыночного хозяйства с твердостью, граничащей с упрямством. Однако, мне при этом было ясно, что принцип чистого соревнования в том или ином случае не может быть полностью осуществлен. К сожалению, теперь этот принцип всюду подтачивается. Все же мы должны быть счастливы, что снова располагаем четким понятием, на основании которого мы могли снова вернуться к правильному экономическому мышлению и отойти от тенденции жить просто со дня на день.
Однако нельзя полагать, что этот принцип чистого соревнования может быть осуществлен теперь повсюду и в полной мере. Я не настолько далек от жизни, чтобы не видеть вокруг себя тысячи примеров, из которых следует, насколько теоретическая схема вполне свободной конкуренции смешивается с другими элементами и вследствие этого теряет свою чистоту[24]. Я также не настолько догматичен, чтобы не сознавать, что может сложиться обстановка, при которой всеобщий запрет картелей может быть или даже должен быть видоизменен. В отдельных случаях возможно также допустить некоторые ограничения и ослабления запрета картелей[9]. Но все же тот, кто считает себя в праве издеваться над принципом полной свободной конкуренции, доказывает этим свою собственную умственную неполноценность.
В осуществление указанного рода мыслей правительственный законопроект оказался также свободным от всякого догматизма. Поэтому он вовсе не исходит из столь критикуемой идеи всеобъемлющей конкуренции, но признает, что вмешательство может быть оправдано и даже необходимо. Никто с чистой совестью не может утверждать, что обоснованные потребности хозяйства не были учтены и что самой процедурой, при применении предписаний этого закона, вызывается дискриминация известных хозяйственных кругов[36].
Принципиальный спор проходит мимо сути
Все эти соображения не будут полноценными, если не упомянуть о длящемся долгие годы споре между сторонниками закона, запрещающего картели, и закона, лишь ограничивающего злоупотребления картелей. Такая постановка вопроса, так же как и попытка моральной оценки картелей, помоему, не затрагивает сущности проблемы. Разрешите поэтому еще раз подчеркнуть, что моя отрицательная позиция в отношении картелей не основывается на стремлении приписать им сознательно нечестные намерения и поступки, что было бы в сущности дискриминацией; но в самом факте навязанных коллективом цен, даже если они морально и калькуляционно оправданы, я усматриваю народнохозяйственное зло.
Я иду еще дальше, утверждая, что навязывание слишком низких цен может нанести такой же вред народному хозяйству, как и слишком высокие цены. Единственно «правильная» с народнохозяйственной точки зрения и допустимая рыночная цена не может быть высчитана абстрактно. Она образуется в результате уравновешивания цен на свободном рынке. Всякое другое понимание явления цен приводит к искажениям и по необходимости способствует, помимо этого, распространению убеждения, будто предприниматель может в любом случае претендовать на покрытие издержек.
