Конечно, разрешая Игорю пожить у себя какое-то время, переждать, пока за ним перестанут охотиться, Вика не ожидала, что это затянется на годы. Она думала, что Игорь найдет выход из создавшегося положения. Самой ей в голову пришла только одна мысль ― отдать за него долг. Но когда заикнулась об этом Ирине, та ее мигом отговорила.
– С ума сошла? Шестьдесят пять тысяч ― это больше, чем у тебя есть в наличии! Самой из-за него в долги влезать? А отдавать как? Ты можешь представить, когда этот кошмар закончится? А если еще целый год народ никуда ездить не захочет? И что мы с нашего бизнеса иметь будем?.. Бульон от яиц! И вообще, это верх цинизма, на Вороновские деньги вытягивать из передряги своего очередного любовника!
– А кто мне его сосватал? ― справедливо возмутилась Виктория.
– Я тебе развеяться предложила, а не хомут на шею!
– Артем всегда говорил, что, если есть возможность помочь….
– Воронов тебя обеспечил, дал возможность зарабатывать на хлеб с маслом и икрой для тебя и Анюты. И вовсе не имел в виду, что ты его деньги будешь вот так разбазаривать. Если сейчас без копейки останешься, тебе бизнес не восстановить будет, мало того, и жить не на что. А у тебя, между прочим, дочь. Скажи честно, ты что, так уж любишь Макарова?
– Мне с ним хорошо, ― ушла от прямого ответа Вика. ― Игорь образованный, с ним есть, о чем поговорить. Он внимательный и заботливый… Раньше был активный и веселый, сейчас ― чаще хмурый. Но все равно, я поняла, это лучше, чем быть одной.
Да, тогда, в первые месяцы, Игорь был не то, что хмур, он был подавлен. Виктория видела, что он постоянно думает об одном и том же. Как он, успешный, деловой мужик, докатился до того, что вынужден скрываться? Вначале его очень тяготило отсутствие личных денег. Вика приносила сигареты его любимого сорта, но довольно скоро он заявил, что бросил курить. Ему неудобно было попросить купить лезвия для бритвы или пару носков. Она делала это по собственному почину. Чтобы как-то оправдать свое безвылазное пребывание дома, Игорь начал убирать квартиру, постепенно взял в руки практически все ведение домашнего хозяйства. Вике, которая привыкла сама ухаживать за мужчинами, это было непривычно. Она пыталась вскочить из-за стола первой, помыть посуду, но Игорь ее останавливал:
– Сиди, я помою.
И мыл, и убирал со стола, и приносил кофе в постель.
Никогда Вика не знала такой заботы о себе. Вроде бы мелочи, а как приятно, когда только скажешь, что хочется чаю попить, а тебе его уже несут. Она привозила домой продукты, остальное делал Макаров. А примерно полгода назад он и это взял на себя ― стал днем ходить на открывшийся неподалеку от их дома супермаркет. Конечно, деньги на покупки оставляла Вика.
– Думаешь, тебя уже не ищут? ― спросила тогда она.
– Ищут. Я недавно звонил из автомата одному человеку, поинтересовался. Он сказал, что, если я попадусь в руки людям Гаспаряна… ― Игорь не стал договаривать, и так все ясно.
«Нет, ― думала Вика, ― я не переживу, если еще и Игоря убьют! Пусть уж лучше он следит за Анютой».
Миновало еще пять лет. Вика работала, Анюта училась, Игорь сидел дома.
Казалось, его уже перестало тяготить неопределенное положение, в котором он находился. Он по-прежнему бегал по утрам, занимался домашним хозяйством, смотрел телевизор, сидел за компьютером. Когда Вика надумала делать ремонт, он взял это на себя. Через Интернет сам нашел мастеров и самые качественные материалы. При этом устраивал так, что к приходу Вики с работы грязь была убрана, а стройматериалы аккуратно сложены под полиэтиленом в коридоре. Он явно увлекся этим делом и по вечерам рассказывал Вике о тонкостях новых технологий, но она особо не вникала, только радовалась, что хоть чем-то мужик занят.
Как ни долго длился ремонт, но и он кончился. Вика приобрела новую мебель, оставив только спальню, купленную Вороновым. Теперь в квартире стало красиво и уютно, вот только гостей сюда почти не приглашали, разве что Ирина иногда заглядывала. Гости ― это застолье, разговоры. А о чем говорят нормальные люди? О своих делах, о работе. Игорь во время таких разговоров хмуро помалкивал, а Вика подозревала, что, едва покинув ее дом, знакомые примутся перемывать ей косточки, на все лады обсуждая, почему она содержит мужика, и придут к общему выводу, что она дура.
Вика и сама порой так себя называла. Ей давно все надоело, однако выхода из ситуации она не видела.
Как ни с того ни с сего выгнать человека, с которым прожила столько лет? Она начала намекать Макарову, что опасность миновала, можно выходить из подполья и идти, наконец, работать. Вероятно, она заговорила об этом, потому что отпала необходимость присматривать за дочерью. Девушке почти семнадцать, она вполне самостоятельна. И вообще, в последние пару лет отношения у Анюты с Игорем разладились, друг матери перестал быть для нее авторитетом. Может, в этом была виновата и сама Вика. Они реже стали проводить время вместе, втроем; порой Вика брала с собой дочь в зарубежные поездки. Макаров оставался дома, все еще опасаясь встретить на курорте кого-нибудь из знакомых.
Пару лет назад Анюта вслед за своим партнером бросила заниматься бальными танцами. Вначале Виктория расстроилась, но, поговорив с дочерью, поняла, что она поступила правильно. Нового партнера найти сложно, конкурсы и подготовка к ним отнимают очень много времени, а перспектива заниматься танцами профессионально весьма шаткая: тут или быть чемпионом, или никем. Анюта решила, что хочет учиться на экономическом, будет готовиться поступать в университет.
В последнее время Вика не особенно спешила домой, не тянуло. После работы она не отказывалась завернуть на огонек к Ирине, или к Лидии Иосифовне, а то просто зайти в парикмахерскую и провести там час или два, лишь бы не сидеть дома наедине с Макаровым, пока Анюта занималась на вечерних подготовительных курсах. Иногда он ворчал, что она поздно возвращается, но Вике было плевать, она даже отговорок никаких не выдумывала. А однажды, не выдержав, заявила:
– Я, конечно, понимаю, что тебе скучно в одиночестве, но я тоже не массовик-затейник. Я не могу пойти с тобой в театр или кино, и буду ходить туда без тебя. У тебя нет друзей ― у меня они есть, и я буду с ними общаться. У тебя нет работы ― у меня есть, и она отнимает много времени и нервов, и после нее я имею право делать то, что захочу! И тебе советую делом заняться, авось, скучать меньше будешь!
Макаров тогда обиделся и целых две недели спал на диване в гостиной. Потом, правда, вернулся в спальню. Но Вика поняла, что не рада этому. Постоянное раздражение убило все чувства. Она стала выдумывать отговорки, чтобы избежать близости, и лишь два-три раза в месяц допускала ее, помня, что мужские гормоны необходимы женскому организму.
