— Я же говорила, разве можно быть такой дурой, чтобы поехать сюда с бешеным сексуальным маньяком!
Она больно ударила меня кулаком по переносице.
— Отпустите меня немедленно, слышите? Или же я забью ваши зубы вам в глотку.
— Маньяк с ружьем находится снаружи, — рявкнул я. — Он только что трижды стрелял в меня. У вас же на уме один только секс, как я вижу… Стоя, вы превратитесь в превосходную мишень для него, если он вздумает обойти дом и приблизиться ко входу.
— А я-то еще удивилась, что это за звуки… — Голос у нее зазвучал чуть спокойнее. — Чего ради он стал в вас стрелять?
— Потому что принял меня за Джейроффа.
— Почему он мог такое подумать?
— Откуда, черт возьми, мне знать? — вышел я из себя. — Я же ни разу не видел Джейроффа.
— Так почему бы вам не выйти снова туда и не объяснить ему, что вы не Джейрофф, так что он глупо ошибается? — с очаровательной рассудительностью посоветовала она.
— Почему бы вам самой не сообщить ему об этом? — огрызнулся я.
— Пожалуй, в этом вы правы, — признала она. — Я имею в виду, нельзя быть уверенным, что он станет слушать достаточно долго, не так ли? Во всяком случае, здесь мы в безопасности. Я имею в виду, что если он явится в домик, то ведь у вас есть пистолет, не так ли, Рик? — с надеждой спросила она.
— Разумеется, и в данный момент он лежит в верхнем ящике моего письменного стола в Беверли-Хиллз.
— Рик! — Голос у нее сразу задрожал. — Что же мы будем делать?
— Подождем какое-то время. Он же не знает, что я без оружия. Одно дело выстрелить в человека из надежного укрытия, понимая, что у того нет даже возможности увидеть тебя, но совсем другое — войти в дом, когда там тебя могут ждать за любой дверью с тридцать восьмым в руке. Я надеюсь, что здешний маньяк это понимает.
— Как мы узнаем, что он решил?
— Самое надежное — услышать его шаги.
— Не надо! — Она замахала руками.
— Альтернативное решение — ждать до наступления темноты. Он сообразит, что мы не такие уж болваны, чтобы зажечь свет, ну и сам он не станет рисковать: теоретически я могу начать охотиться за ним в темноте.
Тени в хижине быстро сгущались, и силуэт Глории, неуклюже стоявшей на четвереньках рядом со мной, стал едва различим. Казалось, время тянется ужасно медленно. Неожиданно полностью стемнело.
— Сколько еще ждать, Рик? — прошептала Глория.
— Еще чуть-чуть, чтобы быть вполне уверенным.
— Слушайте!
Я услышал, как дважды кашлянул мотор, затем его стук стал постепенно затихать.
— Он же поехал не в ту сторону! — прошептала Глория.
— Наверху дорога слишком узкая. Он спустился на дно каньона, чтобы развернуться, — предположил я.
Прошло еще несколько минут напряженной тишины, затем стук мотора стал постепенно усиливаться, и мимо хижины машина проехала с диким ревом. Водитель, по-видимому, включил первую скорость, и я уповал только на то, что он прибавит обороты, прежде чем одолеет подъем.
— Слава тебе Господи! — Глория облегченно вздохнула. — А теперь давайте-ка выбираться поскорее отсюда, пока этот маньяк не передумал.
— Одну минуточку! — У меня перехватило голос от недоброго предчувствия. — Разве мы видели какую-то машину, припаркованную на дороге, когда приехали сюда?
— Нет, а это важно?
— Думаю, что очень. — Я почувствовал неприятный холодок где-то внутри. — Догадались, на чьей машине он удрал?
— Вы думаете… ох нет! Неужели на вашей?
Я чиркнул спичкой и зажег керосиновую лампу, вспомнив, что видел ее на столе у окна. Благодарение Богу, в ней был керосин, да и фитиль оказался в порядке. Когда свет медленно заполнил комнату, я увидел трагическое выражение лица брюнетки, которая с трудом поднялась на ноги.
— Ну и что же мы теперь будем делать? — простонала она.
— Ждать.
— Именно это вы мне говорили раньше: видите, что из этого получилось?
— Если вы согласны пройти пару миль до заправочной станции в кромешной темноте, пожалуйста, — холодно произнес я. — Скрестите на счастье пальцы, чтобы этот маньяк не надумал устроить нам засаду у ближайшего поворота.
— Уж не намерены ли вы тут торчать до рассвета?
— Если вы не забыли захватить с собой свою метлу, возможно, мы вдвоем сумеем отсюда улететь, — проворчал я.
— Извините, Рик, — пробормотала она через пару минут. — Это не ваша вина, действительно, самое разумное — это подождать до утра.
— Как выглядят съестные припасы? — осведомился я.
— Не так уж и плохо! — повеселела она. — Припоминаю, там я видела даже парочку замороженных отбивных. А на полке нераскупоренная бутылка рома.
— Что ж, это здорово утешает! Надо посмотреть, нет ли поблизости наколотых дровишек. В горах в ночное время бывает чертовски холодно.
В спальне оказалась вторая керосиновая лампа, а в кухне на полке пачка свечей. Имелась также плита с непочатым баллоном газа. Вооружившись керосиновой лампой из спальни, я нашел целую кучу мелко наколотых дров сбоку возле дома. Через пару часов, закусив отбивными и пюре из сухого картофеля, мы сидели перед весело потрескивающим огнем, мирно попивая ром с водой.
— Знаете что, Рик. — Глория подалась вперед, опершись локтями на колени и положив подбородок на сплетенные пальцы рук. — В дровяном камине есть что-то такое, что настраивает меня на мечтательный лад.
— По всей вероятности, это зов предков. Мы воспитаны на кондиционерах и центральном отоплении, но в глубине души у нас сохранилась тяга к романтическим приключениям, незамысловатым радостям простой жизни.
— Хм-м-м! — Она задумчиво кивнула. — У меня удивительно легко на душе.
— Ром делает свое дело… Вам еще налить?
— Нет, благодарю.
Она закинула руки за голову и сладко зевнула.
— Мы могли бы быть парой самых настоящих первых поселенцев, представляете себе? Счастливо избежав смертельной опасности, подстерегающей их ежедневно, мужчина и его женщина только вечером могут насладиться без всяких опасений теплом и уютом горящего очага. К концу дня они всегда бывают усталыми, но в особых случаях, вроде этого, об усталости просто забывают.
— Вот почему у них по меньшей мере по десятку детей, а в хижине буквально негде повернуться.
— У вас удручающе практический склад ума, Рик! — Она улыбнулась мне, и я заметил какие-то особые искорки в ее глазах. — Неужели девушке возбраняется изредка давать волю романтическим чувствам?
— Почему бы и нет? Девушка, сложенная так, как вы, просто обязана почти все время испытывать романтические чувства. Это ее долг перед представителями противоположного пола, причем заложенный генетически.
— Вы так считаете? — пробормотала она. — Я хочу сказать, вам кажется, что я не просто сексуальна, но и романтична?
— Вы — темная леди сонетов с этими черными волосами, струящимися по спине, и огромными загадочными глазами, которые обещают решительно все, кроме того, что является вашей тайной.
Я надеялся, что пока она будет переваривать мой комплимент, я успею приготовить себе свежую порцию рома. Она все еще сидела, обхватив колени, казалось готовая замурлыкать, словно сытая кошка, когда я вернулся в гостиную, и, скорее всего, даже не заметила моего отсутствия.
— Вы обратили внимание на то, как тут стало жарко? — спросила она каким-то странным голосом.
— Отодвиньтесь подальше от огня.
— Это неправильный ответ.
Она медленно поднялась, глянула на меня через плечо и одарила загадочной улыбкой, видно напрактиковавшись в мое отсутствие. Потом стянула через голову свитер и уронила его на стул. Я, онемев от изумления, следил за тем, как после этого были сняты брюки, и с опаской подумал, останется ли на месте ее мини-бикини. Последующие события доказали, что нет. Глория медленно повернулась ко мне, демонстрируя свою бело-загорелую привлекательность, и у меня невольно промелькнуло в голове, что я снова грежу. Ее полные груди медленно покачивались, когда она стала приближаться ко мне.
— Даже в романтической любви должна быть практическая сторона, не так ли, Рик? — прошептала она. — А я вас хочу… Что это?
Я тоже растерялся, услыхав «это». Чертова машина возвращалась назад по грунтовой дороге. Глория застыла на месте, уподобясь окаменевшей богине, рот у нее широко раскрылся, глаза только что не вылезали на лоб. Я отодвинул край занавески и посмотрел в окно как раз вовремя, чтобы увидеть крутящуюся фару на крыше остановившейся неподалеку машины.
— Все в порядке, милочка! — крикнул я. — Это копы.
— Полиция? Как же я покажусь им в таком виде? — чуть не плача, ужаснулась она.
— Ну так оденьтесь.
— Я не могу надеть штаны! — простонала она через несколько секунд.
— Да кто увидит, есть у вас что-нибудь под джинсами или нет? — резонно заметил я.
