— Ну так оденьтесь.
— Я не могу надеть штаны! — простонала она через несколько секунд.
— Да кто увидит, есть у вас что-нибудь под джинсами или нет? — резонно заметил я.
— Я в джинсы влезть не могу, дубина вы этакий!
Снаружи раздались тяжелые шаги, кто-то поднимался по деревянным ступенькам. Глория в ужасе вскрикнула, схватила одежду и выскочила из комнаты. К тому моменту, когда я вышел в переднюю, она исчезла. Тут же раздался громкий стук в дверь, я распахнул ее и, увидев верзилу в форме, провел его в комнату.
Дорожный патруль обнаружил брошенную на обочине милях в трех по горной дороге машину, мотор которой еще не остыл. К счастью, патрульный упомянул об этом на бензоколонке у перекрестка, и всезнающий механик сразу же вспомнил, как мы спрашивали у него дорогу к коттеджу Колверта. Я рассыпался в благодарностях, которые были восприняты благосклонно, предложил стаканчик, от которого с явным, сожалением отказались. Кто-то угнал машину, едва стемнело, объяснил я патрульному, но не стал упоминать про выстрелы, боясь неизбежных осложнений.
— Возможно, какой-нибудь горожанин, который заблудился в каньоне и решил избавить себя от пятимильного подъема в гору пешком. Мы с удовольствием доставим вас к вашей машине, мистер Холман.
— Огромное спасибо, мы будем вам бесконечно благодарны.
— Мы? — удивился он.
— Да… Глория… — я громко кашлянул, — офицер любезно предложил доставить нас к нашей машине.
— Замечательно, Рик! — раздался ее голос из коридора, и вслед за этим она появилась в комнате.
Я понял это по ошарашенной физиономии патрульного. У него остановился взгляд, а лицо начало заливаться краской. Я поспешно обернулся и, хотя к этому времени достаточно хорошо изучил Глорию, сам испытал шок. Она стояла в проеме двери, на ее лице застыла нервная улыбка. Ее джинсы были наброшены на плечи и завязаны спереди наподобие галстука, сама же она была практически голой до пояса, не считая полосочки бюстгальтера бикини. От пояса и до колен на ней красовалось нечто подобное ажурным панталонам, которые подчеркивали все детали нижней части тела с поистине порнографической точностью. Я сообразил, с трудом сдержав истерический хохот, что Глория просунула ноги в рукава тоненького свитера и каким-то чудом сумела натянуть его на свою солидную «Мадам Сижу».
Увидев реакцию потрясенного патрульного, она поспешила скрестить ноги. Тут же раздался характерный звук рвущейся ткани, и одна ее нога замерла в воздухе. В глазах Глории появилось выражение отчаяния, она судорожно проглотила комок в горле и пролепетала:
— Только не говорите, офицер, будто вы не знали, что шерстяные вещи ручной работы очень модны в этом сезоне. — Голос, в котором по замыслу Глории должны были звучать веселость и легкомыслие, предательски дрожал.
Она перевела взгляд вниз и неожиданно увидела себя сквозь «модную ткань» в полнейшем естестве, как ее видел патрульный. Даже стиснутые зубы не заглушили подобия рыдания, которое ей не удалось сдержать, затем она быстро повернулась и устремилась назад в коридор. Раздался еще более устрашающий звук рвущейся ткани: это вырвалась на свободу одна половина ее округлого заднего места.
— Старые привычки умирают с большим трудом, — пробормотал я окончательно растерявшемуся патрульному. — Понимаете, раньше она занималась стриптизом.
Глава 4
Мы добрались до моего дома лишь к полуночи. Глория исчезла в комнате для гостей и через десять минут вышла оттуда в совершенно пристойном платье, которое достигало ей почти до колен. Я приготовил нам выпивку, вложив в это занятие всю свою душу, но на Глорию мои старания не произвели ни малейшего впечатления.
— Вся эта проклятая поездка оказалась настоящим кошмаром! — неожиданно заговорила она. — Я не хочу о ней вообще вспоминать!
— А вот мне понравился тот романтический эпизод, который был так неожиданно прерван! — признался я.
Она содрогнулась:
— Пожалуйста, никогда не вспоминайте о нем! Я хочу забыть о том, что за ним последовало! Чего стоит одно только идиотское выражение лица этого кретина патрульного! А вы даже не посчитали необходимым меня предупредить, что свитер лопнул на спине, так что моя «Мадам Сижу» с каждым шагом оголялась все сильнее. — Она свирепо нахмурилась. — И перестаньте смеяться, черт возьми!
— Я должен согласиться, что поездка не была весьма успешной, но и полной неудачей ее нельзя назвать. Мы выяснили несколько любопытных вещей.
— Но мы же не нашли Джоди! Утром я возвращаюсь назад, в Малибу, и придушу Колверта голыми руками, если он мне не скажет, где она.
— Как я думаю, он этого действительно не знает, — совершенно искренне ответил я. — Он предполагает, что она где-то с Джейроффом. И Пирс думает так же. Так что коли вы разыщете Джейроффа, то, скорее всего, найдете и сестру.
— Ну и где же мне начать поиски Джейроффа? — мрачно спросила она.
— Единственное, в чем я почти полностью уверен, только не в Малибу. Джейрофф поручил Пирсу замещать его в доме Колверта наверняка потому, что у него самого имеются куда более важные дела!
— Возможно, вы и правы, Рик, но отнюдь не легко просто сидеть сложа руки и ждать, что случится что-то ужасное.
— Я понимаю, что во мне сидит младенец с необузданной фантазией, — медленно заговорил я. — Но мне никак не избавиться от одной навязчивой идеи. Имеется очень высокая блондинка-статистка, которую природа наделила великолепной фигурой и у которой в Майами были серьезнейшие неприятности. Поэтому однажды темной ночью Джоди Риммел исчезает. А через пару недель очень высокая брюнетка с точно такими же объемами груди, талии и бедер появляется в Лос-Анджелесе, ее имя Глория Старой. Вы уверены, что не являетесь своей собственной сестрой?
— Опомнитесь, Рик. Вы же видели фотографию Джоди.
— Она вот тут, у меня.
Я извлек снимок из своего бумажника и положил его перед нею на стойку бара.
— Это скверная фотография, милочка. Присмотритесь хорошенько, все немножко вне фокуса, так что нет ни резкости, ни четкости. Уберите светлый парик или обесцвеченные волосы, и это вполне может быть ваша фотография.
— Вы ненормальный! Я вам все рассказала о том, как мы устали быть сестрами-двойняшками и решили изменить наши имена и все прочее.
— Это тоже не дает меня покоя. — Я согласно кивнул. — Чем конкретно занималась Джоди в то время, когда вы подбрасывали мяч на Малибу-Бич во славу новой киноэпопеи Колверта?
— Это было четыре года назад, прежде чем мы разыграли комедию «неразлучные сестрички».
— Где в то время была Джоди?
— В Майами. Она вызвала меня туда телеграммой, потому что у нее имелись какие-то связи в шоу-бизнесе, а после того, как я снялась в фильме для Кларка, у меня появились деньги на дорогу.
— Значит, мое предположение оказалось полным бредом. Вы хотите снова остаться на ночь? — осведомился я.
— Не думаю, — произнесла она ледяным тоном. — Не исключено, что меня ждет письмо, или телеграмма, или еще что-то от Джоди.
— Я отвезу вас домой, Глория.
— Не беспокойтесь, я вызову такси. — Она взглянула на меня с неприкрытой враждебностью. — Непонятно, как это я могла вообразить хотя бы на мгновение, что подобный сукин сын может быть романтиком!
— Это жара виновата, — сказал я, — если не повышенная влажность.
Она подошла к телефону и вызвала такси, затем в угрюмом молчании уселась в дальнем конце дивана, пока машина не пришла. Я проводил ее до выхода и попрощался. Последнее было излишним, потому что она не сочла нужным хоть как-то отреагировать на мои слова. Поэтому я вернулся назад и приготовил себе еще один бокал, размышляя уже о том, кем мог быть тот тип на дне каньона, который так стремился разделаться с Джейроффом. Однако это оказалось слишком большим умственным напряжением для моих мозгов. Поэтому я допил свой стакан и лег спать. Это был бесконечно длинный, утомительный и бестолковый день, и нет ничего хуже на свете, решил я, какого-нибудь доброхота-полицейского, способного погубить на корню едва пробудившиеся романтические чувства.
Где-то около десяти утра на следующий день я вошел в офис Фредди Хоффмана и увидел, что у него новая секретарша, значит, понял я, со дня нашей последней встречи в его жизни не произошло никаких особых перемен. Девушка относилась к категории хрупких созданий, у нее были длинные светлые волосы, которые постоянно падали ей на лицо, почти полностью скрывая его. Ее русалочьи глаза глянули на меня поверх спустившихся на самый кончик курносого носа допотопных бабулькиных очков, и мне подумалось, что, если бы кто-то в ее присутствии громко произнес: «Секс!» — она бы залилась горючими слезами.
— Рик Холман, — представился я. — Мне надо повидаться с мистером Хоффманом.
