Мужчина потёрся носом о мою шею, прикусил мочку уха и потянул на себя, а меня пронзило током от этих ощущений. Вроде и было всё только прошедшей ночью, но, когда к тебе прижимается обнажённый и желанный мужчина, это возбуждает мгновенно. А если это Мистер Совершенство в своей тёмной ипостаси, то сказать «нет» становится просто невозможно.
— Как же я дурею от твоих бета-колебаний, — прошептал Робер, ещё сильнее откинул мою голову и набросился на мой рот.
Никогда не думала, что на барной стойке можно заниматься сексом. Как оказалось, если между мужчиной и женщиной достаточная разница в росте — то это очень неплохое подспорье. До сих пор искренне считала, что все удержания партнёрши на весу делаются исключительно ради красивых поз в порно — ничего подобного. Иногда кровать действительно так далеко, что проще заняться сексом стоя.
Никогда в жизни меня не вколачивали в стену с таким упоением, и никогда до сих пор мне не было откровенно плевать на то, что от угла вонзившейся СВЧ-печки, вероятно, будет синяк на боку. Что такое какой-то синяк, когда тебя берут так исступлённо и бесстыдно и раз за разом доводят до упоительно-запредельной точки блаженства?
— Даня, ты моя, только моя, — шептали мужские губы в перерывах между звериным рыком и сбившимся ритмом дыхания.
У меня-то сбилось всё сразу, но частые и рваные выдохи Фабриса, любящего аэробные нагрузки, — как мёд на душу.
Сколько прошло времени? Час? Полтора? Два?
Не знаю.
Но я превратилась в желе. Счастливое, обкусанное и зализанное до бессчётного количества оргазмов желе.
Всё это время Фабрис двигался с убийственным темпом и чёткостью, кончал и вновь набирал обороты, как будто и не было ничего, продолжая пронзать своим поршнем и выводить на новый виток удовольствий, хотя казалось бы — куда ещё больше?
— Моя! Даня! Скажи, что ты моя! — Цварг неожиданно резко снова меня развернул и повернул так, что теперь мы смотрели друг другу в глаза.
На дне тёмно-серых радужек блеснуло нечто, что лишний раз дало мне увериться, что док Грэф нёс полную чушь. На шее мужчины бешено пульсировала жилка, лицо цварга свело судорогой, будто он сдерживался из последних сил, ноздри раздулись и покраснели, а пальцы на попе сжались с такой силой, что я при желании не смогла бы отстраниться от Фабриса.
— Ну же, Даня, скажи мне! Скажи-и-и!
И было столько мольбы и отчаяния в последнем слове, что надо было быть глухой, чтобы не услышать.
«Проклятый космос, да он действительно бешено меня ревнует! Меня!» — ошеломлённо подумала, не в силах вымолвить ни слова. В горле вдруг резко запершило. В глазах защипало. Разум отказывался верить в такую простую и очевидную истину. Одно дело, когда эмиссар высшего звена Службы Безопасности Цварга дипломатично просит свести к минимуму общение с коллегами или реагирует раздражением на предложение о суррогатном материнстве с де Окюстом, а совершенно другое — когда мужчина обнажается во всех смыслах в самый интимный момент соединения и по-звериному первобытно пытается выбить согласие на то единственное, что ему действительно важно.
— Ты не пойдёшь на свидание с Сисаром! И не будешь рассматривать предложение Жана! Вообще ничьё! Даня, скажи!
— Твоя, — пробормотала я, глядя в глаза цвета бескрайнего космоса.
Это слово прозвучало спусковым сигналом, и Фабрис излился с таким пронзительным стоном, будто и не было предыдущих разов. А затем, не давая ступить на пол, подхватил и отнёс в постель, как дракон — своё сокровище. Вновь закинул на меня ногу, сгреб под себя и для надёжности ещё обвил стопы хвостом. А я всё это дала ему сделать, чувствуя, как вместе с колоссальной физической усталостью внутри расползается звенящая радость.
— Я всё пытался вспомнить название того экзотического цветка, — сквозь сон пробормотал мой нахраписто-властный дракон. — Ты пахнешь как плюмерия, только не та, что белая, а самая редкая — персиковая, с жёлтой сердцевиной. Они самые сладкие, и их прожилки такого же оттенка, как у тебя веснушки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лишь засыпая, я вспомнила, что забыла выключить коммуникатор, общаясь с доком. Стыд-то какой…
Глава 21. Убежище
Даниэлла
Есть на свете звук, который узнает любой медвежатник, и этот звук поднимет его в любом состоянии. Так кадеты Космофлота встают по учебной тревоге, пожарные подскакивают от воя сирены, а у медвежатников это очень характерный звук — щелчок отмычки в замке.
Я открыла глаза и мгновенно рванула ко входной двери, благо Фабрис настолько утомился, что на этот раз не пытался сцапать меня во сне. Несколько касаний к панели «Умного дома», включение видео со скрытых камер, и перед глазами картинка со звуком:
— Девушка точно там? Вы уверены? — Высокий худой цварг в стандартной форме эмиссара хмурил брови и с недоверием смотрел на внешне обычную дверь, ничем не отличающуюся от дверей соседей на этом этаже. — Фабрис никогда не указывал в анкетах настоящий адрес. Даже в совете никто не знает, где он живёт. Да и квартал какой-то… очень уж спальный. Я представлял себе что-то вроде частного острова или хотя бы собственного дома.
— Уверен, Онезим, — ответил второй мужчина, в котором, присмотревшись, я узнала Жана. — Таурель-отдел подтвердил, что вчера совершалась покупка женских вещей размера «XS» с таноржской банковской карты на имя Даниэллы Медведевой. Робот-доставщик принёс покупку именно сюда, в магазин были переданы данные по геолокации. На наше счастье, их ещё не успели удалить из базы данных.
Я прикусила губу и мысленно застонала. Когда Фабрис придёт в себя и узнает, что я так глупо выдала его место обитания, он очень расстроится. Бескрайний космос! Ну я же не знала, что он не просто так глушилки связи расставил, а роутер запаролил…
Судя по данным видеокамер, трое цваргов стояли прямо перед дверью, а ещё один ковырялся отмычкой в замке.
— Ох, не знаю, квартира это господина Робера или нет, — сказал последний, вытирая рукавом пот со лба и вставая с коленей, — но над безопасностью здесь поработал совершеннейший параноик! Даже если я смогу взломать механическую часть и подобрать буквенно-кодовый шифр, тут всё равно ещё потребуется скан сетчатки глаза и отпечаток пальца. Я такие системы замков до сих пор встречал лишь в банковском секторе.
— Поверьте, Антоин, хозяин квартиры не параноик, а психопат обыкновенный.
— Жан! — одёрнул Онезим.
— Что Жан?!
— При себе держи своё мнение о коллегах. Тут вообще-то гражданский. — Он выразительно кивнул на того, кто только что ковырялся в замочной скважине.
— Пф-ф-ф. — Жан сложил руки на груди и закатил глаза. — Это не отменяет того, что Фабрис Робер — чокнутый безумец, который никому не доверяет. Вот скажите мне, где теперь искать отпечатки пальцев и сетчатки?
— Я поддерживаю господина Онезима в том, что не стоит называть Фабриса Робера психопатом и безумцем. Отравление алисеном могло произойти с любым из вас, — внезапно вмешался в разговор четвёртый, до сих пор молчавший цварг. Кстати, он тоже был облачён в штатское. — Я просматривал его медицинскую карту — на редкость уравновешенный и воспитанный цварг с хорошими показателями физического и психологического здоровья. Только это и даёт мне надежду на то, что девушка ещё жива. Касательно сетчатки, Фабрис проверял зрение несколько лет назад. Это против правил СБЦ, но я готов рискнуть карьерой и достать снимок.
— Док, даже если вы вытащите сетчатку, отпечатков пальцев мы не найдём, — протянул Жан, тяжело вздохнув.
— Почему? На крыше наверняка стоит его флаер, можно взломать или разбить окно. Уж там что-то будет.
— Ох, сомневаюсь. — Де Окюст покачал головой. — Но сейчас кину вызов Роджеру, он там, наверху, осмотрит флаер.
Я вздохнула и, понимая, что надо всё-таки вмешаться, нажала на кнопку связи. Стоило мне заговорить, как все четверо цваргов вздрогнули.
— Уважаемые… я тронута, что вы приехали меня вызволять, но всё в порядке. Честное слово. Не надо меня спасать.
